О! Класс! Акт гостеприимства! Чтобы нашему калужскому гостю так тошно не было, мы сейчас наш квартал «Г» как-нибудь красиво назовем…
Хали. Как?
Красивый. Проспект купцов Дыркиных.
Егор. Точно! Класс!
Хали. У меня как раз баллончик есть.
Красивый, Егор, Хали и Потомок. Дыркин-стрит, решено! Авеню, куда там!..
Веселятся, со звоном сшибают стеклянную вывеску с обозначением квартала, пишут из баллончика на стене дома, из раскрытого окна громко слышна музыка.
Вечером Егор ужинал со своими родителями. На ужин у них творог, сыр, салат, рис. Мама толкла что-то полезное в старинной ступке.
Папа. Ты бы, голубушка, чем в позах всяческих киснуть и гурам каким-то письма сочинять, сходила бы, что ли, в школу. Для разнообразия. Записалась бы в родительский комитет. Все-таки единственный сын в одиннадцатый класс переходит…
Мама. Ты что. Я не могу в школу, я там тут же кого-нибудь пришибу. Я школу до сих пор ненавижу. Она мне даже в страшных снах снится…
Папа (не нашел, что ответить, и подлил себе в стакан жидкости из кувшина). Скажи, а почему бы к ужину не подать немного вина? Почему за ужином надо пить это варево из листьев смородины и мяты?
Мама. Потому что это успокаивает на ночь.
Папа. А ты уверена, что я хочу успокаиваться?
Мама. Листья смородины и мяты наполняют кровь витамином С, а душу – покоем и теплом…
Папа. Ты, мой ангел, своей здоровой жизнью в могилу сведешь.
Егор молча жует салат. Глотает. Морщится. Жует медленней, прислушивается к организму. Папа тоже кладет себе салат, разглядывает, сердито ковыряет вилкой.
Егор. Мам, что это? Что ты туда покрошила?
Мама. Это крапива и одуванчики.
Егор. Я что, кролик, что ли? Или черепаха?!
Мама. Сейчас май, Егор! И надо благодарно пользоваться тем, что дает нам природа. Ведь одуванчик удивительно богат витаминами группы В и витамином А в огромных количествах! А так же купрум, феррум, кальций…
Папа. Я хочу мяса!
Мама. Мясо – это трупы.
Папа. Почему я, работая целыми днями, как вол, не имею право дома по-человечески пожрать, блин!
Мама. Ну вот – блин. Опять блин. Почему блин?..
Папа. Потому что я воспитанный человек.
Мама. Егор, тебе сорок лет.
Папа. Что, правда?!
Мама. В этом возрасте уже нельзя есть что попало. Побереги сосуды головного мозга.
Папа запел:
«Светит месяц, светит ясный…»
Егор. Пап, ну не надо… Родители! Эй! Ну вы чего?
Мама. Егорушка, съешь яблоко. Зеленое яблоко на ночь очень полезно. Кровь разжижается.
Папа. А если красное и с утра, то мозги.
Мама. Что – мозги?
Папа. Разжижаются.
Мама (толчет в медной ступке что-то полезное). Да, послушайте, чуть не забыла. Тут сумку какую-то странную принесли. А на ней наш телефон написан. «В случае несчастья прошу известить три четыре пять девять восемь пять».
Папа молчит.
Мама. Да вот. (Показывает сумку с разноцветными пуговицами.)
Папа протягивает было руку, но передумывает. Егор берет сумку.
Папа. Что за ерунда.
Егор. Да, правда, смотрите, вот тут на изнанке, – наш телефон. «В случае несчастья прошу известить три четыре пять девять восемь пять…» Маркером написано.
Папа. Как это попало сюда?
Мама. Мужик какой-то позвонил.
Папа. Пьяный?
Мама. Почему? Нормальный. Вот, говорит, сумку на пустыре нашел, вы случайно не теряли?
Папа. Так. И что?
Мама. Ну, я подумала, мало ли, что, ведь телефон-то наш, вышла к нему за угол к булочной.
Папа. Нет, это просто потрясающе! Катя, голубушка, да в своем ли ты уме, родная? А если бы тебя похитили? А если в сумке – бомба? Эдак кто угодно позвонит. Наплетет какую-то чушь, и ты побежишь к первому встречному…
Мама смеется.
Черт знает что! Черт знает что!
Егор держит в руках сумку, разглядывает, вытряхивает, в сумке ничего нет.
Мама. Я подумала мало ли что. Все-таки наш телефон.
Папа берет у Егора сумку, разглядывает и молчит. Мама и Егор смотрят на папу.
Папа. Это просто недоразумение. Недоразумение. Наверное, неправильный номер. Это, очевидно, номер предыдущих жильцов этой квартиры.
Егор. Каких предыдущих? Нам же телефон недавно поставили. У тебя же сначала только служебный мобильный был.
Папа. Может, тут и мобильный мой написан? (Пожимает плечами, вертит в руках сумку.) Егор, может, это тебе?
Егор. У наших ни у кого такой нет. Смешная торба. Я бы сразу заметил.
Папа. Недоразумение. Ерунда какая-то, не стоит и внимания обращать.
Мама. А мне почему-то тревожно стало. Я даже в бюро несчастных случаев позвонила.
Папа. И что?
Мама. Ничего не случилось. Вообще ни одного несчастного случая.
Егор. Одни счастливые.
Папа. Ну, я же говорю. Ничего страшного. Пустяки. (Усаживается в кресло, вытягивает ноги, устраивается полулежа, берет пульт, голубоватый отсвет телевизора ложится на его лицо.)
Мама (намазывает лицо чем-то вязким). Прошлогодняя бузина, глубоко проникая в поры, дезинфицирует и симулирует. (Тоже усаживается и, закончив класть маску на лицо, замирает.)
Папа смотрит боевик. Приглушенно – автоматные очереди, крики, выстрелы, взрывы.
Егор (в задумчивости с сумкой в руках). В случае несчастья прошу известить… И наш номер… Чья же это может быть сумка? Мам… Мам…
Мама, замерев, подняв намазанное лицо, машет на Егора рукой. Егор идет в противоположную сторону, где сидит перед телевизором папа.
Пап… Пап…
Папа спит под звуки боевика, под выстрелы и вопли, вытянув ноги, расслабившись всем своим большим телом. И даже во сне его хмурое лицо выражает привычную усталость. Ничего, кроме усталости.
Вечер. Рыжая девочка Соня бродит в сумеречных дворах.
Соня. Извините, пожалуйста, вы случайно не видели мою собаку? Такая большая, меховая, рыжая собака. Мы с ней вместе рыжие, обе, она и я. Она очень добрая. Ее зовут Селедка.
Егор. В случае несчастья прошу известить… прошу известить…
Соня. Не видели? Нет? Извините… Пожалуйста, если увидите, помогите ей прийти ко мне… А я вам за это отдам свои ролики и Барби беременную. Вы случайно не видели мою собаку?.. Она такая классная, настоящий друг человека…
Егор. В случае несчастья… Прошу сообщить… три четыре пять девять… В случае несчастья… несчастья…
Соня. Скажите ей, пожалуйста, что я очень по ней скучаю и чтобы она возвращалась домой…
Егор. Прошу известить… Наш номер… Папа… Папа!
