– Не могу… Я. НЕ. МОГУ.
Умоляюще заглядываю в ЕГО глаза, ожидая наткнуться в них на злость, но нет, там, скорее, зрелая усталость и полное отсутствие удивления, словно ОН привык к такому, и только с каждым разом всё больше разочаровывается.
Разочаровывается, но не удивляется.
Глава 3
ОН
Отвлекаясь от свежих донесений, собранных моими людьми, я отрываю взгляд от экрана ноутбука и смотрю на Уолтера, замершего в дверях кабинета. Он знает, что меня нельзя беспокоить, но уж если пришёл, значит будет молчаливо ждать – это именно то, чему я учил его последние пять лет.
Он молод. Чуть за двадцать. Большую часть своей жизни проводит в Колумбии и Мексике, работая на меня с латиноамериканскими картелями. Однако, ради Евы Аддерли, я вызвал его сюда, в Сиэтл. Временно. Если Оскар – ас и настоящий виртуоз владения оружием; любые его образцы он осваивал быстро и тонко чувствовал изделия; то Уолтер был профессионалом в своём деле. Я бы охарактеризовал его, как имеющего человеческую форму, но не сущность – высококвалифицированный садист.
Я снова перевел взгляд на монитор. У агентов департамента юстиции США вновь добавилось работы и теперь они носятся по кругу, пытаясь выяснить, что же пошло не так в Карибском бассейне, и как это можно использовать против меня и в их интересах.
Бенджамин Аддерли и его алчность – вот истинная причина провала многомиллионной контрабандной сделки, – он пожалел денег на сопровождение груза, в результате чего моё оружие попало в чужие руки. И мне плевать на скрытые смыслы его поступка, причины, нюансы, а ещё на деньги, которые, как песок сквозь пальцы, утекли на чужие счета; у меня появилась единственная возможность вернуть когда-то давно утерянное.
Закрыв ноутбук, я откинулся и поудобней расположился в кресле. На несколько долгих секунд прикрыл глаза и только потом сосредоточился на визитёре.
Высокий, русоволосый, стройный, в идеально сидящем тёмно-сером костюме в голубую полоску и с проницательным взглядом, он напоминал безупречного героя женских романчиков, но никак не усердного «преподавателя физического воспитания».
– Что вы хотите от неё?
Приложив указательный палец к губам, я пытаюсь подавить улыбку. Это же очевидно! Тем не менее отвечаю на его вопрос:
– Повиновение.
Уолтер хладнокровен и спокоен. Сразу и не скажешь, что он с лёгкостью ломает ноги и челюсти, выкручивает руки и жестоко играет на нервах; хорошо, что не на моих, поскольку, в противном случае, держать его при себе было бы невозможно.
– Существуют ли границы, которые мне нельзя пересекать?
Его губы трогает тень улыбки, словно он расторопный бариста, который принимает заказ и интересуется, любите ли вы погорячее и покрепче, добавить ли корицу или миндаль; мне всегда импонирует его тонкое чувство юмора, а также точность, скрупулёзность и тщательное следование указаниям.
Качнувшись вперёд, я ставлю локти на стол, сцепив в замок пальцы и положив на них подбородок. Удерживаю его взгляд и размышляю над вопросом.
Вспоминаю поведение девчонки по дороге сюда: она молчала и донельзя спокойно реагировала на происходящее; единственный момент, когда она не смогла выбросить нож, можно не считать за открытое неповиновение (тремор рук под моим взглядом возникает даже у сильных мужчин); с завязанными глазами она не ревела, ни истерила, а, главное, не задавала долбанных тупых вопросов.
Ей ли не знать, как всё бывает!
И лишь, когда она переступила порог этого дома, пришлось накачать её сильнодействующими седативами.
Именно тогда страх выплеснул щедрую порцию адреналина в её кровь, побуждая к действиям, и её хрупкое тельце стало отважно бороться. В конечном итоге, бессмысленные потуги ни к чему не привели, лишь обратили на себя моё внимание. Что оказалось большой ошибкой.
– Без переломов, – вспомнив об этом, пожимаю плечам и морщусь, как кривятся любители музыки, услышав фальшивую ноту, – и любых необратимых повреждений.
Взгляд Уолтера падает на мои руки, лишь на долю секунды, затем стремительно возвращается обратно к глазам, но я мгновенно это замечаю. Его попытка сохранить непроницаемое выражение лица проваливается с треском.
Пристально наблюдая за ним, я снова откидываюсь в кресле, но теперь сжимаю его подлокотники так крепко, что деформированные костяшки моих пальцев белеют.
Да, в отличие от меня, мой отец не стеснялся оставлять множественные следы. Со сломанными пальцами и даже костями он тоже не заморачивался. Ему нравилось заставлять меня орать, будучи абсолютно уверенным, что бригада медиков, готовая оказать первую помощь, сможет позаботится и о внутренних повреждениях, когда он закончит проводить со мной воспитательную экзекуцию.
Уолтер коротко кивает:
– Будет сделано, сэр.
Он разворачивается, чтобы уйти, делает шаг на выход, но останавливается, когда я едва слышно добавляю:
– И ещё… – во время короткой задумчивой паузы наблюдаю, как напрягается его спина и плечи, – её ладони – единственное место, где может неожиданно оказаться твой член.
Мне нравится, что с Уолтером никогда не нужно повторять, понятен ли ему приказ.
Когда он поворачивается назад ко мне, ничто не выдаёт его эмоций: мимическая мускулатура лица всё так же безучастна; руки расслаблены и опущены вдоль тела; пальцы абсолютно неподвижны; лишь заметная частая пульсация вен на его шее выдаёт некоторую лёгкую заинтересованность.
– По-видимому, Аддерли реально облажался.
Я чуть сильнее, чем следовало, сжимаю подлокотники кресла, вновь думая о том, как дорого мне обошлась жадность этого засранца. А ещё, как много теперь смогу получить, благодаря последствиям этого его человеческого порока.
– Его дочь всё компенсирует.
Глава 3.2
Ева
Я понятия не имею, где нахожусь.
Единственное, что мне известно, – это то, что я взаперти почти двое суток. Нет ничего, кроме чисел в моей голове, чтобы составить мне компанию. Два окна. Четыре стены. Тридцать два квадратных метра меблированного пространства. Двадцать шесть букв алфавита[1 - Речь идёт об англо-американском алфавите, основанном на латинском, состоящим из 26 букв.], не произнесенных мной за сорок часов.
А ещё, триста минут прошло с тех пор, как меня касались мужские руки… точнее, кожаный ремень в этих руках.
Я знаю, что меня везли на частном «Суперджете», потом перевозили в чёрном внедорожнике, который добирался сюда два часа тридцать шесть минут. Я помню, что сначала была прикована наручниками к своему сидению в самолёте, затем – привязана кабельными стяжками к автомобильному подголовнику.
Я уверена, что не плакала, когда меня забирали.
А ещё, я знаю, что собираюсь бежать.
Минут за двадцать пять до восхода солнца, я слышу звук шагов с дальнего конца коридора и едва уловимую смену охраны у двери – это Уолтер пришёл за мной.
Я была обессилена. Во второй раз меня накачали какими-то таблетками. Я даже не заметила этого. Но, по всей видимости, это было именно так, иначе как объяснить, что я не почувствовала тяжёлый флёр сандала и корицы, но выблеванная мной еда красноречиво говорила о том, что меня странным образом подвело обоняние; в первый раз меня вырвало от стойкого запаха его парфюма после того, как Уолтер притащил меня сюда после самой первой экзекуции.
Сейчас я снова чувствую этот аромат, и меня начинает мутить от него и воспоминаний о том, что его бесчеловечный обладатель творил со мной накануне.
Рукой зажимаю рот и нос, пытаясь сдержать желчь, подступающую к горлу.
Не думай об этом! Не сейчас!
Я не позволю себе упустить единственную возможность сбежать из-за проблем с желудком.
Сбрасываю одеяло, кидая быстрый взгляд на пока ещё закрытую дверь; морщусь, так как каждое движение сопровождается усилением боли – футболка прилипла к ранам на спине, и присохшая, будто намертво, ткань теперь отдирается от неё клочками.
Уолтер – он избил меня. Почти безостановочно драл чёртовым вдвое сложенным ремнём.
Когда я спускаю ноги с кровати, у меня такое чувство, будто мой желудок – треснувшее яйцо или что-то в этом роде; сделаешь шаг скорлупа расколется и всё потечёт.
Нашарив рукой одноразовый бритвенный станок под матрацем, куда я его накануне припрятала, стискиваю зубы и поднимаюсь. Конечно, реального вреда он не причинит, но, накрепко зажав его в кулаке, я чувствую себя чуточку увереннее. Я нашла его под пустыми шкафчиками в ванной. Не знаю, как и почему он там оказался, но содрогаюсь при мысли о судьбе другой девушки из этой комнаты.
Но действительно ли я хочу это знать?
В том, что до меня такая здесь была, я не сомневалась. А до неё ещё одна. И ещё. Вероятно, так и было.
ОН привык забирать дочерей у тех, кто его на*бал.
Мне известно, чем именно занимается Келлан Дагер. Я знала об этом человеке раньше, ещё до подслушанных перешептываний отца. Мужчины из окружения говорили о его побочном, но не менее прибыльном бизнесе, только друг другу на ухо, показывая выразительные жесты – скрещивали руки в районе паха и покачивали бёдрами.
Отец ведь, наверняка, знал, что ОН собирается со мной сделать! И всё равно отдал меня ему!
Сейчас я в заторможенном состоянии. Мои глаза расфокусированы и плохо воспринимают реальность, но гнев, подталкивает меня к действию.
Куда я пойду, когда выберусь? Вернусь к нему? Отбрасываю эту мысль, как невозможную. Когда освобожусь – разберусь.
Как только слышу поворот ключа в двери, двигаюсь к шкафу у входа. Таких поворотов будет два, вот почему у меня есть время спрятаться.
Ванная закрыта, но свет там горит – тонкая мерцающая полоска красноречиво пробивается сквозь щель внизу. Я рассчитываю на то, что Уолтер будет искать меня именно там. И, поскольку вчера он выдрал меня до усрачки, то его раздутое самомнение не даст ему повода думать иначе – я ведь буду послушной девочкой. А вот моя скромная задница считает иначе, поэтому я бесшумно прикрываю за собой боковую створку шкафа.
Я стараюсь дышать в такт его решительным шагам. Они стихают где-то в глубине комнаты, и я замираю, превращаясь в слух на всех возможных и невозможных частотах, потому что разглядеть с подобного ракурса что-либо невозможно.
Несколько секунд он стоит и тоже прислушивается. Затем двигается в сторону ванной. Останавливается напротив двери, а я силюсь приглушить громкий стук собственного сердца.
– Эй, поторопись там.
Тишина длится с минуту. Жду, почти не дыша, накрепко сжимая в похолодевшей ладони пластиковую ручку бритвенного станка. И каждый мускул, каждое сухожилие в моём теле напрягается и связывается в узлы, которые стягивают позвоночник. Я не двигаюсь.
И вот он – долгожданный скрип, когда поворачивается дверная ручка!
Уолтер оказывается в ванной, а я быстро выскакиваю из своего укрытия. Ему понадобится около пары секунд, дабы понять, что меня там нет. А у меня имеется только это рекордное время и единственный шанс, потому что больше он не обманется на мой счёт.
Всё делаю на выдохе.
За дверью замечаю охранника, наверняка с оружием, но он совсем не ожидает моего появления, поэтому расслаблен и его голова повёрнута в другую сторону.
Слышу шаги Уолтера в ванной.
Глубоко вдыхаю.
Затем бегу – проношусь мимо охранника по коридору.
Уже через секунду слышу, как Уолтер выкрикивает моё имя.
Но босые ноги уже несут меня по идеально отполированному полу к широкой лестнице впереди. Солнце ещё не успело взойти, поэтому вокруг сумеречно и прохладно. Тёмные деревянные стеновые панели скрадывают свет, из-за чего коридор кажется длиннее и мрачнее, чем есть.
Слышу звуки преследования: топот и отборные ругательства.
На первом этаже тоже темно. Без цвета, без света, без чего-либо иного, кроме жутких бесплотных теней по углам…
А ещё – никого. В холле перед входной двустворчатой дверью нет охраны.
Сердце безумно грохочет в предчувствии эйфории – ведь у меня вот-вот всё получится!
Дрожащими пальцами поворачиваю пару замков: сначала верхний, потом нижний. И как раз в момент, когда собираюсь дёрнуть ручку и толкнуть тяжёлую дверь, а тело уже звенит от предвкушения и дрожит, как натянутая струна, ведь у меня получилось, только и осталось, что оказаться за порогом, – звучит электронный сигнал, и она распахивается; но не моей рукой.
Я интуитивно делаю шаг назад, затравлено оборачиваюсь на мужчин, остановившихся в трёх футах за моей спиной, и понимаю, что не успела бы.
Никогда бы, чёрт возьми! Я бы никогда не справилась!
Резко мотнув головой, смотрю на вошедшего. В дверном проёме стоит ОН.
Грудь щемит от безнадеги. Сквозь сжатые зубы я всасываю воздух.
ОН молча окидывает меня цепким взглядом, прежде чем тянется к небольшой сигнализационной панели на внутренней стене. И та пищит, когда он проводит по ней указательным пальцем. Секундный гудок говорит о закрытии входной двери.
Глава 3.3
Я едва успеваю посмотреть ему за спину.
Приватная территория закрыта от посторонних глаз и обнесена высоким забором. Рядом со входом пара охранников, и ещё парочка по периметру ограждения – в ярком свете фонарных столбов очевидно, что все они вооружены точно так же, как и тот, что приставлен к двери моей комнаты.
Могла бы догадаться. Сейчас слишком безрассудной выглядит попытка побега.
ОН прикрывает дверь, запирая её. Рядом щёлкает выключатель и яркий свет бьёт в глаза, я прикрываю их раскрытой ладонью, ни на миг не выпуская его из поля зрения.
ОН одет в свободные серые трикотажные штаны и потемневшую от пота футболку, обтягивающую торс; со спортивным небольшим полотенцем вокруг мощной шеи и с пистолетом в наплечной портупее.
