– Подожди, – и на виду у всех прильнула к губам, ей хотелось дерзкого поцелуя, я не поддался на ее провокацию, отстранил от себя, чмокнул в щечку.
Возвращаясь к своей компании, размышлял над поведением девушки. Было больше вопросов, чем ответов.
– Ты ему ничего не скажешь! – громко говорила Наташа Борису, тот сидел с опущенными глазами. Ее фраза меня заинтриговала, моментально перекрыв мысли о Лене.
– Что не скажешь? – посмотрел на подружку, беря бокал пива, садясь на свое место. Она улыбнулась, нервно поправила рукава свитера, схватилась за чашку с чаем.
– Вот все тебе надо знать!
– Какие-то секреты от меня? С каких это пор?
– Может, мы тебе готовим сюрприз!
– До моего дня рождения еще полтора месяца! Надеюсь, ты не обрадуешь меня, что через девять месяцев стану папочкой?
– А ты, я смотрю, так и будешь рад, – съязвила Наташа.
Мы рассмеялись, Борис заметно расслабился. Вечер прошел как в старые добрые времена, когда мы втроем собирались и непринужденно общались, шутили.
Вернулся домой после одиннадцати, пришел первым. Уходя из кафе, заметил, что Лены с подругами уже не было. Дома ее тоже не оказалось. Часы показывали первый час ночи, в дверях повернулся ключ. Когда она включила свет в прихожей, от неожиданности вздрогнула. Я стоял в дверях.
– Привет, – она оперлась о стену, довольно улыбаясь.
Глаза лихорадочно блестели. Лицо румяное то ли от выпитого алкоголя, то ли от того, что только зашла с улицы. А может, еще от чего-то. Я злился, еле сдерживал себя, чтобы не схватить ее за плечи и не тряхнуть хорошенько. Мне было неприятно обнаружить пустую квартиру, еще странное поведение в кафе бесило.
– Где ты была? – обманчиво спокойно спросил, скрещивая руки на груди.
– А ты как ревнивый муж, – Лена медленно подошла ко мне, не разуваясь, губы изогнулись в чувственной улыбке, глаза жадно заблестели. – Ты же видел, что я была с подругами. Заболтались. Еле отбилась от них. Все никак не могли угомониться по поводу тебя, – она, как кошка, потерлась об меня, но я лишь сузил глаза, никак не реагируя на ее телодвижения.
– А что во мне не так?
– Как раз все так. Даже очень так, – ее пальчики с красным маникюром пробежались по обнаженной груди, очертя рельеф мышц. Если бы не гнев, ее заигрывания не остались бы без внимания.
– Не понимаю смысла сцены в кафе.
– Ой, Дима, да успокойся. Что ты из мухи делаешь слона! – Лена неопределенно махнула рукой, было видно, что не хотела обсуждать со мной данную тему.
Чувствовал себя надоедливой мухой, которая жужжит над ухом и раздражает. От этого сравнения еще больше взбесился. Я схватил ее за руки, прижал к стене. Вместо того чтобы испугаться, она возбудилась, призывно приоткрыв губы, часто задышала.
Склонившись над ее лицом, прошептал:
– Не люблю, когда меня выставляют идиотом!
– Ты такой злой, – промурлыкала девушка, пытаясь поцеловать, я увернулся. – Это очень возбуждает, будоражит кровь…
– Да? – отпустил ее руки и резко дернул декольте платья в разные стороны. Послышался треск разрывающейся ткани, показался кружевной бюстгальтер, карие глаза моментально протрезвели, стали огромными. – Продолжать?
– Ты мне испортил платье! – в ее голосе прорвались визгливые нотки. Оказывается, платье важнее, чем мое отношение.
Поджал губы и процедил:
– Я могу не только его испортить!
– Боже! – прошептала Лена, я застыл в нерешительности, ее шепот был полон какого-то восхищения, радости. – Мне это нравится! – она схватила мои руки, положила на свои груди. Напрягся. Никогда не замечал увлечения в жестком сексе, прошлые отношения были сплошь «ванильными и приторными», как сладкая сахарная вата. – Ну, покажи мне свой разъяренный темперамент!
Дважды просить не требовалось. Я с рыком прижал девушку к стене и впился жестким поцелуем, грубо лаская ее груди, вытащенные поверх бюстгальтера. Она бесстыдно стонала, впиваясь ногтями в плечи, чем еще больше заводила. Наша ссора была погашена на корню. Из ее одежды целым остался только плащ благодарю тому, что изначально был расстегнут.
Никогда мне лестница до кабинета главного архитектора не казалась такой бесконечной, обычно я ее преодолевал на раз-два-три. Ноги не спешили. Утром пришла секретарша Петра Ивановича и попросила ближе к обеду зайти. За это время я всего себя истязал, думая, по какому поводу вызвали.
– Добрый день, Петр Иванович. Вызывали? – робко вошел в кабинет, чувствуя себя как в кабине директора школы после очередной драки.
– Проходи Дмитрий, – жестом Петр Иванович указал стул возле его стола. Послушно сел на указанное место. – Как работа?
– Нравится.
– Все получается?
– Если бы не получалось, вы бы не стали меня здесь держать.
– Дерзишь, мальчик мой. Но это по молодости. Скажи, вот между нами, по секрету, какие планы у тебя лет этак на пять?
– Как-то не задумывался на такой срок, – осторожно ответил, чувствуя, что неспроста ведется разговор издалека.
– Я за тобой наблюдаю. Претензий нет, наоборот, восхищаюсь тобой. Ты четко понимаешь, что от тебя хотят, предлагаешь разумные варианты.
– Спасибо.
– Знаешь, иногда на миллион людей рождается очень талантливый человек. Их считают гениями, чудаковатыми, сумасшедшими. Они свое дело ставят превыше остального. И дай благодатную почву, добьются колоссального успеха. Как говорится, талант есть, нужно иметь чуточку везения и тогда весь мир покорится. Зачастую таких людей не сразу видишь, только благодаря какой-нибудь случайности узнаешь, что перед тобой не как все, а один единственный. Ты отличный работник, но мне кажется, что тебе немного тесно в нашем учреждении. За столь короткий срок ты почувствовал, что достиг потолка. Не так ли?
Я напрягся. Неуверенно улыбнулся. Вопрос был с двойным смыслом. А правильного ответа не знал. Все, что могла предложить эта работа, я впитал в себя. Наверное, слишком быстро.
Петр Иванович усмехнулся моему молчанию. Протянул мне папку. Открыв папку, едва сдержался, чтоб не чертыхнуться. Передо мной лежали наброски, которые как-то выкинул, забраковав. Почему не имею привычки все рвать, прежде чем отправить листы в мусорку?
– Я могу все объяснить, – пробормотал, кусая губу от досады.
И почему было так неловко за свои работы? Наверное, Петр Иванович посчитал их детскими зарисовками.
– А что тут объяснять. Когда мне их принесли, я не мог понять, откуда у нас тут появился самородок, который мыслит шире, чем привыкли. Благо не пришлось заниматься расследованием. Быстренько злопыхатели подсказали, где искать, думая, что полетит головушка провинившегося, – я непонимающе уставился на начальника, совсем потерял ориентир. – Тебе надо развиваться. И желательно за пределами России. Где-то в Европе или Америке. Ты поглощаешь данную тебе информацию слишком быстро, бежишь куда-то вечно вперед, опережая возможности реальности.
– Я не очень понимаю, к чему вы клоните…
– Дима, я вижу, что архитектура – это твоя страсть, неизлечимая болезнь. У меня есть друг, наш с тобой коллега, проживающий долгое время в Нью-Йорке. Если ты позволишь, я бы с ним поговорил о тебе, показал твои работы. Глядишь, что-то мы с ним вместе сообразим.
– Вы, наверное, шутите… – потрясенно прошептал, не веря услышанному. Даже в самых смелых мечтах о таких перспективах не мечтал.
– Не имею привычки шутить, когда дело касается работы. Талантливых людей надо продвигать, а не погребать. Так ты согласен?
– Да, конечно. Попытка не пытка.
– Вот и славно.
Встали одновременно, пожали руки. И не веря происходящему, покинул кабинет.
За окном лил дождь. Такой привычный в октябре месяце. Втроем сидели на кухне у Бориса, каждый смотрел в свою кружку с чаем. Мне было перед ними неловко. Никто не смотрел прямо, все избегали смотреть друг другу в глаза.
– Ну, хватит молчать! Уже жалею, что сказал!
– Мы просто потрясены, – пробормотал Борис. – Америка… Это даже во сне не могло присниться. И так далеко.
– И когда ты уезжаешь? – Наташа подняла глаза, заметил в них смятение, тихую радость, о которой не хотелось кричать. Порадовался, что никто не испытывает зависть, даже Борис смотрел удивленно, но восхищенно.
– Я еще никуда не уезжаю. Возможно, не уеду. Просто покажут мои проекты западному архитектору. Он даст консультацию.
– Не думаю, что твой начальник ради консультации стал бы так суетиться. Он мог молча показать твои рисунки другу, порассуждать и забыть. Дима, если тебе дадут возможность уехать, езжай, не думая! Это шанс на миллион! – Борис снял очки, стал их протирать.
– Это такие туманные перспективы, что мне даже смешно в них верить. Может пройти не один месяц, а то и полгода или год, когда дело сдвинется. Если вообще сдвинется.
– Ты что, откажешься? – Наташа пытливо на меня смотрела, я растерянно пожал плечами.
– Я как-то не думал. Одно дело представлять в своей голове, другое – реально собрать вещи и уехать. Я даже не уверен, что смогу.
– Дим, ты вообще соображаешь, что говоришь?! – вспылила подруга, яростно сверкая глазами. – Как петухом ходить перед потенциальным начальством, это нам по силам, а как уехать, сразу в кусты! Это шанс! Ты же вечно ворчишь, что тебе тут мало места, что не хватает здешних знаний!
– А как же родители? Лена?
– А что с ними случится? По-моему, родителям Олег на два года обеспечил забот, нянчить внука. А Лена… Расстояние и покажет, насколько она тебя любит, – она выдержала мой долгий прищуренный взгляд. – Ты ж не навсегда уезжаешь. На обучение. Приедешь, женишься на своей Ассоль. Пойми, дважды такого предложения не будет! Мы никуда не денемся, мы всегда с тобой, как и родители, где бы ты ни был.
– Как же я вас люблю, – смущенно пробормотал, утыкаясь в чашку, пряча влажные глаза. Не у каждого человека есть за спиной опора, сила, которая дает веру в себя, в свои силы. Мне повезло в друзьях, в родных.
Не сомневаюсь, что люди, которые любят, отпустят.
Музыка играла на полную мощность. Компания разбилась на мини-группы, разошлась по дому. Родители Бориса любезно предоставили дачу для празднования моего дня рождения. Мы собрались университетской компанией, разбавленной половинками. Лена пластично танцевала под музыку, притягивая не только мои взгляды к себе. Держа стакан виски с колой, присматривал за ней.
– Красивая у меня родственница, – рядом возник Виталик, единственный из всех пил только пиво, но был пьянее меня. Скосив на него глаза, промолчал. – А фигурка у нее, закачаешься! И попка аппетитная. Я бы ей вставил! – от его слов выпрямился, прищурившись.
– Себе вставь! – процедил сквозь зубы.
Рядом оказался Борис. Как арбитр, наблюдал за нами в шаговой доступности. Виталик ухмыльнулся, отпил из бутылки.
– Куда я хочу вставить Ленке, я обязательно вставлю Наташке!
Я угрожающе двинулся в его сторону, понимая, что меня провоцируют, дразнят. Борис схватил за руку, удерживая.
– Не надо Дим! – друг покачал головой.
Бросив на довольного Виталика уничтожающий взгляд, направился к Ленке. Она маняще улыбнулась через плечо, прижимаясь спиной к моей груди. Мы с ней танцевали, держа друг друга в объятиях. Время уже было позднее. Вокруг стали расходиться по койкам. Лена потянула меня наверх, затолкнула в одну из комнат, стала поспешно стягивать с себя футболку.
– Какая ты нетерпеливая, – посмеиваясь, снял свою футболку, поймал ее за руку и притянул к себе. Она выгнулась дугой, только коснувшись пальцами соска груди, отодвинув чашечку бюстгальтера.
– Я сегодня готова исполнить все твои тайные мысли, – прошептала Лена, поблескивая в темноте глазами.
Я замер. Брошенные слова Виталика зудели, как рой пчел. Не мешали, но возбуждали. Она опустилась на колени передо мной, расстегивая пуговицу на джинсах.
– Все? – задыхаясь, спросил, глядя в потолок, чувствуя ее губы внизу живота. В ответ получил только довольное мычание. – Лен… Ты дашь мне свою попку?
– Что? – девушка подняла голову. Очень жалел, что не вижу ее лица в темноте. Не вижу, какие эмоции блуждают по нему. – Ты хочешь трахнуть меня в попку?
– Забудь. Просто сказал не подумав, – поспешил замять разговор, притягивая ее к себе, поднимая с пола.
– Ты действительно хочешь? – не успокаивалась Лена, отстраняясь от меня. Я, наверное, покраснел, промолчал, мне было стыдно и любопытно одновременно.
– Ну, мало ли, что мне хочется.
– А ты когда-нибудь пробовал?
– Нет, – честно признался, надеясь, что данный разговор будет окончен, ибо стал напрягать. Она хихикнула, прильнула к губам, обводя контуры языком.
– Это будет мой тебе подарочек! – прошептала девушка, таща меня к дивану.
Я послушно за ней последовал, не веря, что потайные желания могут сбываться. Сжимая ее тело в своих руках, заглядывая в томные глаза, осознал, что попал. Она стала моим наркотиком. Моей зависимостью, от которой и лечения-то нет. Да и не хотелось мне «лечиться». Определенно она стала мне не просто нравиться, я привязывался к ней настолько, что, засыпая, подумал о том, чтобы на ней жениться. Мысль мелькнула и сразу же исчезла. Но если зернышко упало, обязательно что-то взойдет, не сомневался, рано или поздно вновь подумаю о свадьбе.
Утром просыпался под быстрые поцелуи, довольно наблюдая за кареглазой искусительницей из-под ресниц, не противился в ее лидерстве, отдавая бразды правления. Лена была неугомонной в сексе, ей всегда было мало, готова была им завтракать, обедать и ужинать.
– Нам надо вставать, наверное, все уже проснулись, – целуя пухленькие губы, поднимаюсь с дивана.
Лена неохотно согласилась, мы оделись, через некоторое время уже были внизу, где женская часть готовила завтрак, а парни были во дворе, жарили шашлыки. Лене поручили резать хлеб, я сел за стол, не сводил с нее сияющих глаз, она старалась не так счастливо улыбаться. Но ей это плохо удавалось. Принесли готовое мясо, девчонки поторопились достать тарелки, вилки. Стащив с тарелки нарезанный перец, перешучивался с ребятами.
– А вот и наш вчерашний именинник, сидит довольный как слон и сияющий, как новенький самовар, – с издевкой появился Виталик, подходя к столу. Мое настроение тут же сменило направление, благодушие ускользало, уступая месту раздражению и едкой злости. – Я бы тоже был таким счастливым, не давая соседям ночью спать, демонстрируя свою активную половую жизнь.
Я, наверное, слишком долго его терпел. Слишком долго игнорировал наш конфликт. Наша тайная неприязнь друг к другу уже выходила из-под контроля. Резко встал, схватил лежащий рядом нож и кинул в него, намеренно беря немного левее. Его глаза расширились от ужаса, услышав возле уха лишь свист летящего предмета. Вокруг повисла гробовая тишина.
– Еще раз откроешь свой рот, и следующий нож полетит не мимо, а прямо, – бросил взгляд на стол.
Кто-то предусмотрительно успел убрать острые предметы. Отшвырнув от себя стул, тот с грохотом упал на пол. Поспешил на улицу от греха подальше. Холод заставил вздрогнуть в футболке, но это не остудило ярости. Направился к бане, за ней лежала фанера. Ударил кулаком раз, следом последовал еще удар. Бил до тех пор, пока боль не заставила сжать зубы. Костяшки были разбиты. Рядом стояла бочка с водой. Нагнулся над ней и, загребая ладонью воду, поливал голову, закрыв глаза. Я мог его убить. Осознанно, хладнокровно, глядя в глаза. Посмотрел на руки, они дрожали, будто вчера напился до бессознательного состояния. Услышав шаги, вскинул голову. По тропинке шел Борис с моей курткой.
– Оденься, а то заболеешь, не лето на дворе, – он, как всегда, был невозмутим, я даже не делал попытки заглянуть в глаза, боясь увидеть там страх, отвращение.
Из карманов куртки достал сигареты, зажигалку. Лишь с первой затяжкой комок напряжения в груди стал отпускать. Отвернувшись, направился вглубь, к саду. Борис шел сзади, держа расстояние.
– Ты так и будешь сзади стоять, как верный паж? – смотрел на голые деревья.
Летом мне нравилось тут бывать, родители часто отпускали на каникулах с Борисом. Можно сказать, что в этой округе прошло все летнее наше детство.
