Николь должна сделать это сегодня. Завтрашний вечер, по условию заключённого контракта, она уже должна будет встретить в красивом доме Стрегонэ.
«Я сделаю это», – решила она. – «Нужно только отыскать подходящую жертву».
Сколь не была Николь неопытным охотником, всё же понимала – для инициации нужен человек, сексуально для неё привлекательный. Без этого никак.
Ей нужен кто-то с приятной внешностью с отталкивающим нутром, чтобы, в случае неудачи, не мучиться угрызениями совести.
Мучиться-то всё равно, конечно, придётся, но, когда ты убил подлеца и негодяя, договориться с совестью как-то легче.
Николь затормозила у какого-то ночного клуба. Сердце колотилось от волнения сильно, почти больно – совсем по-человечески.
Она сняла кольцо, подаренное матерью.
Внешность её в один момент изменилась: светлые ангелоподобные локоны сменились буйным алым пламенем волос, пухлые щёки истончились, скулы, напротив, сделались острыми, а губы – пухлыми. Грудь тоже увеличилась, бёдра округлились, натягивая ткань платья. Инкубы и суккубы источают привлекательность, очарование так же естественно, как цветы источают аромат. Это практически не зависит от них самих.
Положив кольца и тонкие браслеты в бардачок автомобиля, прикрыв из, для надёжности отталкивающими чарами, Николь вышла из авто и решительным шагом направилась к ночному клубу.
Николь выбрала один из самых фешенебельный и дорогих ночных клубов. Богачи, посещающие подобные заведения, обычно наглые, самоуверенные, постоянно ищущие острых ощущений – то, то нужно голодному суккубу.
Местечко для тусовки было классное: крытая парковка, огромная площадка на улице, бассейн на крыше. Так и хочется сказать: «Живут же люди!».
У дверей в эту прелесть выстроилось с полсотни народу. Желающие попасть внутрь вели себя весело и шумно.
Николь, решив впервые испробовать всю полноту своего гламора пошла вперёд напролом.
– Эй, красотка! – окликнула её какая-то девица, хватая за руку. – Ты куда без очереди?
Николь обернулась, поддалась вперёд и с улыбкой, в которую вложила всё своё желание нравиться, проговорила:
– Прости, но у меня нет времени ждать. Мне очень надо. Прямо сейчас Ты ведь не против?
Откровенно говоря, она рассчитывала, что девица рассмеётся ей в лицо и пошлёт по известному адресу, но та заморгала, робко отняла руку и кивнула:
– Конечно, иди.
Улыбнувшись ещё раз, будто рассчитывая отблагодарить за услугу всего одной улыбкой, Николь двинулась вперёд, кожей чувствуя липнущие к ней взгляды.
Появление Клода всегда производило маленький фурор. Сколько бы людей вокруг толпой не толпилось, он был заметен словно яркий фонарик во тьме. На него всегда хотелось смотреть, не отрываясь. Николь часто задавалась вопросом, как же так получается, что всё, что он носит, выглядит не надетым, а нарисованным, до того хорошо любая одежда смотрелась на его фигуре. Неужели всё дело в гламоре? Чем больше его «включаешь», тем больше внимания и взглядов тебе достаётся. А ещё гламор прикрывает от камер и фотообъективов, всё, что на них останется – засвеченное пятно. Удобная, как не крути, штука.
– Девушка, вам сюда нельзя, – покачал головой охранник, глядя на Николь сверху-вниз. – Даже если вы заплатили цену билета. Вход только по пропускам. Простых людей не пропускаем.
– Конечно, – с улыбкой кивнула Николь, кладя ладонь на сгиб его ладони и заглядывая в глаза.
Мысленно приказывая не видеть её – не мешать, не препятствовать.
Охранник моргнул и молча отодвинулся с дороги.
С каждым пройденным рубежом настроение у Николь поднималось. Ей всё больше нравилось быть суккубом. Веселило то, с какой лёгкостью удаётся манипулировать людьми, практически не прилагая к этому никаких усилий.
И почему она раньше так не делала? Насколько же это упрощает жизнь!
Внутри помещения стояла почти сплошная завеса из искусственного дыма. Над танцполом мельтешили прожектора различного цвета: белые, синие, золотистые, кислотно-розовые.
Николь никогда не ходила в клубы. Она вообще вела весьма уединённый и размеренный образ жизни.
Каждый, кто связал свою жизнь с магией, знает, что алкоголь, даже в малых количествах, открывает каналы, к которым присасываются лявры – маленькие ментальные паразиты самого низшего порядка – всё равно, что блохи в нашем мире. Лявры присасываются к человеческой ментальной оболочке и начинают питаться негативными эмоциями. Чем чаще человек пьёт, тем больше повисает на нём маленьких засранцев. Чем сильнее они питаются, тем сильнее становятся. В отдельных случаях на себе можно вырастить с добрый десяток откормленных бесят.
Всего одной рюмки даже слабого алкоголя раз в месяц хватит, чтобы нацепить на себя парочку-другую ментальных «блошек». И ровно месяц после этого, даже если совсем ничего не пить, кроме воды, они будут тобой питаться. Оно ей надо?
Но людям-то всё равно. Люди- то глупые.
«Сколько их не учи, сколько препятствий не ставь – человек всё равно отыщет свою дорогу в ад», – с горечью говорила мать. Была права.
В клубе алкоголь растекался рекой. Красиво растекался. На стойке стояли фужеры и стаканы, яркие, разноцветные, под соломинками-зонтиками. В некоторых их них жидкость разного цвета напоминала яркие полосатые гетры, слои алкоголя не смешивались между собой. Над другими бенгальским огнём искрилось пламя.
В воздухе носился запах дорогого табака, смешенный с запахом гашиша и марихуаны.
У нечисти более острое обоняние, чем у людей. Николь отчётливо слышала в наркотической отраве стойкий запах падали. Такой запах часто источают подгнивающие петунии, болеющие смертельной хворью люди и захваченные слабым тленом тела – тошнотворная гнилая сладость, от которой выворачивает наизнанку.
Большинство людей вокруг уже были пьяны, кто-то больше, кто-то меньше. Столько липких взглядов. И похоть – она обступает Николь плотной стеной, на неё хоть топор вешай. Но её это нисколько не заводит, скорее отвращает. Хочется уйти и помыться. Но нет, она будет терпеливо ждать подходящую кандидатуру в жертвы для своего первого раза. Терпеливый паук, поджидающий глупую мушку.
Мысленно Николь нарисовала себе портрет: мужчина зрелый, но не старый. Развратный, властный, не привыкший к отказам. Наглый и испорченный, но привлекательный.
Присев за барную стойку, она присматривалась к толпе, в надежде выискать того, кто совпадёт с её мысленным образом.
– Привет, – раздаётся голос над правым ухом.
Повернув голову, Николь встречается взглядом с парнем. Смазливое, полу-девичье, большеглазое лицо с высокими скулами и чуть пухлым ртом. Золотистые волосы красиво, как рамка картину, обрамляют его. Обычные такие мальчики нравятся девочкам-подросткам. Те от них аж пищат. Но красавчик был совершенно не во вкусе Николь. Ей всегда нравились брутальные брюнеты с волевыми подбородками. Блондинам не хватает яркости и перчика. Есть в них что-то пресное.
– Привет, – без особого энтузиазма откликается Николь.
При втором взгляде становится заметно, что зрачки у парня почти полностью закрывают радужку, а сухие губы испещрены морщинками, аж в паре мест полопались, как перезревшая кожура у чернослива. Наверное, если коснуться их языком, можно почувствовать металлический вкус крови?
Николь отвернулась.
– Можно заказать коктейль такой красивой девушке? – улыбка у парня была кривая и не слишком приятная.
Николь оцепенела, ощутив чужой подбородок на своём плече. Она почти непроизвольно высвободилась. Гневные слова замерли на языке – не стоит быть грубой. Она же за приключениями сюда пришла? И новыми знакомствами. Глупо будет, если она сейчас с видом святоши заявит, что не пьёт.
– Можешь рискнуть и попробовать.
Голос Николь, вопреки намерению, прозвучал не слишком-то дружелюбно, но парня это не смутило.
– Бармен, эй! – небрежным жестом подозвал он человека. – Принеси девушке… что тебе заказать?
Николь была без понятия, поэтому ткнула пальцем в разноцветный полосатый коктейль, напомнивший её старомодные гетры:
– Этот.
– Аравику. И двойной виски со льдом.
Бармен кивнув, услужливо отходит, оставляя молодых людей наедине. Насколько это возможно посреди шумной толпы.
Николь почти с тоской смотрит бармену вслед. Соседство с избалованным малахольным блондиночкам мало вдохновляет. Как бы от него побыстрее избавиться и закончить то, за чем пришла?
Повернув голову, она вновь наткнулась на весёлый, оценивающий взгляд:
– Почему я тебя здесь никогда прежде не видел?
– Потому что я никогда здесь прежде не была.
Оценивающий взгляд скользит по её фигуре. Николь догадывается, что он оценивает её, душманский-дешёвые, с его точки зрения, шмотки. Её массмаркет так же не скрыть в этом полумраке, как и его дорогие брендовые вещички.
– Что так?
– Времени не было, – с вызовом вскидывает голову и прищуривается.
Её бесит, что с одного взгляда этот пижон оценил «птицу по полёту». Бесит его кривая усмешка. Бесит его дорогой светлый костюм, который он носит с такой небрежностью. Бесят золотые часы на тонком запястье и тонкий запах парфюма, с тонкой ноткой цитрусовых и мяты.
Парень придвигается, окутывая её запахом своего тела. Неожиданно упирается лбом в лоб Николь:
– Как это? – шепчет он, блестя глазами.
Он одновременно провоцирует и проверяет границы дозволенного. Николь с трудом удерживается, чтобы не отшатнуться. Она всегда болезненно воспринимала нарушение её личных границ.
– Это когда работы много, – шепчет она в ответ.
И только потом отодвигается.
Бармен деловито ставит перед ними заказанное спиртное. Молодой человек, достав бумажник, расплачивается наличкой и с небрежностью того, кто не привык считать деньги, цедит:
– Сдачи не нужно.
Бармен благодарно кивает.
– Как тебя зовут? – это адресовано уже ей.
Не дожидаясь ответа, парень опрокидывают стакан и практически одним глотком осушает половину. Лёд стучит, как кости, о стенки и дно.
– Я закурю. Ты же не против?
Вопрос риторический, потому что между сухими губами сигарета уже зажата. Щелчок зажигалкой и по воздуху поплыл тот самый мерзкий трупный смрад, который тут пропитано всё и вся – запах шмали.
– Хочешь? – протягивает ей.
Николь молча мотает головой.
– Зря. Нормальная трава. Бывает хуже, – морщится он, запуская руку в карман брюк.
– Где ты это взял?
Николь спрашивает это исключительно затем, чтобы не молчать. На самом деле ей плевать, откуда он его взял и куда сам свалит через пару-другую минут.
– На танцполе, – бледные пальцы небрежно ссыпают пепел в прозрачную пепельницу. – Здесь косяк стоит дешевле коктейля. Ты чего не пьёшь?
Николь пожимает плечами, не зная, что сказать.
– Странная ты какая-то. Так и не сказала, как тебя зовут?
– Я и твоего имени не спрашиваю.
Он собрался представиться, но Николь зажала ему рот рукой. В светлых глазах парня промелькнуло удивление.
Она не хотела знать его имени. Потому что ночь длилась достаточно долго и до рассвета оставалось всё меньше.
– Не нужно имён, – улыбнулась она.
До рассвета всё меньше времени. Зачем суетиться и что-то искать? Почему бы и не этот смазливый, слащавый мальчик? Если всё пойдёт не так и обернётся самым неприятным образом, любая экспертиза покажет, что в парне этом столько алкоголя и наркоты, что смерть вполне логичное завершение подобного бездумного прожигания жизни.
– Пойдём, потанцуем? – схватила она парня за руку.
Он не сопротивлялся. В несколько коротких затяжек дотянул косяк, осушил стакан и последовал за ней.
Музыка вместе с лучами света обрушиваются, как лавина. Дезориентируют. Руки блондина поддерживают, направляют, прижимают Николь к его разгорячённому, чуть влажному телу. В неоновых лучах лицо парня кажется избыточно бледным, а глаза, из-за расширенных зрачков, слишком тёмными.
Громкая музыка и ритм ударников током бежит по телу.
Наверное, зря она не попробовала коктейль? Было бы легче сделать то, что наметила. Но вот только сниженный самоконтроль уменьшал шансы парня остаться в живых.
– У тебя отличное чувство ритма, – он словно бы случайно прижимается ближе, теснее, жарко дыша Николь в ухо.
По-мальчишески гибкий, стройный. В вороте распахнутой рубашки виднеются острые ключицы и мышцы шеи. Николь внезапно поймала себя на мысли, что будь у неё клыки, она бы сейчас с радостью вонзила их в тёплую кожу…
– Ты не слишком разговорчива, – его улыбающееся лицо с расширенными зрачками совсем близко. – Обычно девчонки любят поболтать.
Только не с тем, кого, возможно, собираются убить. Чем меньше знаешь о своей жертве, тем лучше. Ненужно думать о нём как о ком-то, кто может думать и чувствовать. Как о ком-то, кого дома ждёт мать и любит так же, как Сальма любила Николь.
Чтобы заткнуть ему рот, чтобы добавить градус к тем лёгким пузырькам, что уже плясали в её в крови, Николь прижалась губами к его губам. Они раскрылись навстречу горячо и жадно. Сухие, горячие, пахнущие свежим алкоголем и возбуждением.
Руки парня жадно сжимаются вокруг её талии, притягивая к себе.
Они продолжают двигаться. Медленно, рядом друг с другом, не размыкая рук, не отрывая губ. У парня кожа под рубашкой тёплая, гладкая, мягкая на ощупь. На мгновение Николь охватывает желание расписаться на этой белизне острыми чёрными когтями, вычерчивая глубокие ссадины. Захотелось увидеть страх в его синих глазах.
– Давай уйдём отсюда? – шепчет блондинчик, зарываясь обеими руками в буйные, огненно-рыжие кудри Николь. – Куда-нибудь, где темноты побольше, а народу – поменьше?
Может быть, он рассчитывал на то, что она откажется, но не тут-то было.
Николь покорно кивнула:
