– Однако, – продолжал Риз, – миссис Фернсби была настроена весьма решительно и потребовала от начальника отдела найма встречи со мной, владельцем магазина, но ей, конечно же, отказали. Я узнал об этом на следующий день, нашел адрес миссис Фернсби, послал за ней и лично с ней побеседовал. Мне понравились ее смелость и честолюбие, и я тут же принял ее на работу в качестве личного секретаря. – Риз с довольным видом ухмыльнулся: – С тех пор среди прочего она занимается набором персонала и возглавляет отдел рекламы.
Хелен съела крошечное пирожное с глазированной вишенкой и некоторое время молча с задумчивым видом пила чай.
– Странно, что женщина занимает высокое положение среди мужчин в бизнесе. Мой отец всегда говорил, что женский мозг недостаточно хорошо развит для подобной работы.
– Значит, ты не одобряешь поведение миссис Фернсби?
– Нет-нет, что ты! – возразила Хелен. – У женщины должен быть выбор. Если ей хочется заниматься еще чем-то, кроме семьи и детей, она должна иметь возможность реализовать свои желания. Просто непривычно…
Эти слова задели Риза за живое, и, бросив на нее мрачный взгляд, он проворчал:
– Возможно, вместо предложения руки и сердца мне следовало предложить тебе место секретарши в приемной.
Хелен, сделав глоток чаю, сказала:
– Я бы выбрала замужество. Мне кажется, жизнь с тобой не будет скучной.
Немного успокоившись, Риз взял стул и придвинул к ней поближе.
– На твоем месте я бы не стал особенно рассчитывать на какие-либо приключения. Я намерен заботиться о тебе и оберегать.
Хелен с улыбкой взглянула на него поверх чашки.
– Я имела в виду, что ты и сам очень интересный человек.
Риз почувствовал, что сердце забилось чаще. Ни одна из множества женщин не вызывала у него такого жгучего желания, как эта хрупкая невинная девочка, но Риз не хотел, чтобы она знала, какую власть имеет над ним.
Через несколько минут в кабинет вошел ювелир, мистер Советер, с большим черным кожаным футляром в одной руке и маленьким складным столиком – в другой. Это был невысокий худощавый старичок с залысинами и острым, проницательным взглядом. Хоть Советер и родился во Франции, по-английски говорил без акцента. Его отец, преуспевающий стеклодув, поощрял художественные способности сына и, в конце концов, добился для него места подмастерья у известного ювелира. Позже Советер поступил в парижскую художественную школу, а после ее окончания работал дизайнером в Париже, у Картье и Бушерона. В молодости, желая отличиться, Советер ухватился за возможность стать главным ювелиром Уинтерборна. Он был несомненно талантлив, обладал опытом и мастерством, но, что не менее важно, умел держать язык за зубами. Хороший ювелир всегда свято хранит секреты своих клиентов, и Советер, который знал их в избытке, неукоснительно следовал этому правилу.
Переступив порог кабинета, ювелир учтиво поклонился, разложил свой столик и поставил на него лоток с ювелирными изделиями.
– Насколько я понимаю, вы хотите посмотреть обручальные кольца. Вам не понравился бриллиант?
– Я бы предпочла камень меньшего размера, – сказала Хелен. – Чтобы не мешал заниматься рукоделием и играть на фортепиано.
Ювелир и глазом не моргнул, услышав, что клиентке не понравился дорогущий бриллиант.
– Не беспокойтесь, миледи, сейчас мы подберем что-нибудь подходящее, а если нет, то я сделаю новое кольцо с учетом всех ваших пожеланий. Какими свойствами должен обладать камень?
Хелен пожала плечами, с благоговением разглядывая сверкающие кольца на черном бархате лотка.
– Может быть, ваш любимый цвет? – подсказал Советер.
– Голубой, – несмело произнесла Хелен и вопросительно взглянула на Риза.
Он кивнул, давая понять, что она может выбрать все, что захочет. Ювелир достал из футляра новый лоток и принялся ловко раскладывать кольца, приговаривая:
– Вот сапфиры, аквамарины, опалы, александриты, а это голубой топаз – довольно редкий камень, добытый на Урале в России.
В течение получаса Советер показывал Хелен различные кольца и рассказывал о достоинствах самих камней и оправ. Хелен постепенно освоилась, перестала робеть и почувствовала себя комфортно в присутствии ювелира. Между делом они непринужденно поговорили об искусстве и музыке, Советер поделился своими впечатлениями о работе в Париже. С Ризом она никогда не говорила так легко и свободно.
Наблюдая за ними, Уинтерборн почувствовал, как в его душе закипает ревность, и решил прибегнуть к испытанному средству снять напряжение – мятным пастилкам. Заветная баночка стояла на письменном столе и пополнялась раз в неделю. Сунув в рот мягкую белую пастилку: лакомство, приготовленное из яичных белков, сахарной пудры и ароматизированной эссенции, – Риз уставился в окно, невольно прислушиваясь к беседе парочки.
– Что это? – услышал он восторженный голос Хелен.
– Лунный камень в обрамлении бриллиантов.
– Как красиво! Почему он светится?
– Этот эффект называется адуляресценцией, миледи. Камень приобретает голубоватый оттенок и особый блеск при направлении на него источника света. Он как будто сияет изнутри.
Кольцо явно привлекло внимание Хелен, и Риз подошел взглянуть на него. Она протянула ему изделие, и он внимательно осмотрел его. Полудрагоценный камень представлял собой гладкий овальный кабошон неопределенного цвета. Когда Риз поворачивал его из стороны в сторону, из его глубин вырывался голубоватыми вспышками рассеянный свет. Это было оригинальное украшение, но, несмотря на бриллианты, обрамлявшие лунный камень, не выдерживало никакого сравнения с тем кольцом, которое Риз подарил ей в день помолвки. Супруге Уинтерборна не подобало носить столь дешевые украшения. Риз, молча проклиная Советера за эти его просветительские лекции, предложил:
– Хелен, позволь мистеру Советеру показать тебе другие изделия. Это кольцо наименее ценное в лотке.
– Но оно мне нравится! – возразила Хелен. – Разве важно, сколько стоит вещь, если она по душе?
– Странное суждение для будущей хозяйки универмага! – заметил Риз. – Но, ей-богу, это кольцо никак не подходит для помолвки.
– Если хотите, – вмешался ювелир, – я могу вместо мелких бриллиантов вставить более крупные и увеличить…
– Нет-нет, – перебила его Хелен, – мне нравится кольцо именно в таком виде.
– Но это всего лишь полудрагоценный камень! – возмутился Риз.
Ни одна из его любовниц не взглянула бы на столь скромное украшение.
Напряженное молчание, воцарившееся в комнате, нарушил Советер.
– Камень столь высокого качества, мистер Уинтерборн, более ценен, чем вы, возможно, думаете. Он стоит больше сапфира средних размеров или, например, рубина с небольшими дефектами…
– Я хочу, чтобы кольцо было достойно моей жены, – заявил Риз.
Хелен, не спуская с него глаз, мягко, но твердо сказала:
– Но мне нужно именно это кольцо.
Риз хотел было поспорить с ней, привести аргументы в пользу своей правоты, но что-то во взгляде Хелен остановило его. Он вдруг понял, что она старается побороть в себе страх перед ним, и у него сжалось сердце. Нет, ни за что на свете он не смог бы отказать ей! Сжав кольцо в кулаке, Риз бросил на ювелира испепеляющий взгляд, и хотя в душе у него бушевала буря эмоций, спокойно сказал:
– Мы берем это кольцо.
Пока Советер убирал лотки с украшениями в футляр, Риз бормотал себе под нос валлийские проклятия. Хорошо, что ни ювелир, ни Хелен его не понимали и не особенно хотели знать перевод.
На прощание Советер галантно поцеловал Хелен руку.
– Миледи, примите мои поздравления по случаю вашей помолвки. Я надеюсь…
– Вам пора, – перебил его Риз, чтобы поскорее выпроводить ювелира.
– Я еще не сложил столик, – запротестовал Советер.
– Вы можете забрать его позже.
Ювелир растерянно взглянул на Хелен и начал было:
– Если я смогу быть вам еще чем-то полезен, миледи… – но Риз опять прервал его и едва не вытолкал за порог.
– Вы и так уже достаточно нам помогли.
Когда дверь за ним закрылась, Хелен взглянула на Риза с выражением благодарности на лице и в наступившей тишине тихо сказала:
– Спасибо. Я знаю, что ты выбрал бы для меня другое кольцо, подороже, но счастлива, что удовлетворил мое желание.
Она улыбнулась ему так искренне, как никогда прежде, и в уголках ее глаз появились очаровательные лучики. Риз никак не мог понять, почему Хелен променяла чистейшей воды бриллиант на лунный камень, но одно ему было ясно: эту женщину нужно оберегать от ее собственной наивности, – поэтому заметил:
– Если владеешь преимуществом, то не следует так легко его отдавать.
Она взглянула на жениха с недоумением, и он объяснил:
– Ты только что обменяла дорогое кольцо на другое, дешевое. Это плохая сделка. Тебе следует потребовать компенсацию за разницу в стоимости в виде подарка: ожерелья или диадемы.
– Мне не нужно ни то ни другое, – заявила Хелен.
– Но так ты всегда будешь нести убытки.
– Брак не бухгалтерские счета.
– О балансе нужно думать всегда, – возразил Риз.
По выражению лица Хелен было видно, что она думает иначе, но спорить не стала. Заметив баночку с мятными пастилками, она подошла к столу, подняла крышку и вдохнула прохладный бодрящий аромат.
– Так вот откуда этот запах! А я все думала, почему твое дыхание отдает мятой.
– Я полюбил мятные пастилки еще в детстве, – признался Риз, – когда возил продукты в кондитерскую на углу. Кондитер обычно отдавал мне бракованные, помятые. – Помолчав, он вдруг спросил с оттенком неуверенности в голосе: – Тебе не нравится этот запах?
Губы Хелен изогнулись в улыбке:
– Вовсе нет, наоборот: запах очень приятный. Можно мне одну пастилку?
– Конечно.
Хелен смущенно взяла маленькую белую полоску и положила в рот. Лакомство мгновенно растворилось, и от вспышки яркого мятного вкуса у Хелен перехватило дыхание.
– Ух… – Она закашлялась и засмеялась, вытирая слезы. – Сшибает наповал.
– Хочешь воды? – с улыбкой спросил Риз. – Нет? Ну хорошо, тогда дай мне руку.
Взяв ее левую руку, он хотел надеть ей на палец кольцо с лунным камнем, но вдруг заколебался.
– Не помню, какие слова я тебе говорил, когда делал предложение в первый раз.
Тогда Риз так волновался, поскольку не был уверен, что ему не откажут, что плохо все помнил.
Улыбка тронула губы Хелен.
– Ты изложил преимущества брачного союза для обеих сторон и объяснил, как можно совместить в будущем наши цели.
Риз поморщился от досады.
– Я не романтик, и все об этом знают.
– Ну а если бы был романтиком, то как выглядело бы твое предложение?
Риз на мгновение задумался.
– Я бы начал с того, что познакомил бы тебя с валлийским словом «хирает». В английском языке ему нет соответствия.
– Хирает, – повторила Хелен, пытаясь произнести это слово с характерным звуком «р», как это делал Риз.
– У тебя неплохо получается, – похвалил он. – Хирает – это тоска по чему-то утерянному или никогда не существовавшему. Ты чувствуешь ее по отношению к человеку, месту или какому-то периоду своей жизни… Это печаль души. Хирает охватывает валлийца, даже когда он ближе всего к счастью, не давая забыть, что он неполноценен.
Хелен нахмурилась.
– И это чувство преследует тебя?
– Да, всю жизнь, с колыбели. – Риз улыбнулся, вглядываясь в прелестное личико Хелен. – Но только не с тобой. Вот почему я хочу жениться на тебе.
Хелен улыбнулась и, встав на цыпочки, обхватила руками его шею, притянула к себе голову и легонько коснулась губ своими, нежными и ароматными как лепестки.
У него было странное ощущение: словно внутри ослабилась какая-то пружина, – его душа наполнилась светлой радостью. Все в его жизни, казалось, вставало на свои места.
Хелен отстранилась и заглянула ему в глаза.
– Это предложение мне нравится больше, чем первое, – сказала она с улыбкой, когда Риз наконец неуклюже надел ей на палец кольцо.
Глава 5
Риз взял Хелен за руку и повел по коридору, похожему на галерею с окнами. Не в первый раз за этот день ее охватило чувство нереальности происходящего. Шаг за шагом Хелен покидала прежнюю жизнь без надежды вернуться. Ее поступки были совсем не похожи на сумасбродные выходки близняшек, поскольку неизменно влекли за собой серьезные последствия.
Когда Риз вел ее по лестнице на верхний этаж, Хелен поразило, что его плечи, казалось, перегораживали всю ширину прохода. Наконец они оказались на небольшой лестничной площадке с красивой глянцевой черной дверью. Риз отпер ее, и они оказались в тихой жилой части здания, которая располагалась за центральным залом универмага и главной лестницей.
Слуг не было видно. В доме царила чистота и пахло свежей краской, лаком, деревом, помещения были полупусты и скудно обставлены – похоже, недавно был ремонт.
Хелен невольно сравнила эти казенные помещения с уютными интерьерами старого усадебного дома в родовом поместье Эверсби: с их изобилием свежих цветов и произведений искусства, с полами, покрытыми потертыми коврами. В усадьбе всюду были книги, в буфетах поблескивал тяжелый хрусталь, полки ломились от фарфора и столового серебра, а по комнатам, освещенным лампами с бахромчатыми абажурами, бегали два черных спаниеля, Наполеон и Жозефина.
