Христианские левые. Введение в радикальную и социалистическую христианскую мысль
Энтони Уильямс
Historia Rossica
Зачастую христианство воспринимается как социально-консервативная и прокапиталистическая религия, ориентированная на правый политический спектр. Но насколько такая трактовка обоснованна, если вспомнить, что первые последователи христианства были из числа угнетенных? В книге «Христианские левые» Энтони Уильямс проблематизирует восприятие христианства как религию неравенства, давая вводный обзор течений социалистического и радикального христианства за последние 150 лет. Сосредоточившись на современных христианских левых движениях – от христианского социализма до теологии освобождения, от движения за гражданские права Мартина Лютера Кинга до квир-теологии, – Уильямс рассматривает основные вызовы, с которыми сталкиваются сегодня христианские левые как изнутри самого христианства, так и со стороны светских левых. Действительно ли Библия и христианское богословие поддерживают коллективизм и всеобщее равенство? Может ли христианский радикализм оставаться жизнеспособным в эпоху политики идентичности? Энтони А. Дж. Уильямс – британский исследователь политической теории, Университет Манчестер Метрополитан.
Энтони А. Дж. Уильямс
Христианские левые. Введение в радикальную и социалистическую христианскую мысль
УДК 27-662.3
ББК 66.1(0)-199
У36
Редактор серии С. Елагин
Научный редактор: Альберт Саркисьянц
Перевод с английского В. Федюшина
Энтони А. Дж. Уильямс
Христианские левые: введение в радикальную и социалистическую христианскую мысль / Энтони А. Дж. Уильямс. – М.: Новое литературное обозрение, 2023. – (Серия «Studia religiosa»).
Зачастую христианство воспринимается как социально-консервативная и прокапиталистическая религия, ориентированная на правый политический спектр. Но насколько такая трактовка обоснованна, если вспомнить, что первые последователи христианства были из числа угнетенных? В книге «Христианские левые» Энтони Уильямс проблематизирует восприятие христианства как религию неравенства, давая вводный обзор течений социалистического и радикального христианства за последние 150 лет. Сосредоточившись на современных христианских левых движениях – от христианского социализма до теологии освобождения, от движения за гражданские права Мартина Лютера Кинга до квир-теологии, – Уильямс рассматривает основные вызовы, с которыми сталкиваются сегодня христианские левые как изнутри самого христианства, так и со стороны светских левых. Действительно ли Библия и христианское богословие поддерживают коллективизм и всеобщее равенство? Может ли христианский радикализм оставаться жизнеспособным в эпоху политики идентичности? Энтони А. Дж. Уильямс – британский исследователь политической теории, Университет Манчестер Метрополитан.
ISBN 978-5-4448-2338-8
Translated from The Christian Left: An Introduction to Radical and Socialist Christian Thought (1st Edition) by Anthony A. J. Williams.
This edition is published by arrangement with Polity Press Ltd., Cambridge.
© В. Федюшин, перевод с английского, 2023
© Д. Черногаев, дизайн серии, 2023
© OOO «Новое литературное обозрение», 2023
Введение
В июне 2020 года президент США Дональд Трамп устроил фотосессию у здания епископальной церкви святого Иоанна в Вашингтоне. В разгар протестов Black Lives Matter, охвативших Вашингтон и центры других городов после расистского убийства Джорджа Флойда неделей ранее, Трамп прошел от Белого дома до церкви, подержал Библию перед собравшейся прессой, а затем вернулся обратно[1 - Maybloom J. President Donald Trump’s Photo Op in Front of St John’s Church // Ecumenica. 2020. 13, 2. P. 231.]. Цель этого «религиозного перформанса» состояла в том, чтобы продемонстрировать свою религиозность и верность христианству избирателям из числа белых евангелистов[2 - Ibid.]. Многие среди них (три четверти из которых отдадут свои голоса за Трампа в ноябре) предсказуемым образом пришли в восторг от этого президентского перформанса[3 - Sherwood H. White Evangelical Christians Stick by Trump Again, Exit Polls Show // Guardian. https://www.theguardian.com/us-news/2020/nov/06/white-evangelical-christians-supported-trump.]. Один из них, республиканский кандидат в сенат Флориды, описал радость его семьи, наблюдавшей за Трампом по телевизору: «Моя мать просто кричала: „Боже, дай ему сил! Он идет по Иерихону!“ <…> Моя мать заплакала <…> она начала глоссолалить. <…> Я подумал: „Посмотрите на моего президента! Он устанавливает Царство Божие в мире“»[4 - Teague M. «He Wears the Armor of God»: Evangelicals Hail Trump’s Church Photo Op // Guardian. https://www.theguardian.com/us-news/2020/jun/03/donald-trump-church-photo-op-evangelicals.]. В этом примере заключено все то, что мы знаем – или думаем, что знаем, – о связи христианства и политики.
Но посылаемые Дональдом Трампом религиозные сигналы впечатлили не всех. Первой критику озвучила Марианн Эдгар Бадде, епископ Епископальной церкви в Вашингтоне.
Я просто хочу, чтобы мир знал, что в вашингтонском диоцезе мы, следуя Иисусу и его пути любви <…> дистанцируемся от подстрекательских высказываний этого президента. Мы следуем за Тем, Кто прожил жизнь в ненасилии и жертвенной любви. Мы присоединяемся к тем, кто добивается справедливости за смерть Джорджа Флойда и многих других. <…> Позвольте мне внести ясность: президент только что без спроса использовал Библию, самый священный текст иудеохристианской традиции, и одну из церквей моей епархии в качестве реквизита для послания, противоречащего учению Иисуса[5 - LeBlanc P. Bishop at DC church Outraged by Trump Visit: «I just can’t believe what my eyes have seen» // CNN. https://edition.cnn.com/2020/06/01/politics/cnntv-bishop-trump-photo-op/index.html.].
Заявление епископов Епископальной церкви Новой Англии также критикует «позорные и отвратительные с точки зрения морали» действия Трампа; в нем утверждается, что миссия Церкви заключается в том, чтобы «служить высшей цели Господа нашего Иисуса Христа: распространять любовь, милосердие и справедливость на всех, и особенно на тех, чьей жизни, свободе и самой человеческой природе угрожают непрекращающийся грех систематического расизма и зараза белого превосходства»[6 - New England Episcopal Bishops Respond with One Voice to President’s «Cynical» Photo-op. 2020.]. Такое взаимодействие христианства и политики полностью отлично от того, чего многие из нас обычно ждут.
Критическая реакция на фотосессию Трампа, а также позиционирование Церкви как союзника бедных, угнетенных и униженных – не отклонение и не аномалия. Епископы Епископальной церкви Вашингтона и Новой Англии, а также другие, кто выступил против фотосессии, представляют давнюю традицию социалистической и радикальной религии. Не следует считать, что связь между (белой) Евангелической церковью США и неолиберальной (в экономике) и консервативной (в социальном отношении) программой Республиканской партии по умолчанию соответствует христианской политической мысли и действию. Выступление епископов напоминает нам, что многие христиане занимают в социальном плане либеральную или прогрессивную позицию. Среди прочих многие восприняли левую, социалистическую критику капитализма и стремятся к миру, в котором на смену индивидуализму, основанному на принципе laissez-faire, придет приверженность кооперации, коллективизму и экономическому равенству. На последующих страницах мы рассмотрим эту традицию – традицию левого христианства.
Библейская теология левого христианства
Несмотря на теологическое разнообразие – среди левых христиан есть представители всех деноминаций и теологических традиций, – у всех движений и людей, рассматриваемых на страницах этой книги, есть общая черта: они, по крайней мере теоретически, вывели свои радикальные или социалистические взгляды из Библии, церковного учения и истории христианства. Левые христиане не считают приверженность кооперации, равенству, социальной справедливости и свободе необязательной добавкой к Евангелию или принципами, которых христиане должны придерживаться, только если в некоторый момент они обращают внимание на политику. Для них это основа христианской вести. Бог создал мир и передал его человечеству (вне зависимости от того, понимаем мы нарратив Книги Бытия буквально или метафорически). Это противоречит ситуации, при которой немногие владеют и эксплуатируют природные ресурсы либо угнетают других – посредством своих привилегий или через навязывание своей господствующей точки зрения. Предшествующий грехопадению мир Эдема был местом сотрудничества и равенства – «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто дворянином был тогда?», – где все делалось по справедливости, а дети Божьи наслаждались совершенной свободой.
В рассказе об Исходе, столь важном для теологии освобождения, Бог врывается в историю, неся свободу пленникам и угнетенным. Египетские фараоны и рабовладельцы напоминают класс капиталистов, глобальный центр, «один процент», белых супремасистов, патриархат. Бог же отождествляет себя с эксплуатируемыми. Остальная часть Ветхого Завета повествует о свободе, которую Бог дарует своему народу: цель земельных законов Израиля, таких, например, как юбилейный год, состоит в том, чтобы не дать тем, кто признал Бога отцом, а человека – братом, вернуться в основанные на неравенстве и угнетении отношения с ближним:
Когда будете жать жатву на земле вашей, не дожинай до края поля твоего, и оставшегося от жатвы твоей не подбирай, и виноградника твоего не обирай дочиста, и попадавших ягод в винограднике не подбирай; оставь это бедному и пришельцу. Я Господь, Бог ваш.
Не обижай ближнего твоего и не грабительствуй. Плата наемнику не должна оставаться у тебя до утра. Не злословь глухого и пред слепым не клади ничего, чтобы преткнуться ему; бойся Бога твоего. Я Господь.
Не делайте неправды на суде; не будь лицеприятен к нищему и не угождай лицу великого; по правде суди ближнего твоего.
(Лев. 19: 9–10, 13–15)
Более поздние пророки – по мнению основателя Лейбористской партии Великобритании Джеймса Кейра Харди, «пламенные публицисты, которых сегодня мы должны были бы назвать анархистами или социалистами», – яростно осуждали неспособность Израиля соответствовать этому уровню[7 - Johnson F. Keir Hardie’s Socialism. London: ILP, 1922. P. 12.]. «Горе замышляющим беззаконие. <…> Пожелают полей и берут их силою, домов, – и отнимают их; обирают человека и его дом, мужа и его наследие» (Мих. 2: 1, 2). «Пусть, как вода, течет суд, и правда – как сильный поток!» (Ам. 5: 24).
Эта «пророчески-освободительная традиция», как назвала ее феминистский теолог Розмари Редфорд Рютер, достигает кульминации в годы жизни и служения Иисуса Христа[8 - Ruether R. R. Sexism and God-Talk: Toward a Feminist Theology. Boston, MA: Beacon Press, 1983. P. 23.]. В левохристианском понимании Евангелия Христос приходит, чтобы провозгласить и начать новый порядок, в котором социальные и экономические отношения угнетения будет упразднены, первые станут последними и мир перевернется. «Величит душа Моя Господа», – поет Мария, получив весть о чудесном зачатии. «Явил силу мышцы Своей; рассеял надменных помышлениями сердца их; низложил сильных с престолов, и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем» (Лк 1: 46, 51–53). Британский англокатолик Стюарт Хедлам считал Песнь Богородицы «гимном вселенской революции», «Марсельезой человечества», предвестием праведности и справедливости, приходящих с установлением Царства Божьего на земле[9 - Headlam St. D. The Socialist’s Church. London: G. Allen, 1907. P. 8.]. Это Царство, утверждают сторонники левого христианства, представляет собой не отдаленное эсхатологическое обещание – «пирог на небе, когда мы умрем», – но, как показал на своем примере Христос, нечто, за что следует бороться и чего следует добиваться здесь и сейчас.
Христос – простой плотник, Иисус из Назарета – был дружен с бедными и отверженными, признавая ценность и достоинство тех, кто оказался раздавлен и угнетен эгоистичным и индивидуалистичным миром. Своих последователей он учил не стремиться к материальной выгоде: «Не можете служить Богу и маммоне» (Мф 6: 24); вместо этого следует любить других и служить им, как самому себе (Мф 22: 39). Последователи Христа не должны были властвовать над товарищами и взваливать на других бремя, они должны были относиться друг к другу как братья и сестры (Мф 23: 4–12). Нагорная проповедь, в которой Христос превозносит бедных, кротких и мирных, по словам Кейра Харди, «проникнута духом чистого коммунизма»[10 - Hardie J. K. From Serfdom to Socialism. London: G. Allen, 1907. P. 38.]. Считается, что радикальная, революционная миссия Христа резюмирована в его проповеди в синагоге, в которой он объясняет и проводит в жизнь освободительный характер ветхозаветного юбилейного года: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедывать лето Господне благоприятное» (Лк 4: 18–19). Перуанский теолог освобождения Густаво Гутьеррес утверждает: «В Библии Христос предстает как тот, кто приносит нам освобождение. <…> Христос делает человека по-настоящему свободным, то есть дает ему возможность жить в общении с Ним, а это основа всего человеческого братства»[11 - Gutiеrrez G. A Theology of Liberation: History, Politics and Salvation. Maryknoll, NY: Orbis Books, 1973. P. 35.].
С этой точки зрения гибель Христа стала результатом его радикальной миссии, против которой выступили религиозные и политические власти его времени. Лидер Лейбористской партии Джордж Лэнсбери заявлял, что Христос был «величайшей революционной силой Его времени», «одиноким галилейцем – коммунистом, агитатором, мучеником, – распятым за то, что он возбуждал народ и направлял класс против класса»[12 - Schneer J. George Lansbury. Manchester: Manchester University Press, 1990. P. 1.]. В своем ответе Дональду Трампу теолог Робин Дж. Уитакер связывает гибель Христа с систематическим расовым неравенством, описывая Иисуса как «смуглого еврея, убитого римским государством»[13 - Whitaker R. J. Trump’s Photo Op with Church and Bible Was Offensive, But Not New // The Conversation. https://theconversation.com/trumps-photo-op-with-church-and-bible-was-offensive-but-notnew-140053.]. Фолк-исполнитель Вуди Гатри резюмировал такую точку зрения в своей песне 1940 года «Jesus Christ»:
Иисус Христос был человеком, который путешествовал по земле,
Работящим и смелым человеком,
Он сказал богачам: «Отдайте деньги бедным», —
Но они уложили Иисуса Христа в могилу.
Когда Иисус приходил в город, все работяги вокруг
Верили тому, что он говорил,
Но банкиры и священники прибили Его к кресту
И уложили Иисуса Христа в могилу.
Эта песня была написана в Нью-Йорке,
Городе богача, священника и раба.
Если бы Иисус проповедовал здесь то, чему он учил в Галилее,
Они бы уложили бедного Иисуса в могилу[14 - Guthrie W. Jesus Christ. https://www.woodyguthrie.org/Lyrics/Jesus_Christ.htm.].
Определенно, это изложение библейской теологии левого христианства оставляет ряд вопросов, особенно с теологически (но не обязательно политически) консервативной точки зрения. Здесь отсутствует понимание абсолютной святости Бога и греховности людей, а следовательно, и того, как грешник может примириться с Богом. Заместительная теория искупления, опирающаяся на двухтысячелетнюю историю Церкви и дословную трактовку Библии – «Христос умер за грехи наши, по Писанию» (1 Кор. 15: 3), здесь отсутствует. Возможно, в объяснимой попытке расширить сферу действия Евангелия за пределы индивидуального благочестия само Евангелие оказалось отодвинуто на задний план в угоду экономическому коллективизму и социальному освобождению.
Радикализм и социализм в Церкви
Было бы анахронизмом называть «социалистическим» или «коммунистическим» движение, существовавшее задолго до модерных политических идеологий, возникавших на протяжении долгого XIX века. Менее точное определение «радикальное» употреблять можно свободнее. В любом случае представители левого христианства могут указать на долгую церковную традицию коллективизма и социального мышления – мы можем применить здесь понятие «протосоциализм», – чтобы показать, что их позиция не является какой-то постмодернистской новинкой. Коллективизм, отраженный в Деяниях апостолов (Деян. 2: 44–45; 4: 32, 34–35), рассматривается как первый плод нового общественного порядка, применение к жизни Христовой критики эгоизма и материализма, прямое следствие служения Святого Духа, начавшегося в день Пятидесятницы, реализация принципов братства и справедливости. Церковная община представляла собой не скопление разрозненных индивидов, а, как описал ее апостол Павел, тело, состоящее из многих членов, которые работают во имя одной цели (1 Кор. 12: 12–27). В этом сообществе «нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3: 28). Эти истины отражены в таинствах церкви, особенно в причастии, которое свидетельствует о единстве и сплоченности коллектива.
Радикальные и социалистические христиане часто обвиняют институт Церкви в том, что он не соответствует этому великому вероучению, в то же время отмечая отдельных людей и движения, которые это делают. Британский методист уэслианского толка Сэмюэль Э. Кибл свободно цитирует отцов ранней Церкви, указывая сначала на слова Тертуллиана: «Поэтому у нас, объединенных духом и душой, не бывает никаких сомнений относительно общности имущества»[15 - Тертуллиан. Апологетик. К Скапуле. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2005. С. 173. – Примеч. ред.]. Затем он приводит слова Киприана, который велит христианам «подражать равенству Бога в общих дарах природы, которыми в равной степени должен пользоваться весь род человеческий». «Неравный раздел богатства, – пишет Амвросий Медиоланский, – результат эгоизма и насилия»[16 - Keeble S. E. Christian Responsibility for the Social Order. London: Epworth Press, 1922. P. 39, 41.]. Американский католик Джон К. Корт тоже цитирует Амвросия: «Бог распорядился производить все вещи так, чтобы пища была общей для всех и чтобы земля была общим владением всех. Таким образом, природа создала общее право для всех, но жадность сделала его правом немногих»[17 - Cort J. C. Christian Socialism: An Informal History. Maryknoll, NY: Orbis Books, 2020 [1988]. P. 52.]. Кибл ссылается на предостережения Августина Аврелия о частной собственности: «Итак, братья мои, давайте воздержимся от обладания частной собственностью или от любви к ней, если мы не можем воздержаться от обладания ею»[18 - Keeble S. E. The Ideal of the Material Life and other Social Addresses. London: C. H. Kelly, 1908. P. 227.]. Осуждение Августином экономической несправедливости является, по словам Корта, «краеугольным камнем христианского социализма»[19 - Cort. Christian Socialism. P. 56.].
Радикальные движения эпохи позднего Средневековья и раннего Нового времени тоже включаются в эту радикальную традицию. Крестьянские восстания в Англии XIV века и Германии XVI века, в которых принимали участие такие деятели, как Джон Уиклиф, Джон Болл и Томас Мюнцер, равно как и движение диггеров XVII века, провозгласившее землю «общей сокровищницей» всего человечества, рассматриваются как примеры профетического сопротивления государственной и церковной коррупции[20 - Bryant Ch. Possible Dreams: A Personal History of the British Christian Socialists. London: Hodder & Stoughton, 1996. P. 4.]. Экономика докапиталистических гильдий или модернизаторский пыл ведущих реформаторов – Мартина Лютера, Жана Кальвина, Ульриха Цвингли – включается в историю христианского социализма в зависимости от деноминации его конкретного представителя, но в любом случае социальная ответственность и противостояние экономической эксплуатации приводятся в доказательство того, что христианство не всегда шло рука об руку с духом капитализма, как применительно к католикам, например к Томасу Муру, так и к протестантам вроде Хью Латимера.
Эти движения – лишь часть той радикальной традиции, что легла в основу американской и французской революций, а также идеологий либерализма и социализма, развивавшихся на протяжении долгого XIX века. Радикальные движения часто носили светский характер. Такова, например, попытка Французской революции свергнуть христианство и установить на его месте государственную религию, поклоняющуюся Разуму, возможно, в попытке воплотить идеи, изложенные Жан-Жаком Руссо в трактате «Об общественном договоре»[21 - Shusterman N. The French Revolution: Faith, Desire and Politics. Abingdon: Taylor & Francis, 2013. P. 223–224.]. Однако в них всегда присутствовал религиозный компонент, привлекавший внимание к идеям братства, коллективизма, равенства, справедливости и свободы, казалось, забытым как светскими радикалами, так и консервативно настроенными официальными церквами. Эти движения образуют как предысторию, так и философскую основу левого христианства. Термин «левые христиане» не следует воспринимать как зеркальное отражение американских религиозных правых. Скорее, это словосочетание используется здесь для обозначения широких и разрозненных политико-теологических тенденций, которые можно объединить в определениях «радикальный» и «социалистический». Оно, как мы увидим, охватывает множество различных движений и идеологических позиций.
В этой книге рассматриваются христианский социализм Великобритании; религиозный социализм континентальной Европы; социальный евангелизм, движения за гражданские права и за освобождение чернокожих, а также «краснобуквенный» евангелизм в США; теология освобождения в Латинской Америке, а также в Африке и на Ближнем Востоке; феминистские, вуманистские и ЛГБТ+– теологии освобождения. Некоторые из них более сосредоточены на экономическом социализме или социал-демократии, другие – на прогрессивной, интерсекциональной или идентитарной политике. Каждое движение само по себе разнообразно, а множество других, внесших значительный вклад, не попали на страницы настоящей книги. Одно из открытий автора в процессе изучения радикального и социалистического христианства заключается в том, что какие-то движения и личности всегда случайно упускаются из виду или не получают того внимания, которого они, вероятно, заслуживают. Некоторые читатели могут разочароваться, обнаружив, что движения или личности, с которыми они знакомы, здесь упущены или проигнорированы. Как писал Джон Корт в начале своего труда о христианском социализме, «[в] книге столь амбициозной и самонадеянной многое неизбежно будет упущено или забыто»[22 - Cort. Christian Socialism. P. 5.]. Тем не менее настоящая работа представляет собой краткое и доступное введение в основные традиции радикального и социалистического левого христианства.
Глава 1
Дух братства: основания британского христианского социализма
Первой социалистической организацией в Великобритании стал не профсоюз и не политическая партия. Ею стало общество, направленное на соблюдение евхаристии в церкви Святого Матфея в Бетнал-Грин. Гильдия святого Матфея, основанная в 1877 году, была детищем Стюарта Хедлама (1847–1924) – эксцентричного англиканского священника, приверженного одновременно англокатолическому сакраментализму и социализму. Среди целей гильдии числились как проповедование «частого и благоговейного поклонения на Святом Причастии», так и пропаганда «изучения социальных и политических вопросов в свете боговоплощения». Взгляды Хедлама на политику были жесткими: как лидер Гильдии святого Матфея, он заявлял, что «разница между огромным количеством рабочих, которые много производят и мало потребляют, и теми классами, которые производят мало и потребляют много, противоречит христианским доктринам братства и справедливости» и что все христиане должны стремиться к «лучшему распределению богатства, создаваемого трудом»[23 - Bryant Ch. Possible Dreams: A Personal History of the British Christian Socialists. London: Hodder and Stoughton, 1996. P. 81–82.]. Связь между сакраментализмом Высокой церкви и социализмом может быть неочевидной, но для Хедлама и ему подобных эти два понятия были нераздельны.
Вероятно, британский христианский социализм берет свое начало в 1848 году, когда Фредерик Денисон Морис (1805–1872), Чарльз Кингсли (1819–1875) и Джон Малкольм Форбс Ладлоу (1821–1911) совместными усилиями сформулировали христианский взгляд на социальные вопросы в ответ на кампанию чартистов за избирательные права и парламентскую реформу в Великобритании, а также на действия радикальных сил на европейском континенте. Однако были ли эти люди, в частности Морис, полностью привержены социализму, остается под вопросом. Тем не менее они проповедовали теологию Божьего отцовства и человеческого братства, которое должно было стать краеугольным камнем социализма, столь явно поддерживаемого Хедламом. За Хедламом последовали другие англиканские священнослужители, принявшие идею христианского социализма. К ним относятся Генри Скотт Холланд, Чарльз Гор, Конрад Ноэль и Уильям Темпл, а также такие нонконформисты, как уэслианский методист Сэмюэль Э. Кибл и баптист Джон Клиффорд. Они заложили живую традицию церковного социализма, сохранившуюся до наших дней.
Христианский социализм не оставался исключительно делом Церкви. В отличие от континентальной Европы, где отношения между Церковью и левыми политическими силами были проникнуты взаимным недоверием, христианская этика вошла в ДНК зарождающегося лейбористского движения. До того как принять участие в создании Комитета лейбористского представительства (впоследствии – Лейбористская партия) в 1900 году, Джеймс Кейр Харди был одним из основателей Шотландской и Независимой лейбористских партий. Харди не отрекся от теорий Карла Маркса – будь то ортодоксальная доктрина, закрепленная Фридрихом Энгельсом и Карлом Каутским, или ревизионистская версия, предложенная Эдуардом Бернштейном, – но тем не менее недвусмысленно заявлял: «Импульс, который привел меня в лейбористское движение, и вдохновение, которое поддерживало меня в нем, происходят более из учения Иисуса из Назарета, чем из всех других источников, вместе взятых»[24 - Hardie J. K. Labour and Christianity: is the Labour Movement Against Christianity? // Labour and Religion: by Ten Members of Parliament and Other Bodies. London: n. p., 1910. P. 49.]. В этом отношении последователями Харди были Джордж Лэнсбери, Артур Хендерсон, Маргарет Бондфилд, Джон Уитли, Ричард Генри Тоуни и многие другие. Принципы христианского социализма, впервые провозглашенные Хедламом от имени Гильдии святого Матфея, оформили основания Лейбористской партии и окончательно раскрылись в социал-демократической программе, принятой послевоенным лейбористским правительством.
Истоки
Именно социальные и политические потрясения 1848 года стали катализатором объединения усилий Мориса, Кингсли и Ладлоу. Они встретились в доме Мориса после масштабной чартистской демонстрации на Кеннингтон-Коммон в Лондоне и большую часть ночи провели за обсуждением того, как христианство может ответить на социализм. Немедленным ответом стала листовка, написанная, скорее всего, Кингсли, в которой он попытался убедить манифестантов-чартистов не применять насилие и подчеркивал необходимость стремиться к нравственности и добродетели[25 - Bryant. Possible Dreams. P. 41.]. «Рабочих Англии» он призывал подумать о людях, «которые трудятся и жертвуют собой, чтобы добиться прав для вас, о людях, которые знают, в чем заключаются ваши права, лучше, чем вы сами». «Отвернитесь от пропасти бунта, [ибо] без добродетели не будет истинной свободы»[26 - Cort J. C. Christian Socialism: An Informal History. Maryknoll, NY: Orbis Books, 2020 [1988]. P. 159.]. Этот неприкрыто патерналистский, моральный аргумент вряд ли можно считать проявлением чистого радикализма. Кингсли, по словам историка христианского социализма Криса Брайанта, обладал инстинктами «тори-патерналиста», которого волновали не столько экономические или политические реформы, сколько моральное состояние рабочего класса[27 - Bryant. Possible Dreams. P. 37.]. Тем не менее Кингсли продолжал привлекать внимание к эксплуатации рабочих капиталистической системой в таких своих романах, как «Дрожжи» и «Дешевая одежда и мерзкая», которые будоражили сознание его читателей и обеспечивали поддержку его совместным начинаниям с Морисом и Ладлоу[28 - Dorrien G. Social Democracy in the Making: Political and Religious Roots of European Socialism. Yale, CT: Yale University Press, 2019. P. 43.]. Также Кингсли осуждал лицемерие христианства, которое пыталось подавить жалобы на капиталистическую систему эксплуатации. Он утверждал: «Мы использовали Библию, словно это пособие извозчика – дать тягловой скотине дозу опиума, чтобы она спокойно тянула чрезмерный груз, – словно это просто книга для поддержания порядка среди бедняков»[29 - Cort. Christian Socialism. P. 161.]. Кингсли подчеркивал, что Библия говорит о правах рабочих и обязанностях собственников гораздо больше, чем отражено в современных проповедях.
После написания первой листовки Кингсли, Морис и Ладлоу основали журнал «Политика для народа» (Politics for the People) – «лоскутное одеяло из радикальной политики, либеральной церковности и социального консерватизма», как правило, не содержавшее конкретных предложений и критиковавшееся чартистами и другими радикальными движениями не менее, чем консервативными элементами Церкви Англии[30 - Morris J. F. D. Maurice and the Myth of Christian Socialist Origins / Stephen Spencer, ed. // Theology Reforming Society: Revisiting Anglican Social Theology. London: SCM Press, 2017. P. 5; Bryant. Possible Dreams. P. 43.]. Затем последовала серия «Трактатов о христианском социализме». Ее название одобрил Морис, который быстро занял в группе главенствующее положение: «Христианский социализм – [это] единственное название, которое определит нашу цель и сразу же введет нас в конфликт с антисоциальными христианами и антихристианскими социалистами, вступить в который мы рано или поздно должны»[31 - Morris. F. D. Maurice. P. 5.]. Тот факт, что Морис предвидел такой конфликт, говорит о том, что, по его мнению, он и его соратники должны были бороться со светскими социалистами не меньше, чем с христианами, выступающими против социализма; напротив, начиная с конца XIX века британские христианские социалисты часто работали внутри или по крайней мере рядом с основным течением левой и рабочей политики, даже если они подчеркивали особое религиозное обоснование своего социализма.
Морис написал первый трактат, в котором его приверженность социализму была выражена столь же двусмысленно, как и у Кингсли. В первых абзацах он заявил: «Я всерьез верю, что христианство является единственной основой социализма и что истинный социализм является необходимым результатом разумного христианства»; однако далее он так и не определился с тем, что же на самом деле представляет собой этот социализм[32 - Maurice F. D. Tracts on Christian Socialism, Tract 1 (1850) / Ellen K. Wondra, ed. // Reconstructing Christian Ethics: Selected Writings of F. D. Maurice. Louisville, KY: Westminster John Knox Press, 1995. P. 196.]. В качестве примеров социализма Морис приводил Роберта Оуэна и Шарля Фурье, однако он утверждал, что их проекты общества, основанного на кооперации, потерпели неудачу, потому что сама попытка построить новое общество была ошибкой. Ошибкой она была, по мнению Мориса, потому, что общество, основанное на кооперации, уже существовало – требовалось только признать кооперативную природу общества[33 - Ibid. P. 202, 205.]. Этот несколько сбивающий с толку аргумент, возможно, в какой-то мере объясняет осторожность Мориса: радикальные действия не нужны и потенциально вредны, поскольку попытки построить новые кооперативные структуры грозили повредить существующей кооперативной природе общества, которую нужно было только продемонстрировать. Инстинктивный консерватор, Морис оставался сторонником монархии и социального порядка, выступал против профсоюзов и существенных структурных изменений в политике или экономике[34 - Wilkinson A. Christian Socialism: Scott Holland to Tony Blair. London: SCM Press, 1998. P. 18.].
Представления Мориса о кооперативной природе общества вытекали из его экклезиологии – теологии Церкви. По мнению историка и теолога Джереми Морриса, политические взгляды Мориса «никогда не были чем-то иным, как прямым применением его экклезиологических воззрений. <…> Его христианский социализм был просто иным выражением его представлений о Церкви»[35 - Morris J. F. D. Maurice and the Crisis of Christian Authority. Oxford: Oxford University Press, 2008. P. 135, 146.]. Церковь, утверждал Морис, провозглашает «единство Бога», которое является основой для «всякого единства между людьми». Именно Церковь, писал он, образует «вселенское братство» и единство «всех родов и рас», а также является «божественным средством, которое несет людям послание об их взаимоотношениях с Богом и передает свои благословения последующим поколениям»[36 - Ibid. P. 146, 158, 167.]. Именно этот акцент объясняет нежелание Мориса поддерживать реформаторские движения, профсоюзы, политические партии или даже кооперативные предприятия (которые он в конце концов, впрочем, одобрил): Церковь уже была, по выражению Морриса, «универсальным духовным обществом всех людей», и ничего другого не требовалось[37 - Ibid. P. 75.]. Задача, по мнению Мориса, заключалась в том, чтобы привлечь внимание к Церкви как к основе кооперативного общества, а не в том, чтобы создавать для него новую основу. По мнению Мориса, общество состояло из трех сфер: Церкви, нации и семьи. В отличие от других теорий такого типа – например, теории суверенных сфер Абрахама Кёйпера, – которые предполагали, что сферы автономны и не пересекаются, у Мориса они находились в иерархической зависимости друг от друга: сначала Церковь, затем – нация, а потом – семья. Более того, Морис иногда предполагает, что Церковь охватывает все сущее – универсальная Церковь и универсальное общество полностью совпадают[38 - Morris J. F. D. Maurice. P. 78.]. Церковь как таковая является основой всякой социетальной кооперации.
Экклезиологические аргументы Мориса, несмотря на их значимость, не были столь же прочны, как его теология боговоплощения, которая станет ключевой темой в трудах следующего поколения, особенно у христианских социалистов из числа высокоцерковных англикан[39 - Ibid. P. 159–160.]. Морис «рассматривает связь троичного Бога и человечества как центральное послание христианского Писания», поскольку оно «раскрывает единство Бога и человечества»[40 - Schroeder St. The Metaphysics of Cooperation: A Study of F. D. Maurice. Atlanta, GA: Rodopi, 1999. P. 53.]. Это не эксклюзивное единство, но оно подчеркивает присутствие Христа в жизни всех людей – а следовательно, универсальность Церкви и ее призыв к единству и кооперации. Оно демонстрирует, что все люди связаны друг с другом общим братством, общей семьей, и поэтому общество, основанное на экономической конкуренции и соперничестве, противоестественно и бесчеловечно[41 - Jones P. D. Jesus Christ and the Transformation of English Society: the «Subversive Conservatism» of Frederick Denison Maurice // Harvard Theological Review. 2003. 96, 2. P. 225–226.]. Вместо такого конкурентного общества Морис призывает к обществу кооперации, основанному на «братстве» или «общности»[42 - В оригинале – «communion», что помимо «общности» и «общения» означает «причастие», а также «литургическое общение» (full communion). – Примеч. ред.], [43 - Morris. F. D. Maurice. P. 149.]. Ничто не выражает эти идеи яснее, чем Евхаристия, которая, по Морису, репрезентирует воплощение Христа, а также общность всех людей, их причастность друг другу и Богу[44 - Schroeder St. Metaphysics of Cooperation. P. 53, 56.]. Таким образом, теология боговоплощения была связана с ключевой концепцией христианского социализма – концепцией братства, а также кооперации.
Кооперация в понимании Мориса, хотя и основывается на братском содружестве всех людей, не эгалитарна. Действительно, можно заметить, что Морис использовал фразу «Свобода, братство, единство» вместо более привычной триады, в которой на месте единства стоит «равенство»[45 - Morris. F. D. Maurice. P. 147.]. Тем не менее он хотел, чтобы все заняли свое место в обществе, основанном на братских, кооперативных ценностях Царства Божьего. Для Мориса – и для Кингсли – социализм есть выражение Царства Божьего; оно уже существует, и людям остается только это осознать. Однако это означает, что социализм следует ограждать от партийной политики, профсоюзов, забастовок и революций – всего того, что затенят эту реальность[46 - Dorrien. Social Democracy. P. 42.]. «Каждая успешная забастовка придает рабочим ощущение собственной силы и очень опасное презрение к их работодателю», – заявлял Морис. Неудачные же забастовки, по его мнению, ведут к еще большему радикализму[47 - Cort. Christian Socialism. P. 166.]. «Организации, политические партии, профсоюзы, забастовки – все это подразумевает отрицание „божественного порядка“», – объясняет Джон Корт. «Все это было довольно печально. Посыл, по существу, состоял в следующем: „Политика не для народа – по крайней мере, пока“»[48 - Ibid. P. 160.].
Более снисходительно Корт оценивает Ладлоу, которого он считает истинным основателем британского христианского социализма. Ладлоу какое-то время жил во Франции, где находился под влиянием таких этических социалистов, как Анри Сен-Симон (см. главу 3) и Шарль Фурье, а также поддерживал кооперативные инициативы, которые наблюдал в Париже. Он пошел гораздо дальше Мориса и Кингсли, выступив за государственную собственность и рабочий контроль над ключевыми отраслями промышленности[49 - Ibid. P. 155; Dorrien. Social Democracy. P. 40, 42.]. Кооперация, безусловно, была важна для Мориса. В своем «Трактате о христианском социализме» он заявил, что «принцип кооперации» лежит в основе социализма и что социалистами являются все, кто отдает предпочтение ему перед конкуренцией; кооперация позволит рабочему классу обеспечить себе в обществе ту долю собственности, в которой капиталистическая система ему отказывает[50 - Maurice. Tract 1. P. 196–197; Dorrien. Social Democracy. P. 44–45.]. Однако для того, чтобы Морис решился воплотить свой принцип на практике, ему пришлось бы выкручивать руки (возможно, он боялся что-то создавать, а не просто писать о кооперации) – и именно Ладлоу стал движущей силой ассоциаций портных, сапожников, строителей, пекарей, швей и других представителей профессий, которые объединились в новое Общество содействия рабочим ассоциациям, занимавшееся руководством и (при необходимости) сбором средств[51 - Cort. Christian Socialism. P. 164.]. Впрочем, нежелание Мориса мириться с деятельностью профсоюзов и забастовками не позволило этому растущему кооперативному движению установить связи с профсоюзами; оно замедлилось и в конце концов потерпело крах в 1855 году. Вместе с этим остановилось и развитие самого христианского социализма. Его сторонники полагали, что все могло бы пойти иначе, если бы во главе его стоял Ладлоу, а не Морис[52 - Ibid. P. 168–169; Dorrien. Social Democracy. P. 6, 46–47.].
Достижения Мориса не следует преуменьшать: он основал существующий по сей день Колледж рабочих (известный также как Кэмденский колледж) и был поборником образования для взрослых, подобно Ричарду Генри Тоуни в начале XX века, – но это достижения христианского реформатора, а не христианского социалиста. Морис заявлял, что его взгляд на кооперацию как на реальность, которая уже воплощена в Церкви и только должна быть признана обществом, а не как на будущую цель, к которой необходимо идти, не делает его меньшим социалистом, чем Оуэн или Фурье, – однако, поскольку этот взгляд удерживал его от реальных попыток утвердить кооперацию, именно это он и делал[53 - Maurice. Tract 1. P. 202.]. Ладлоу сожалел, что уступил осторожному подходу Мориса, и продолжал политическую деятельность еще много лет, будучи членом исполнительного комитета Лондонского христианского социального союза в 1891–1903 годах. Генри Скотт Холланд писал, что Ладлоу «до последнего сохранял свою демократическую веру в народ, свою страстную жалость к бедным и угнетенным, свой пламенный крик о праведности»[54 - Dorrien. Social Democracy. P. 46; Cort. Christian Socialism. P. 171.]. Однако Морис – во всем скорее богослов, чем политический или экономический теоретик, – завещал следующему поколению христианских социалистов теологию Бога как всеобщего Отца и вытекающую из нее теологию братства всех людей, которая стала прочным фундаментом левой христианской мысли.
Церковный социализм
