Тогда я уж точно не думала, что когда-нибудь ещё раз попаду в эти места, что захочу попасть… Но никогда не говори «никогда»!
Спустя более десяти лет я прилетела на Тобыш, именно на это кладбище, ещё раз. Вместе с группой гостей Усть-Цилемской горки.
Усть-Цилемская горка – это весенне-летний обрядовый праздник. Так называемый Заветный праздник.
В день апостолов Петра и Павла, 12 июля, вся Усть-Цильма (а на праздник собираются и из других деревень, а теперь уже и из Печоры, Ухты, Сыктывкара) водит «горку». По правилам – до трёх раз в день. И девушки три раза меняют свои наряды. А наряды – это особая песня! Всё из штофа, или шёлка, или парчи! Думаю, таких нарядов на Руси уже нигде и нет, да и вряд ли ещё где-то сохранился сам праздник, как символ вершины трудового года… Я была на нём дважды. Это очень красивое зрелище! И не менее красивое зрелище – подготовка к празднику, а самый главный момент – одевание…
Я уже упоминала, что водили «горку» три раза в день (не знаю, как сейчас): в первый раз, утром, «горку» водили молодёжь и подростки; во второй раз, днём, после обеда, – замужние женщины; в третий раз – все вместе, в т.ч. и зрители…
Сама «горка» – это вокально–танцевальная композиция из нескольких ритуальных фигур. Это столбы, круг, на две стороны, на четыре стороны, вожжа, плетень и плясовая…
Закончили «горку» водить и с песнями расходились по домам…
Вот после одной такой «горки» я и оказалась на Тобыше ещё раз.
Глава района Валерий Выучейский воспользовался тем, что в гости на вертолёте прилетели то ли нефтяники, то ли лесники, и организовал для гостей «вылазку» на Тобыш…
Вертолёт приземлился недалеко от избушки-церкви. Гости разбрелись кто куда. Я зашла в церковь, постояла у могил-домовин на берегу Тобыша. Вспомнила наш первый поход на байдарках по этой реке, первое посещение этих мест… То, что я испытывала тогда, увы, теперь не испытала – ни особенного волнения, ни тревоги, ни тем более какого-то мистического внутреннего трепета. Да это, наверное, и понятно: нас нынче тут было чуть меньше орды… А такие места – для уединения, для исповеди… Через пару дней после возвращения из Усть-Цильмы, уже в Сыктывкаре, мы узнали, что скоропостижно скончался Валерий Выучейский. «Боже мой, – подумала я, – а ведь он, наверное, чувствовал, что больше уже никогда не попадёт на Тобыш, поэтому так и стремился туда, – видимо, хотел в последний раз поклониться предкам, проститься с этим местом…»
А всем нам, кто в тот день был с ним на Тобыше, выпало проводить его до начала того долгого пути, который ему предстоял в мир иной…
* * *
Как-то летом мы с Любой Розе и её супругом собирались на Мезень. Я уже договорилась почти насчёт лодки и т.п. Но! Удора нынче «горела» – полыхали леса… И я подумала, что, наверное, всем там сейчас не до нас, стоит ли их напрягать ещё и своими проблемами…
Тогда Люба предложила ехать в Усть-Цильму, а оттуда – дальше по Печоре.
Я согласилась.
И вот я уже лечу на Ан-24 (все старые Ан-2, их в Коми было около сорока, в начале перестройки перепродали соседним регионам, и теперь в нашем небе почти не осталось «аннушек», для патрулирования пожаров приходится заказывать на стороне…) над Печорой, над старинными сёлами. В душе я, конечно, побаивалась садиться в этот самолёт, поскольку буквально на днях точно такой же Ан-24 разбился где-то в Сибири… Но! Охота же пуще неволи…
На аэродроме меня встречали Люба с Центом (это Виталий Филиппович Цент, супруг Любы). Они приехали из Ухты своим ходом на новеньком джипе. Выглядели такими уставшими, словно пешком одолели эти сотни километров до Усть-Цильмы (в обратный путь я отправлюсь с ними и пойму почему…).
В этот же день, пообедав у знакомых моих друзей, мы отправились в сторону Бугаево. Люба, Цент и я – на джипе. А на «Волге» – устьцилёмы, Юра и его друг. Дорога была не самая плохая, а местами даже вполне приличная. А ведь это была самая что ни на есть глубинка…
Наш путь лежал на Якшино, деревню, которой, увы, на карте республики уже не было. Её так часто и сильно заливало, что в конце концов многие жители перевезли свои дома в близлежащие деревни, а кто-то просто оставил дома на опустевшем берегу Печоры… Половодье даже на небольших речках, как моя Вашка, приносит немало бед, тем более такая река, как Печора…
Здесь такие заторы по весне бывают, что того и гляди вместе с домом уплывёшь… Но самое обидное для якшинских переселенцев, наверное, было узнать, что теперь их бывшую деревню уже не заливает! «Почему?» – спрашиваю я усть-цилёмов. Оказывается, нынче изменилась структура льда – она стала рыхлой – и вода сама справляется с льдинами, без минёров… Вот так вот! И на реках, и на озёрах сейчас, говорят, совсем другой лёд, чем раньше. А всё дело, оказывается, в том, что нарушена экология!..
* * *
Наша изба, точнее Юрина, стояла поодаль от бывшей деревни, на высоком берегу.
Сюда мы добрались на моторной лодке, оставив машины на берегу напротив Бугаево (километров за пять от избы). Там уже стояло около пятнадцати–двадцати машин: как переедешь в деревню? – ни моста, ни парома…
Мы тоже примостились невдалеке, перегрузились в лодку (мотор Юра привёз с собой) и спустя полчаса, чуть больше может быть, были на месте…
Печора здесь была разделена на две части довольно большим, заросшим лесом островом. Каждая из частей реки была куда больше, чем Вашка, раза в три-четыре, может быть…
Вообще Печора в этих местах уже внушает некий трепет душе, выросшей отнюдь не на таких речных просторах, где, говорят, волна поднимается такая, что может запросто переворачивать даже небольшие катера!..
Слава богу, мы приехали по маленькой волне. И погода стояла замечательная!
Одним словом, мы, почти счастливые, что выбрались из своих городов (я из Сыктывкара, а мои друзья из Ухты), потихоньку обживали своё новое жизненное пространство…
Избушка (Юрина!) была рассчитана на человек пять–шесть (а то и на все десять…). С печкой, с газовой плитой, сзади избы хозяин даже баню собирается пристроить…
Юра с товарищем всю ночь где-то рыбачили, а мы, поужинав, устроились на ночлег. Люба с Центом – на широкой лавке, я – на узенькой, завернувшись в свой спальный мешок…
В избе было тепло. И слегка дымно – от антикомарина. Зато без этих кровопийцев!
* * *
Утром нас отвезли на каменистый мыс Печоры с другой стороны острова, который можно было принять из окошка нашей избы за берег. Но настоящий берег был за островом. Там уже кто-то рыбачил. Нас оставили между теми, кто был выше по реке и кто ниже…
Юра поехал с другом испытать удачу на другом месте. А мы с Любой и Центом остались на мыске, присматриваясь к соперникам слева и справа. Но они держали дистанцию, не подходили к нам. Было где развернуться на просторах Печоры… И нам, и им тоже, думаю, места хватало сполна. Ох и накидались за день–то… Хариуса не было. Сёмги тоже. Зато шла довольно крупная другая рыба – и щука, и окунь, и сорога, и язь. Ничего, тоже рыба… Мы не гордые, и эта сойдёт.
День выдался по–летнему солнечный и даже жаркий. Люба с Центом разделись и загорали, я, известная мерзлячка, только скинула тёплую куртку и свитер.
Накидавшись, наловившись, я решила перекусить. А мои друзья, казалось, и не вспоминали об отдыхе и еде.
Облюбовала большой плоский камень и устроилась пообедать, но одной было скучно, поэтому ограничилась бутербродом с колбасой и запила вкуснейшим киселём, который Люба привезла аж из Ухты…
Кидать спиннинг, кажется, уже не было сил, разболелось плечо и спина заныла (как она болела на Мыдм?се! – я буквально стиснув зубы справлялась с веслом и спиннингом…), поэтому решила побездельничать, благо погода к тому располагала. Взяла Любину свободную удочку (червей она унесла с собой, а до неё, ушедшей почти до двух соседок-рыбачек, идти, конечно, не хотелось…), кусок мягкого усть–цилемского белого хлеба (о-о-очень вкусного!) и устроилась на большом валуне у самой воды. И что вы думаете? В этот день клевало, кажется, на всё! На хлеб я поймала столько рыбы, что уже и засомневалась: а нужно ли нам столько?
Посуда, которую мы взяли, быстро наполнилась, а вскоре уже и некуда стало заталкивать жирных печорских окуней и сорог, столь крупных, каких я ещё и не видывала ни на Нившере, ни на Мыдм?се. Только, помнится, на Тобыше, в устье какой-то маленькой речушки, мы однажды ловили на спиннинг таких же окуней… У меня даже фотография где-то должна быть. Женя Пендо держит в руках красавца–окуня, а на его фоне – спичечный коробок… Малюсенький… Печорские были, кажется, даже покрупнее. Но вскоре и удочка мне уже показалась непосильно тяжёлой, и я тоже отложила её в сторонку. Пошла фотографировать прибрежные камни…
В этот день мы наловили всего и вдоволь! Кажется, даже Люба была готова уже вернуться в избушку. Обычно это проблема – оттащить её от реки…
А вот Юра вернулся огорчённый. Не поймав нормальной рыбы (нашу он явно к этой категории не относил…), решил вернуться в Усть-Цильму, что время зря терять. Поэтому наш Виталий Филиппович поплыл с ним – ведь надо было вернуть лодку, куда мы без лодки?
* * *
Весь вечер прошёл за чисткой рыбы, засолкой, готовкой ужина, самим ужином… И спать мы легли уже ближе к двенадцати ночи, наверное…
А с утра снова в лодку и снова на свой, уже такой родной мысок!
Но второй день уже разительно отличался от первого. Да, клевало, да, ловилось, но не как вчера!.. К тому же дождичек время от времени брызгал… Недолго нас баловала Печора…
Вечером, когда наши соседки слева поплыли домой, они пристали к нашему мыску. Мы познакомились. Все четверо были из Бугаево (там, где мы оставили машину). Сюда приезжают за морошкой. Двое идут по ягоды, а двое остаются у лодки – рыбачат.
Мы договорились, что завтра они нам купят в магазине вёдра и привезут морошку, по ведру, а заодно и сахарный песок, чтобы уже здесь нам посыпать ягоды сверху для пущей сохранности (как будем таскать вёдра с морошкой и рыбой от лодки до машины почти метров 300, а то и больше, по пескам… мы тогда не подумали, конечно…).
На третий день погода и вовсе испортилась, и дождь уже не просто побрызгает и перестанет, а почти льёт, и ветер набирает силу… И сидим мы, завтракаем и решаем, плыть или не плыть на наш мысок. А если наши бугаевцы привезут морошку, а нас не будет? – нехорошо ведь получится…
Одним словом, мы гадали недолго, поплыли, и правильно сделали, потому что бугаевцы (тоже, кстати, посомневавшись) приплыли и морошку нам привезли…
В этот день рыба уже и вовсе на нас чихать хотела… Можно сказать, почти ничего не поймали.
Люба пошла выше (оттуда рыбаки уехали), где когда-то было устье какой-то речушки, ныне почти высохшей… Цент ушёл ниже. Я одна осталась на нашем месте. Ловила. Фотографировала камни, которые под дождём стали особенно красивыми (как мне показалось), опять ловила что-то время от времени.
Стою в воде на камнях, забрасываю спиннинг, но блёсны (как всегда! – конечно, не те взяла…) летят недалеко, а мне кажется, что если бы половить с лодки… Но Цент уплыл на ней. Лодки нет. Ну и ладно. Бросаю спиннинг уже, кажется, машинально, без азарта – рыба–то где?!. Нет рыбы! Не нравится ей погода, вот и всё…
И вдруг!
Я даже вскрикнула: «Ой!»
Буквально передо мной, правда на довольно большом расстоянии, я увидела горбатую спину огромной печорской сёмги! На вид, как я теперь думаю, килограммов так на тридцать-сорок… Показалась голубушка, и всё! Ушла куда-то в верховья…
Я много раз видела и на Вашке, и на Мезени, как прыгает сёмга, как резвится на перекатах, но такую большую – впервые в жизни…
Надолго мне хватило этого чудного мгновенья – всё переживала, что только я это видела: ни Любы, ни Цента не было рядом…
Не дай бог, такая взяла бы мою блесну – и меня бы за собой утащила… вот если хотя бы килограммов так на десять, ну пятнадцать… Может, и вытащила бы…
А эту… Не-ет, не надо. С этой можно инфаркт получить – от расстройства, когда уйдёт, всё переломав…
Когда мои друзья вернулись, я почти взахлёб долго описывала явление мне сёмги…
* * *
Утром следующего дня разыгралась настоящая буря! Берёзки, которые росли перед нашей избушкой, буквально прибило к земле. Печора потемнела, недобрая сразу стала, неприветливая…
Опять пришлось голову поломать – плыть или не плыть? Не на рыбалку, конечно, куда там!.. Какая может быть рыбалка в такой почти шторм…
А домой?! – если погода будет ещё хуже и будет это надолго, мы тут и застрянем…
Думали-думали и решили плыть. Домой! Собрали вещи, загрузили всё в лодку, закрыли избушку, и… вот наша «казанка» уже на печорской волне… Нам надо было обогнуть песчаный зыбучий полуостров перед избой и выйти к берегу другого полуострова, под которым, наверное, сумеем спокойнее выбраться на фарватер…
Я сидела спиной к носу, передо мной Любина спина, за ней, у мотора, – Виталий Филиппович…
Плывём. Я на всякий случай посматриваю на берег: если перевернёмся, найду ли за что зацепиться…
А Люба, оказывается, даже сапоги поснимала, чтобы в случае чего легче было выбраться из воды. В её большой рыбацкой биографии уже было несколько серьёзных происшествий. Об одном мы даже писали в нашем журнале «Арт» в пересказе ухтинского литератора Дмитрия Кривцова.
Я читала про себя «Отче наш».
Люба тоже молилась. И даже плакала! – оказывается…
Потихоньку, потихоньку наша лодка выбиралась из хаоса, который бурлил вокруг нас. Взбаламученное штормом побережье осталось позади, мы прибились к другому, более спокойному берегу, и лодка сразу пошла и легче, и быстрее…
Слава богу, плыть нам надо было не очень далеко. А вскоре и вовсе показалась стрела крана на левом от нас берегу Печоры: здесь кто-то заготавливал лес, видимо. Рядом стояли лесовозы. Чуть поодаль – пока полупустая баржа…
* * *
А теперь предстояло всё, что наловили и «насобирали» (бачки с рыбой и два десятикилограммовых ведра морошки плюс два килограмма сахара), перетащить из лодки до машины по зыбучим пескам всего «чуть–чуть» – так с полкилометра, наверное…
А ведь ещё был мотор, который весил более сорока килограммов…
Погрузили его на носилки, и Люба с Центом пошли… Я честно предлагала свою помощь, чтобы сзади вместе с Любой бы мы несли, но зря… не допустили. Картина – даже не подберу названия…
Что–то из жизни рабов… Рабов своих страстей… Когда я тащила ведро с морошкой, увязая в песке, – в который раз! – я думала: «Тебе это надо?!.»
А надо! Это вот и называется, когда «охота пуще неволи…». Ведь как стремится душа в такую вот «дикую» поездку, ну да, жалеет потом и всё проклинает, и так бывает. Но пройдёт какое-то время, и душа опять соблазнится, обязательно соблазнится, когда кто-нибудь позовёт куда–нибудь на Печору, или на Мезень, или Мыдм?с, или Й?вву…
Вот на днях заехал двоюродный брат в гости, рассказал, как рыбачили на Й?вве (приток Вашки), и мне так захотелось на Й?вву… Тем более что однажды мы уже сделали попытку попасть туда с Мезени… не получилось. Надо, чтоб получилось!
* * *
Вернувшись из Якшино, мы переночевали в Усть-Цильме. Наш хозяин Юра затопил баню. А мы с Любой пошли на Печору, благо она тут рядом. Не сидеть же без дела…
У реки уже стояли несколько рыбаков. Среди них я разглядела двух женщин, которые уютно расположились на небольшом каменистом мыске. Приди мы раньше, тоже бы выбрали это место…
Дело шло к закату. Но у нас пока не ловилось. У наших соседей, кажется, тоже.
У меня обычно при таком исходе дела терпения хватает ненадолго, и я начинаю скучать. Накидавшись досыта, насидевшись, настоявшись, я решила сходить к соседкам, узнать, как у них дела… Обычно я это никогда не делаю, а тут почему–то пошла.
Женщины ждали клёва и присели на камни перекусить. У них тоже не ловилось, оказывается. Я уже хотела вернуться, но тут одна из женщин узнала меня.
– Слышу,– говорит,– голос знакомый…
Мы разговорились. О том о сём.
Видно, вторая рыбачка не сразу догадалась, кого узнала её подруга, вступила в наш разговор позже.
– А, так это вы вчера в Якшино купили два ведра морошки?
– Да-а! А как вы об этом узнали?
– По телефону! С одной из этих женщин разговаривали, вот она и рассказала про вас…
Действительно, всё так просто! Ну и что, что Бугаево отсюда почти за 100 километров… в Усть-Цильме уже наслышаны о городских рыбачках… «Цивилизация!» – как говаривала мама Тани Васильевой.
* * *
В Усть-Цильму, я уже писала, летела на Ан-24, а вот в обратную дорогу я решила отправиться на машине. Уж больно живо описывали свой путь в Усть-Цильму Люба с Виталием Филипповичем. Кроме того, я уже наслышана была, какие приходится преодолевать на этом пути испытания тем, кто рискует отправиться на машине. Летом! Не зимой… По зимнику (если не забудут пройтись грейдером) можно как по асфальту прокатиться. А вот с весны до осени, особенно после дождей, дорога превращается в сплошное месиво глины, попробуй нащупай, где проехали до тебя…
Нам, можно сказать, крупно повезло, в первую очередь с погодой. Дождей, видимо, в здешних местах в последнее время не было, ехали без особых приключений.
Где–то дорога превращалась в «стиральную доску», с той лишь разницей, что «валы» поднимались куда выше, чем «лежачие полицейские» на городском асфальте, так нелюбимые автовладельцами… Наш «кореец» довольно легко преодолевал их, вскарабкиваясь наверх и ныряя вниз…
