– Нет, Агния Рудольфовна, – ответила Людмила. – Не скажу. И не уговаривайте. Это ведь единственное, что есть у меня для поддержания с Вами хороших отношений.
– Где квартиру-то хочешь?
Людмила назвала адрес.
Агния Рудольфовна вернулась домой.
– Как всё прошло? – спросил Игнат. – Тебе удалось её уговорить?
– И уговаривать не пришлось, – ответила Агния Рудольфовна. – Она и сама хочет побыстрее. Завтра утром поедешь, купишь на её имя квартиру. Адрес я тебе дам.
– Как же это? Мама! Ты ведь сама меня отговаривала. Боялась, что Людмила бросит меня.
– Не бросит.
– Ты теперь ей веришь?
– Хотела бы обмануть, не стала бы угощать меня вкусным супом, – ответила Агния Рудольфовна.
«Это хорошо, что мама и Людмила нашли общий язык, – подумал Игнат, – но о каком вкусном супе говорит мама? Я не понимаю. И разве Людмила умеет готовить? Но тогда почему я об этом до сих пор ничего не знал? Надо будет поговорить об этом с Людмилой. По-моему, она от меня что-то скрывает».
***
– А что это за вкусный суп такой, Людмила, которым ты накормила маму. И благодаря которому она прониклась к тебе таким доверием? – спросил Игнат, когда вернулся домой. – Просто не узнаю её! И я не знал, что ты умеешь готовить? Не хочешь и меня удивить своим кулинарным талантом?
«Вот ещё! – возмущённо подумала Людмила. – Удивлять его. Чтобы ты превратил меня в повариху? Нет уж. И если путь к твоему сердцу лежит через желудок, то ты мне с таким сердцем не нужен. Поэтому мы будем, как и раньше, заказывать еду в кафе, столовых и ресторанах. А яичницу с ветчиной и помидорами ты и сам прекрасно умеешь делать. Так что, нечего тут. Супа вкусного он захотел. Хм. Видали?!»
– Тебе этот суп не понравится, любимый, – ласково ответила Людмила. – Это женский суп. И предназначен исключительно для свекровей. Секрет супа передаётся по женской линии из поколения в поколение. Когда у нас родится дочь, я научу её готовить этот суп.
Через неделю Игнат купил четырёхкомнатную квартиру и оформил её на жену.
А через год у Людмилы родился мальчик. А ещё через два года родилась девочка.
Агния Рудольфовна часто приезжает к Людмиле в гости, чтобы посидеть с внуками и поесть вкусного супа.
Михаил Лекс / 24.09.2023
Единственная наследница – племянница
– Я, Аглая, человек решительный, – произнёс Гаврила, – прямой и откровенный. Ты ведь знаешь?
– Знаю, – ответила Аглая.
– Не хитрю, не лукавлю. Смело говорю всё так, как оно есть. Чёрное называю чёрным, белое – белым. И людям я прямо в глаза сообщаю всё, что о них думаю.
– Я знаю, Гаврила.
– Это я сейчас к тому, что мне нужно с тобой обсудить одно важное дело. Ты готова на мои смелые вопросы давать честные ответы?
– Готова.
– Твой дядя, Аглая, он кто?
– Афанасий Иванович – очень хороший человек. Не такой, конечно, смелый, прямой и открытый, как ты, Гаврила, но… Хороший. Честный человек.
– А ты, Аглая? – весело поинтересовался Гаврила.
– Я?
– Ты – честная?
– Честная, конечно. А как же. Для меня в человеке это самое главное.
– Это хорошо, что ты тоже честная, Аглая. Но, вернёмся к твоему дяде.
– Вернёмся, – согласилась Аглая.
– Твой дядя, он ведь не только хороший и честный? Да? Он ведь ещё и богатый человек? Я правильно понимаю?
– Очень богатый. Я бы даже сказала, слишком богатый. Чересчур!
– Чересчур, чересчур, чересчур, – задумчиво повторил Гаврила, – это хорошо, что чересчур.
– Наверное, – согласилась Аглая. – А к чему ты это?
– К чему? – переспросил Гаврила. – Да я вот думаю, когда его не станет, кому достанется всё его сказочное богатство?
Аглая пожала плечами.
– Мне, наверное, – ответила она.
– Почему тебе? – серьёзно спросил Гаврила. – Почему не кому-то другому?
– Потому что я – его единственная родственница. Других наследников нет. И он меня очень любит.
– Всё правильно! – решительно заявил Гаврила. – Всё верно. Так и должно быть.
– Что правильно? – не поняла Аглая.
Гаврила ласково посмотрел на неё.
– Да всё, – радостно ответил он. – Ты – единственная. Других нет. Тебя любит богатый дядя. Слушай, Аглая, выходи за меня замуж.
– Ты делаешь мне предложение?
– Делаю. Если, конечно, ты меня любишь, Аглая? Потому что я тебя очень люблю.
– И я тебя люблю. И согласна стать твоей женой.
– И тебя не смущает, что я, прежде чем сделать тебе предложение, завёл разговор о наследстве твоего дяди?
– Не смущает. Наоборот. Мне нравится твоя прямота. За это я тебя ещё больше люблю.
Прошло полгода после свадьбы.
– Надо что-то делать, Аглая, – сказал Гаврила.
– Что? – спросила Аглая.
– Не знаю, что. Что угодно. Лишь бы твой дядя написал завещание.
– Он не хочет. Говорит, что это глупость.
– О, как! Для него, значит, это глупость. Для всех людей – не глупость, а для твоего дяди – глупость. А мне как жить? Ты подумала? Я каждый день засыпаю и просыпаюсь с одной и той же мыслью, что вот его не станет, а завещание не составлено. А вокруг нас толпы претендентов, взявшихся неизвестно откуда. Ты понимаешь, что я жить спокойно не могу в такой атмосфере?! Это ты понимаешь?
– Понимаю.
– У меня перед глазами всё время стоит одна и та же картина, что нам сообщают, что дяди не стало, а мы беспомощно разводим руками и растерянно хлопаем глазами. Потому что мы не знаем, как нам жить дальше. Его не стало, а распоряжения насчёт огромного наследства нет. Ты понимаешь, что мы не готовы к его уходу?
– Понимаю.
– Тогда почему, если ты всё понимаешь, завещания до сих пор нет? Как ты это объяснишь? Ты помнишь, сколько ему лет?
– Помню.
– В этом возрасте каждый час на счету. Каждая минута. Вот прямо сейчас нам могут позвонить и сообщить!
– Я не знаю, как с ним ещё разговаривать. А давай вместе. Я ему позвоню и договорюсь о встрече.
– Ничего без меня не можешь. Ладно. Звони своему дяде. Скажи, что завтра утром будем. Сам с ним поговорю.
Утром Гаврила и Аглая приехали в гости к Афанасию Ивановичу.
– У вас, Афанасий Иванович, из родственников осталась только одна Аглая, дочь Вашей любимой младшей сестры Лизаветы, – произнёс Гаврила.
– И что? – равнодушно спросил Афанасий Иванович.
– И то! – строго ответил Гаврила. – Я не буду ходить вокруг да около и наводить тень на плетень. Я, вы знаете, человек прямой и… Скажу, как есть. Пишите завещание, Афанасий Иванович, что всё оставляете своей любимой племяннице. Чтобы после вашего ухода не объявились ещё какие-нибудь претенденты и не испортили нам жизнь.
– Не могу, – ответил Афанасий Иванович.
– То есть? Как это, не можете?
– Вот так и не могу. Уж извини за прямоту. Говорю, как есть. Рука не поднимается.
– Почему не поднимается?
– Потому что я не люблю Аглаю. И с какой стати я должен чего-то там оставлять своей нелюбимой племяннице.
– То есть? Я не понял сейчас. Вы не любите Аглаю?
– Не люблю.
– Она ведь ваша племянница. Единственная родственница. Дочь сестры вашей любимой, Лизаветы Ивановны. Которая так внезапно покинула нас несколько лет назад.
– И что?
– И при всём при этом вы её не любите?
– Не люблю.
– Сестру любили, а племянницу нет?
– Сестру я и сейчас люблю. Несмотря на то, что её нет. А Аглаю…
Афанасий брезгливо посмотрел на племянницу.
– Нет, – уверенно заявил он. – Не люблю.
– Но почему? – воскликнул Гаврила.
Афанасий снова посмотрел на племянницу.
– А за что её любить-то? Пустая девчонка. Разве что только замужем. А так, – он махнул рукой. – Удивляюсь, как ты-то на неё польстился.
– В смысле, польстился? – недоумевал Гаврила. – А раньше?
– Что раньше?
– Любили племянницу?
– Да никогда я её не любил. Вот ещё.
– Но Аглая мне говорила, что…
– Да мало ли что она тебе говорила. Она может и не такое сказать. Всему верить, что ли?
Гаврила посмотрел на жену.
– Как это понимать, Аглая? Получается, ты меня обманула?
