– Колян, значит. Но вот беда, я тебя, Коля, не знаю. Всех парней твоего возраста знаю, а вот тебя нет. Ведь ты не местный, обманываешь меня. Какой-то ты, чужой. Гастролер.
– Я местный, из этих мест.
– Кому-кому, а мне врать нехорошо. Поэтому переходим к нашей с тобой игре.
– Что? Какая игра? Опять ты за свое?
– Я не стану отвечать на твои нелепые вопросы. Не бойся, армеец, тебе будет хорошо!
Она подняла вверх револьвер и крутанула барабан. Когда он остановился, она улыбнулась:
– Вот, зафиксировался. Отложим его на время.
Девушка положила револьвер на кровать чуть дальше от себя, а потом села на меня сверху.
– Так твой дружок еще жив? Удивительно. Несмотря на то, что был под прицелом, он до сих пор возбужден?
Она чуть привстала, поправила рукой, а потом снова села. Я сразу почувствовал какое-то удивительное наслаждение. Она взяла в руку револьвер, немного наклонилась вперед, а потом приставила его к моему виску:
– Не обращай внимания, Коля. Этот утренний секс только для тебя. Наслаждайся. Тебя ничего не должно тревожить. Ты даже не будешь знать, в какой момент я спущу курок. Только удовольствие и эйфория. Если тебе будет легче, закрой глаза. Все равно этого не избежать. Здесь все будет зависеть от удачи твоей, мой милый мальчик.
И она начала чуть подниматься вверх, а потом опускаться вниз. Сначала это было медленно, но потом девушка ускорилась. Движения были резкими, энергичными. В страсти я дергал руками, а она стонала. Я даже почувствовал, как внутри ее тела у меня задергалось. Я, кажется, на самом пике. Внутри тела девушки все увлажнилось, и я в нее выпалил, а она нажала на курок револьвера.
Оружие отщелкнулось, но выстрела не последовало.
– Ты серьезно сделала это? – испугался я.
– Тебе повезло, – улыбнулась девушка. – Но, отвечая на твой вопрос, я задам тебе свой, на который можешь не отвечать. Ты действительно думал, что я здесь с тобой шутки шучу? Наконец-то твой тупой солдафонский мозг понял, что это серьезная игра. За все надо платить, помни об этом, пупсик. Еще не все, игра продолжается.
– Я поражаюсь тебе, – удивленно произнес я. – А если бы оружие выстрелило?
– Мне эта игра скрасила бы сегодняшнее утро. Но не будем о хорошем. Ты достаточно отдохнул, и думаю, что готов продолжить. Теперь немного усложним рулетку.
Она открыла барабан револьвера и вставила в камору еще один патрон. А когда зафиксировала его обратно в барабане, то с милой улыбкой произнесла:
– Вот, теперь тебе будет проще.
– Чего проще? – негодовал я.
– Умереть тебе будет проще. Какой же ты недогадливый, сладенький мой.
– Ты с ума сошла.
– За меня не бойся! А теперь вернемся к нашему разговору. И все-таки, откуда ты? Повторюсь, что знаю в этом большом районе всех ребят и твоего возраста, и чуть помладше, и постарше. Но тебя, увы, вижу впервые.
– Ты снова хочешь услышать тот же самый ответ? Как же я не догадался. Как ты можешь знать всех парней на районе? Ты что, со всеми спала? Может, ты местная здесь ша… ой, вылетело. Я просто в шоке. Нет уже у меня никаких слов.
– Как ты мог такое подумать? – Девушка изменилась в лице. – Я работаю в милиции и знаю всех, кто здесь проживает. Это моя работа. Но тебя в этом списке нет.
– Ты еще и мусор? – удивился я, а потом понял, что снова сказал глупость, и, чтобы быстро замять этот ляп, произнес: – Хорошо. Так посади меня в тюрьму. Зачем ты издеваешься надо мной, устраиваешь рулетку? Это беззаконие!
– Ой, решетка… Зачем она тебе нужна? Такие, как ты, должны быть в другом месте. Все, хватит, закончили с этим. – Она быстро перевела взгляд на револьвер. – Знаешь, – продолжила девушка, – ты сейчас так глубоко ранил мою душу. Задел. Оскорбил. Ни одна из женщин такое не прощает. Но игра есть игра, и порой она бывает жестокой. Так что настало время для второй части Мерлезонского балета.
И она резво крутанула барабан револьвера, а потом подождала, когда он остановится и зафиксируется.
– Ну что? – на ее лице снова появилась милая улыбка. – Утренний секс продолжается!
Она нежно поласкала грудь своего партнера и уже через пару минут снова была на коне. В этот раз мне было гораздо приятнее, чем тогда, когда движения были чересчур резкими. Чтобы как-то стерпеть наслаждение, я закрыл глаза и попытался подумать о другом. Но своим стоном девушка меня сбивала. Снова ощутив великое блаженство, я попытался сопротивляться и не дать слабину.
«Я выдержу это!» – уверенно пронеслось у меня в голове, и я мысленно попытался сопротивляться.
Но это была лишь уловка. Как только ее движения участились, сил для борьбы не осталось. Я также выпалил в нее, будто сдался в плен, и снова получил удар бойка. Револьвер предательски отщелкнул, а выстрела не последовало.
Девушка немного отдышалась и слезла с меня.
– Невероятно! – Она открыла барабан и проверила патроны.
Они были на месте. Четыре пустые каморы сразу бросились ей в глаза, и она гневно захлопнула барабан.
– А ты везунчик! – сделала мне комплемент незнакомка. – Что ж, в самом лучшем случае тебе может повезти еще три раза.
Она рукой пошарила по кровати и нащупала еще один патрон.
– Игра обретает крутой поворот! – улыбнулась девушка.
Снова открыв барабан своего револьвера, она вставила в камору третий патрон и одним движением захлопнула его.
– Устал, малыш? – с сарказмом спросила она. – Ничего, тебе же нравится утренний секс. Ты же не можешь себе в этом отказать, правда? А я не могу себе отказать пострелять в таких гастролеров, как ты. Ты же говоришь, что местный, и не можешь это доказать. Все местные меня знают. Мы росли вместе и вместе учились в одной школе. Ну, а ты как-то затерялся.
– Ты удивишься, если я скажу, что тебя знаю и что ты меня тоже знаешь, но это длинная история. Долго рассказывать.
– Хорошо. Расскажи. Я никуда не спешу.
– Ну, это очень личное. Мне не хочется именно сейчас об этом вспоминать.
– А ты попробуй, иначе я тебя снова назову лжецом.
– Зови как хочешь, только отстань от меня. Давай уже все закончим. Отцепи мои руки от твоей гребаной кровати и разойдемся с миром. Я уже два раза был под твоей рулеткой и заплатил сполна.
– Это ты так считаешь. Игра еще не окончена. Рассказывай.
– Нет. Освободи меня, и я уйду. Обещаю, что ты меня больше никогда не увидишь.
– Снова ты за свое: уйду, отпусти. Как-то не по-мужски. Видит бог, я не хотела. Опять придется с тобой поиграть в секс-рулетку.
– Что-о-о?
– Ну, мил человек Коля! Ты же ничего не рассказываешь.
Она подняла вверх револьвер и резким движением ладони крутанула барабан.
– Опять? – испуганно произнес я и заметался по кровати.
Наручники крепко сидели на моих руках. Металлическое изголовье кровати не оставляло мне шансов выбраться. Барабан револьвера остановился, и я увидел, как ко мне на коленях подползает моя мучительница.
– Неужели твой дружок устал? – она потеребила его руками. – Молодой парень, молодые гормоны. Сейчас быстро приведу его в чувство.
Сначала девушка прикоснулась к нему губами, а потом и вовсе поглотила.
– Нет-нет! Перестань. Что ты делаешь?
Она притворилась, что больше не слышит меня. И я не хотел больше этого секса. Что я только ни делал: пытался отвлечься и не думать об этом, но он предательски поднялся и окреп. Незнакомка тут же запрыгнула сверху и сразу сделала несколько движений. Я снова почувствовал, что нахожусь внутри ее тела, а приятная волна уже бежала по всему моему телу. Ей достаточно просто было еще раз довести меня до пика и под дико-безумное наслаждение спустить курок револьвера.
Надо было видеть ее глаза, когда револьвер снова дал «трещину». Он предательски молчал. По ней было видно, как ей хотелось нажать курок повторно, чтобы все-таки прозвучал долгожданный выстрел. И зачем тогда она все это затеяла, напрягалась? Чтобы оружие бездействовало? Ей стало не по себе. Но правила игры – это святое, и она уважала их. Не стала поступать безрассудно, а только лишь открыла барабан и вставила в камору четвертый патрон.
– Сегодня твой день, Коля! Ты, наверное, счастливчик пожизненно. Но учти, у тебя в запасе осталась лишь одна удачная попытка. Я тебе предлагаю не испытывать больше судьбу, а рассказать мне все как есть.
– Хорошо, – согласился я. – Только расстегни мне эти браслеты, я не кусаюсь. Давай оденемся и присядем за стол. Мои воспоминания не из легких. И я не люблю копаться у себя в голове. Но если ты хочешь знать правду, ты ее узнаешь.
– Давай, – кивнула девушка. – Но знай, если ты только попытаешься бежать, я буду стрелять на поражение. Не думай, что проявлю к тебе жалость и отпущу. Беспощадно несколько пуль всажу в твое тело. Да, я такая. А как с вами иначе?
Когда мы уже сидели за столом друг напротив друга и на меня смотрел ее новенький макаров, который она вытащила на замену револьверу, я посмотрел в ее строгие, полной ненависти глаза и тихо произнес:
– Не напрягайся ты так, я не собираюсь никуда бежать.
Она кивнула.
– Хорошо, – продолжил я. – Все началось тогда, когда я попал служить в Афган. Наш 783-й отдельный разведывательный батальон был высажен буквально на головной опорный пункт укрепрайона и тут же попал в зону сплошного огневого поражения. Высадка началась на голом, незащищенном участке. Разом мы стали пушечным мясом для боевиков. Одновременно стреляли и пытались окапываться. Чтобы защититься от пули, ставили вперед себя рюкзаки. Боевики били с высот. Наша первая волна десанта, где был я, получила приказ прикрывать следующую группу. Чтобы занять выгодный рубеж, с ходу вступали в бой. Все ждали высадки второй волны. Чтобы прикрыть группу высадки, мы приняли огонь на себя. Момент внезапности был потерян. То ли это была утечка информации, то ли ошибка командира 335-го отдельного вертолетного полка, теперь уже не важно. Майор только и орал по радио, что это не те координаты. Мы высадились северо-западнее почти на восемь километров от запланированной точки. Но на КП 201 МСД продолжали ошибочно считать, что десант высажен правильно.
Пока Корытный убеждал направить сюда штурмовиков или хотя бы вертолеты, мы вели огонь на поражение. Задача оставалась прежней: прикрывать десант, который должен был ликвидировать перевалочную базу в горном массиве Мугулан, Чольбахир, Тали-Гобанг в районе Ишкамыш, поставляющую вооружение и боеприпасы отрядам мятежников и подконтрольным им опорным населенным пунктам в северо-восточной части республики Афганистан.
Мы видели, как моджахеды второпях отошли к ущелью Джарав, что находилось на горе Яфсадж, за ту самую большую скалу на высоте 2540 метров, и быстро исчезли из вида всей нашей группы. У меня загорелись глаза. Представить себе не мог, как будет просто их выбить из этого места. Теперь мы сможем ближе подойти к опорному пункту и тщательно там обосноваться. Это большая удача. Перевалочная база оружия и боеприпасов открыта перед нами.
Я чуть привстал с места и только решил перебежать чуть ближе к объекту, как увидел вооруженного боевика. Он волоком тащил ослабевшую от сопротивления девочку лет десяти. От неожиданности я даже присел. Эта девочка была совсем не похожа на грязных и смуглых солдат-убийц. Ее лицо больше напоминало мне европейский, нежели восточный тип. Почему-то в голове пронеслась мысль: «испанка». Но что же она могла здесь делать? Я встал в полный рост и направил автомат на боевика.
– Стоять! – мне показалось, что мой голос эхом отразился от пустот между горой Яфсадж и ущельем Джарав.
Кажется, он вздрогнул, а потом быстро поискал меня глазами. Автомат был направлен ему в лоб.
– Отошел от нее, – снова скомандовал я.
Боевик отпустил девочку и быстро вытащил нож. Была секунда, чтобы принять правильное решение, и я выстрелил, не оставляя ему шанса на жизнь. Крика не последовало. Лишь громоздкое, грубое тело быстро опустилось на колени, а лицо нырнуло в каменные обломки.
Я быстро рванул с места и уже через мгновение был возле маленькой европейки.
– Не бойся. Скоро ты будешь в безопасности.
Подняв на руки перепуганное дитя, я попытался уйти в укрытие. За спиной что-то громыхнуло.
– Трассер! – вдруг крикнул кто-то из своих, и я не раздумывая прыгнул в какую-то воронку от снаряда и собой укрыл девочку. Совсем рядом так ударило, что гора содрогнулась, а потом прогремело. Мои уши загудели. Ничего не было слышно. А потом нас засыпало мелкими камнями. Было трудно дышать. Я старался быстрее откопаться, чтобы проверить ребенка.
– Ты в порядке? – произнес я, но не услышал своих слов.
«Эта чертова контузия, – подумал я, – совсем некстати».
Я пригляделся. Может быть, она что-то и ответила мне, но в ушах стоял такой гул, что я сначала перепугался, а потом начал ее трясти. Девочка открыла глаза и улыбнулась.
– Да! – радостно воскликнул я. – Живая… Она живая! – крикнул я во всю мощь так, что наконец-то услышал сам свой голос. – Все… Теперь все… Все будет хорошо. У нас в части тебе окажут помощь.
– Я хочу домой! – произнесла она.
– Как? Ты знаешь наш язык?
Девочка помотала головой и снова улыбнулась:
– Нет. Это ты знаешь наш.
Ребята нас вытащили из воронки и вскоре мы спрятались в небольшом укрытии. Минут десять майор разговаривал с девочкой, но не мог понять ни слова. Мне нужно было идти с ребятами в бой, но девочка прижалась к моей гимнастерке и плакала.
– Хорошо, будь с ней! – скомандовал майор. – Нам все равно отсюда не выбраться без подкрепления. Выстрелы по нам идут вокруг. Кажется, мы в кольце.
– За той скалой есть подземный ход, – тихо произнесла девочка. – Мы там живем. Меня возле него поймали, когда я выходила к ущелью.
– Знать бы, что она там балакает, – произнес майор.
– Говорит, что здесь есть ход под землей в то место, где она живет.
– Ты что, знаешь их язык?
– Кажется, что да!
– Мы сейчас не можем прятаться, солдат! Ждем подкрепления и удар с воздуха. Нам только надо продержаться.
– А мирного жителя тоже у себя будем держать? – выпалил я.
– Мирного жителя… мирного жителя… – майор задумался. – Хорошо, ты как человек, знающий их язык, отведи ее к своим сородичам через тот подземный ход и возвращайся обратно. Мы будем ждать тебя на этом месте.
– А может, она сама, одна? Доведу ее до того хода, а потом вернусь.
– Там могут быть боевики. Возьми с собой пару магазинов с патронами. И давай быстрее, солдат. Нам еще штурмовать базу, а потом ее перестроить в КП. Извини, но никого в помощь тебе дать не смогу. У меня сейчас каждый боец на счету. Тебе придется положиться только на себя. Все… Выполняй.
– Есть! – произнес я. – Идем? – повернулся я к девочке, когда получил от майора пару магазинов патронов и пристегнул их к ремню.
Она кивнула.
– Только ползком, ползком до того места. И смотри растяжки. Духи могли заминировать, если успели, конечно.
Я кивнул, и мы подползли к какому-то каменному люку.
