Шерр, конечно, своим подружкам рассказывал, что поступил по-мужски – отставил после развода квартиру жене. И лукавил, потому что на самом деле жили они в шестнадцатиметровой комнате общежития коридорного типа, которую получили, работая в трамвайно-троллейбусном управлении, а потом приватизировали. Можно было, конечно, комнату продать, взять ипотеку и купить отдельную квартиру. Но он почему-то об этом не задумывался.
Наверное, потому, что ощущал себя, как пушкинский герой, который «Всевышней волею Зевеса, наследник всех своих родных». У него скоро полно жилья будет! Во-первых, половина материнской квартиры по праву принадлежит ему. Во-вторых, у отца он единственный ребёнок. Кому старик завещает свой добротный дом в Горячем ключе, если не родному сыну? В-третьих, муж тёти Тони умер, она купила в Краснодаре двухкомнатную квартиру и переехала туда жить. А он её любимый племянник, родная кровь. Часто заезжал, помогал, чем мог, лекарства и продукты привозил. Не станет же тётя завещать своё жильё падчерице Валентине, у которой свой добротный дом и небедный муж!
Всем этим планам не суждено было осуществиться. Во-первых, после смерти матери брат предложил приватизировать её квартиру на них двоих и попросил у Эрика доверенность на оформление документов. Тот и выдал на радостях, что не придётся самому по инстанциям с бумагами бегать. Брат оформил квартиру на себя, продал её и уехал с семьёй на Север.
Во-вторых, за несколько месяцев до смерти отца к нему из Новосибирска приехала жена, с которой он, как оказалось, так и не развёлся. Она была моложе своего мужа на тридцать лет. Она была моложе Эрика на три года! И у неё была дочь от первого брака семнадцати лет. Вот им-то он свой дом и завещал.
В-третьих, и с тёткиной квартирой тоже не задалось. После похорон тёти Шерр приехал в Горячий Ключ на поминки в дом её падчерицы и спросил, оставила ли Антонина Петровна завещание, или ему надо документы на вступление в наследство собирать. Самому ему как-то всё неловко было тётку об этом спросить. Валентина искренне удивилась: «А какое наследство-то?» Тут и выяснилось, что краснодарская квартира изначально оформлялась на её имя, а тётка в ней только жила.
Так и вышло, что он распрощался с мечтами о собственной крыше над головой, и пришлось взять кредит на другую машину, иномарку, но не новую, а через несколько лет она стала чаще чиниться, чем кататься, как и его предыдущая «девятка»…
Ну что, здорово ему всю жизнь везло? И всё же в такое дерьмо, как несколько дней назад, он ещё никогда не вляпывался, и в таком ужасном положении ещё никогда не оказывался.
В кухне что-то загремело, будто крышка от сковородки упала и покатилась по плиточному полу. Эрик поморщился от возобновившейся головной боли, натянул трико и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
– Доброе утро, – радостно поприветствовал его Владимир. – Хочешь кофе?
– Хочу кого-нибудь убить, – мрачно отозвался Эрик и спросил: – А Миша спит ещё? Он вчера поздно пришёл?
– Он не приходил.
– Как это – не приходил? – удивился Эрик.
– Да так. Как уехал вчера утром на твоей машине, так больше и не появлялся.
Очень лёгкое убийство
Неопрятного вида мужчина неопределённого возраста стоял, прислонившись спиной к стене одноэтажного дома из красного кирпича, и потягивал пиво из жестяной банки. Его широкие коричневые штаны украшали масляные пятна, продранная в нескольких местах стёганая куртка была ему тесновата, голову обтягивала тонкая трикотажная шапочка. Правая щека похмелявшегося была расцарапана, а под левым глазом сине-жёлтыми разводами расплылся внушительных размеров синяк. Но любоваться красавчиком-маргиналом было некому, узкая улочка многолюдностью не отличалась.
Что всё-таки за дурацкий город такой, думалось мужчине. Справа виднеется относительно новый жилой комплекс из шести монолитно-кирпичных высоток. Слева проходит одна из самых оживлённых городских магистралей, по которой проносятся сотни автомобилей в минуту, если, конечно, они не замирают в пробках. А между этими современными цивилизованными районами сохранился фрагмент советской станицы с разномастными металлическими заборами по обе стороны улицы с односторонним движением.
Угловые дома стояли неогороженными, заборы начинались там, где заканчивалась внешняя стена. Добротное здание, к которому притулился бродяга, судя по внешнему виду, было построено в пятидесятые годы. Но стоящее напротив него саманное строение с проступающими сквозь побелку трещинами вросло в асфальт чуть ли не до самых деревянных окошек. Казаки здесь явно жили ещё с царских времен.
Блуждающий взгляд мужчины время от времени останавливался на красном тряпичном баннере, растянутом на сером железном заборе. Надпись белыми буквами гласила: «Продаётся», под ней выстроились в ряд нарисованные цифры номера телефона. Самого дома не было видно, только покатую шиферную крышу. Стало быть, строение старомодное. Да и земельный участок невелик, пара соток, скорее всего. И всё равно задорого продадут, ведь почти центр города, до улицы Красной две остановки на троллейбусе, рассудил мужчина.
Он отвлёкся на банку с пивом, и тут в переулок въехал красный Форд. Из водительской двери неловко вылезла пышная дама лет пятидесяти в красной, под цвет машины, дублёнке и с такой же яркой помадой на полных губах. Две задние двери распахнулись одновременно, показались мужчина и женщина средних лет, оба в синих джинсах и коротких куртках.
«Красная дублёнка» встряхнула чёрными, как смоль, волосами, провела в воздухе рукой вдоль забора и торжественно произнесла:
– Фасад длинный, здесь можно поставить широкие ворота и сделать въезд для машины. Место во дворе есть. Сейчас сами всё увидите.
Она была похожа на торговку, расхваливающую свой товар, и говорила базарным тоном. Перед калиткой женщина вдруг присела, словно собираясь завязать шнурок на высоких ботинках, потом распрямилась и вставила ключ в замок. Вся троица вошла во двор, откуда продолжал доноситься зычный женский голос:
– Домик, конечно, небольшой, всего три комнаты, но добротный, фундамент высокий, люди же для себя строили. Сейчас перебрались в другой город поближе к детям. Коммуникации все центральные…
Вышла троица минут через пятнадцать. Закрывая калитку, риелтор предложила:
– Вы, конечно, подумайте, посоветуйтесь, но я бы вам рекомендовала остановиться именно на этом варианте. Определяйтесь, а то у меня в воскресенье ещё два просмотра.
– Мы подумаем, – пообещала клиентка.
Пара пошла по переулку в сторону маргинала, не обращая на него внимания. Женщина говорила:
– Мало того, что комнатки крошечные, разве что перегородку снести и из двух сделать одну, так ещё и кухня – одно название, холодильник стоит в прихожей!
– Давай ещё раз посмотрим ту квартиру на Таманской, – примирительным тоном предложил мужчина.
– Ага, а то тут ещё и бомжи вокзальные ошиваются…
Всё-таки обратили внимание!
«Красный» риелтор курила у своей машины, потом кинула на траву окурок, придавила его подошвой ботинка и снова присела у забора. Тут бомж заметил, что женщина подсунула руку под забор, и догадался: она ключ на металлический уголок положила! Это было удачно. Это ему просто повезло.
Выждав минут двадцать после отъезда красной машинки, маргинал перешёл дорогу и присел в том месте, где это делала женщина, просунул руку между асфальтом и забором и нашарил одинокий ключ. Мужчина аккуратно открепил растянутый баннер и сложил полотно квадратиком. Сегодня риелтор с потенциальными покупателями уже не объявятся. Вечерело, а кто же осматривает дом в темноте. Скользнув в калитку, мужчина закрыл её за собой на ключ.
Сквозь сетчатый забор виднелись соседские владения. Дом там был побольше размерами и выглядел солиднее. А здесь железная дверь дома была заперта на два врезных замка, но бомжу туда и не надо было. Зато небольшое кирпичное строение закрывалось на задвижку снаружи. Он её отодвинул и обнаружил внутри помещения строительный верстак, а на стенах деревянные полки с садовыми инструментами и пустыми стеклянными банками. Всё ясно: мастерская-кладовая.
Мужчина снял со спины видавший виды рюкзак и вытащил из него целлофановый пакет. В пакете лежали чёрная демисезонная куртка и серая бейсболка. Стянув с себя засаленные штаны и тесную драную куртку, злоумышленник остался в синем джинсовом костюме и подошёл к стоящему на подоконнике овальному зеркалу в пластиковой оправе. На то, чтобы оттереть разрисованное лицо, понадобилось несколько влажных салфеток. Использованные он завернул в старые штаны, оставшуюся пачку сунул в задний карман джинсов, салфетки ещё пригодятся. Теперь оставалось немного подождать. Где-то с часик.
Услышав звук подъехавшего к соседнему дому белого джипа, незваный гость включил свет в помещении и фонарь над крыльцом дома. Распахнув калитку, он дождался, пока из машины выйдет водитель, мужчина среднего роста в чёрной кожаной куртке. Он опять, как и в предыдущие два дня, приехал один, но на этот раз без пакетов с продуктами. И прохожих в переулке нет, хотя не очень-то они бы помешали – и пакеты, и прохожие.
– Здравствуйте, – приветливо улыбнувшись, поздоровался бывший бомж. – Вы здесь живёте?
– Да, – ответил приехавший мужчина и нажал на брелок сигнализации, чтобы закрыть машину. – А вы…
– А я ваш новый сосед. Ну, что, давайте знакомиться! Андрей.
– Андрей, – представился в ответ водитель и восхищённо произнёс: – Надо же, мы тёзки! Вы купили дом?
– Задаток сегодня отдал, ключики взял. На днях поедем с риелтором документы оформлять… Слушай, тёзка, загляни ко мне на секундочку, пожалуйста. Я тут не могу разобраться в одной небольшой проблемке. Может, подскажешь по-соседски, что к чему.
Водитель прошёл вслед за новым соседом во двор. Последний распахнул дверь мастерской и сделал приглашающий жест: – Вот смотри…
Как только мужчина вошёл в помещение, злоумышленник схватил его сзади крепкими руками за голову и с силой резко её крутанул. Раздался хруст сломанных шейных позвонков. Подхватив обмякшее тело подмышки, липовый тёзка бережно опустил его на бетонный пол лицом вверх и обшарил карманы брюк и куртки убитого.
В кожаном портмоне оказалась толстая пачка пятитысячных купюр и две пластиковые карты. Наверняка, бизнесмен недавно получил крупную сумму за заказ наличными. Это хорошо. Можно, конечно, ещё опустошить банковские счета покойника из его же личного электронного кабинета, это дело техники. Но мужчина не хотел рисковать. Уж слишком гладко всё прошло, такое лёгкое получилось убийство, что не стоило искушать судьбу ради денег, которых могло оказаться не так много. Сейчас важнее было время.
Злоумышленник надел новую куртку, положил похищенные купюры во внутренний карман и застегнул его на молнию. Из сотового Андрея убийца извлёк сим-карту, протёр её влажной салфеткой и кинул картонный квадратик на верстак. Сунул телефонный аппарат в пакет, где лежало старьё, в котором он пару дней бродил по окрестностям. Оставалось только выключить свет в мастерской и во дворе, протереть выключатели и закрыть за собой калитку.
Ключ на прежнем месте он оставлять не стал. Пусть у риелтора возникнет дополнительная проблема, которую придётся решать, что потребует того же бесценного времени. Чем позже обнаружат тело, тем лучше.
Сначала пришлось немного пройти в обратную сторону от нужного направления, туда, где за металлической решёткой стояли два больших мусорных бака, к которым каждое утро подъезжала жёлтая машина с весёлым призывом: «Улыбнись чистому городу». В один из баков, который был менее заполнен, убийца бросил целлофановый пакет, предварительно вытащив из него сотовый, и зашагал в сторону переулка, ведущего к железнодорожному мосту.
На середине моста он постоял немного, посмотрел на скопление грузовых составов с вагонами и цистернами на запасных путях, как делал это несколько последних дней подряд, наблюдая за нужным домом сверху. Достал из кармана ключ от калитки и закинул его на плоскую крышу зелёного вагона. Раздался тихий металлический всплеск. Интересно, в какие края уедет ключик?
Спустившись по лестнице с осыпавшими по краям рёбрами бетонных ступеней, он прошёл мимо длинного бетонного блока, на котором лежало грязное ватное одеяло. Это было место ночлега одного из обитающих вблизи привокзальной площади бездомных. Сейчас они были заняты важным делом.
Какая-то благотворительная организация взяла на себя миссию раз в сутки привозить бомжам горячий ужин. Вот и сейчас все они выстроились в стройную очередь к раскладному столу. Кареглазая девушка в голубом халате раскладывала из чугунных котлов в пластиковые мисочки пшённую кашу и тушёную говядину. Запах распространялся аппетитный. Он и сам поел бы, как вчера, но был уже достаточно прилично одет для того, чтобы присоседиться к трапезе оборванцев.
Оглянувшись по сторонам и не заметив, чтобы на него кто-нибудь смотрел, злоумышленник подложил под одеяло мобильный телефон убитого мужчины. Вот теперь всё. Теперь можно надеть обязательную маску и спокойно сесть в автобус.
Откинувшись головой на спинку сидения, преступник воспроизвёл в памяти облик своей жертвы. Блёклые голубые глаза, глубокие морщины на лбу, редкие светлые волосы, выделяющийся даже под курткой животик, – все эти возрастные приметы заставляли мужчину выглядеть старше своих сорока шести лет. И что в нём нашла такая роскошная женщина?
Своя жизнь дороже
Эрик каждый день проверял криминальные новости на сайтах краевой полиции и Следственного Комитета. Сообщений об убийстве водителя газели не было. Вбивал в поисковик ключевые слова из этой истории в надежде, что о ней пронюхают журналисты и что-нибудь напишут «по сообщению источника». Ни строчки ни в одном издании. Не нашёл он и своё фото из паспорта в разделах о розыске пропавших лиц или подозреваемых в совершении преступления. Оставалось гадать: то ли труп до сих пор не обнаружили, то ли это преступление было слишком мелким для публикации. Это же не тот случай, когда известного политика мочат посреди центральной улицы. Не резонансное убийство.
Неизвестность мучительно терзала, заставляла прокручивать в голове всевозможные сценарии развития событий. И все они казались безнадёжными, за исключением одного: полиция нашла настоящего убийцу, а он, Эрик, больше не подозреваемый, и может свободно выходить на улицу и оформлять новые документы. А, может, и старые ему полицейские вернут. Хотелось на это надеяться, но верилось в такое справедливое чудо с трудом.
А тут ещё Михаил уехал в неизвестном направлении на «шкоде», которая, возможно, уже числится в розыске. И даже позвонить ему нельзя, потому как опасно вставлять сим-карту в телефон, можно обнаружить своё местоположение. И Владимира не попросишь набрать номер Заречного, поскольку не догадался Эрик записать его на бумаге.
Утром третьего дня с момента исчезновения Михаила, Эрик вошёл в его комнату. На ключ она не запиралась. В принципе, и нечего там было запирать. Полки в двухдверном деревянном шкафу были практически пустыми. Аккуратными невысокими стопками лежали несколько футболок, трусов и полотенец, пара джемперов, комплект постельного белья и одни джинсы. У Шерра тоже было немного вещей, но такой аскетизм просто подавлял.
Во втором отделении шкафа ни нижней полке стояли летние туфли, выше – спортивная сумка. Эрик открыл её и обнаружил трикотажный спортивный костюм, а под ним – кнопочный телефон, зарядку к нему и пистолет ТТ. Покрутив в руках тяжёлую опасную игрушку, мужчина на всякий случай протёр её подолом майки, чтобы удалить отпечатки пальцев. Денег в комнате Михаила он не обнаружил, хотя заглянул даже под матрас. То ли сосед хранил средства на работе в сейфе, то ли их было так немного, что можно носить с собой в кошельке.
Шерр успел выйти в холл до того, как Владимир вернулся из магазина, в который он отправлялся каждое утро пополнять съестные припасы. Ни к чему кому-то было знать, что он, Эрик, копался в чужих вещах, тем более, что он в них обнаружил.
Вот откуда у Заречного пистолет, и зачем он ему нужен? И куда он сам подевался? Ехал на «шкоде», и его задержала полиция? Попал в аварию? Не мог же Мишка продать его машину на запчасти и скрыться с деньгами! Не та сумма, из-за которой стоит марать своё имя. А что ему вообще о Заречном известно?
В съёмной квартире они прожили вместе чуть меньше года и друзьями не стали. Общались изредка, если вдруг случался совместный ужин. Что Миша успел о себе рассказать?
Родился он в Харькове, там же учился в школе и институте. Бизнесом начал заниматься со студенческих времён и очень в этом преуспел. Переехал в Луганскую область, был депутатом местного Совета. Имел собственный крупный вещевой, он же продуктовый, рынок, большую квартиру и несколько джипов. Семь лет назад всё потерял.
В последние три года живёт в Краснодаре. С бывшей женой и двумя взрослыми сыновьями не общается. Работает менеджером в магазине по продаже электроинструментов. Паспорт у него гражданина ЛНР, поэтому каждые три месяца приходится пересекать границу и возвращаться обратно, чтобы не превышать срока в девяносто дней, во время которых он может находиться на территории России без визы.
Когда Заречный уезжал, он обычно предупреждал, что его не будет дня три. Но в Луганск он ездил в прошлом месяце. Изредка Миша исчезал на одну ночь объяснения причин, ведь он не обязан был отчитываться перед соседом. И Эрик думал, что причина – женщина. Что же могло случиться сейчас? Мысли бегали по кругу, благоприятных объяснений не находилось.
Из мрачных раздумий его не вывело и появление Владимира с очередным пакетом продуктов, которые он сразу же принялся раскладывать по полкам холодильника. Сколько он может всего таскать, готовить и жрать, мрачно возмутился про себя Эрик.
Ему вдруг опять захотелось выпить. Но прикладываться к спиртному в первой половине дня и вовсе никуда не годилось. Так и сам не заметишь, как станешь запойным алкашом! Раньше он таким несчастным бомжам в холодные дни покупал одноразовые стаканчики с пакетным чаем, чтобы согрелись. Интересно, если он, Эрик, окажется под вокзальным мостом, ему кто-нибудь купит горячего чая?
– Ты чего такой мрачный? – спросил Владимир, выйдя из кухни с кружкой кофе в руке и присев за большой стол в холле. – Надеюсь, сегодня тебе опять не хочется кого-нибудь убить?
– Хочется. И не кого-нибудь, а конкретного человека. Правда, я не знаю, кто он. Но этот зяблик меня жёстко подставил. Надеюсь, я узнаю, кто он такой, – мрачно ответил Эрик и философски продолжил: – А вообще люди массово не убивают друг друга по двум причинам: либо потому, что им нет от этого никакой выгоды, либо из-за страха понести наказание перед законом. Точно так же, как мужики не изменяют своим жёнам, потому что они на фиг никому не нужны, или из-за страха разоблачения и дальнейшим разводом.
– Не всегда так, – возразил Квитко. – Я своей жене никогда не изменял, потому что любил её, мне просто не нужна была никакая другая женщина. Хотя парень я по молодости был видный, девчата очень даже на меня заглядывались.
– Ну, значит, ты по молодости нагулялся, понял, что все бабы одинаковы, вот после свадьбы и остепенился.
– Ничего подобного. Моя жена была моей первой женщиной.
– Что? – Эрик присел на стул напротив Владимира и уставился на него в непритворном изумлении. – Ты хочешь сказать, что за всю жизнь у тебя была одна-единственная женщина?
Квитко кивнул с самым важным видом и сказал:
– Мне мама в детстве ещё говорила: «Береги себя, сынок, для жены. Она будет тебе за это благодарна».
– Ну, конечно, мама плохого не посоветует, – усмехнулся Эрик. – Но надо же, чудо-то какое! Никогда в жизни не видел мужика, у которого всего одна женщина была. И как жена, отблагодарила тебя за это?
– Ага. Привела в нашу квартиру своего бойфренда. Она с ним познакомилась, когда они были в суде на одном процессе присяжными заседателями. Сначала он в гости приходил, Лена представила: «Мой друг». А потом этот «друг» поселился с ней в одной комнате. Так теперь и живём на троих. Пятый год уже.
– Весело, наверное, живёте. Развелся с женой?
– Нет пока.
– А почему ты не съедешь?
– А куда? Мне некуда, – Квитко широко развёл руки в стороны. – Жильё в Москве снимать я не потяну. Я всю жизнь положил на то, чтобы на эту квартиру заработать, она хоть и двухкомнатная, но просторная, с большой лоджией, в хорошем районе, у метро. Дача ещё в Подмосковье есть, машина приличная. Ну, ты ж её видел. Помимо основной работы годами на ремонтах квартир и дач подрабатывал. Всё делал, чтобы жена и дочка не нуждались. А теперь – что? Жена с другим мужиком живёт, дочка уехала, замуж вышла, троих детей родила, причём, всех дома, четвёртого ждёт. Кому я нужен? В моём-то возрасте и при моём здоровье! Тут на еду дай Бог хоть как-то заработать. Невыносимо так жить. Я уже хотел с собой покончить. Спасибо, брат двоюродный Сашка прилетел и увёз меня в Краснодар на моей машине. Полгода я у него прожил. Они с женой дом купили. Ну, как дом? Коробка одна, внутреннюю отделку надо делать. Ну, я помогал, как мог, за строителями наблюдал, сам по мере сил что-то делал.
– Кстати, насчёт еды. Ты ж не всегда, наверное, был такой габаритный. Это ты когда так раскормился?
– Всегда стройным был. Лет десять назад начал постепенно в весе прибавлять, подсел на гамбургеры. На работе напашешься, бутеров налопаешься, а домой придёшь – ужина толком нет, ну, и стал брать еду по дороге домой из Макдональда. Потом жена начала угрожать: «Давай худей, не то я с тобой разведусь». И вот не развелась, а бойфренда в дом привела.
Квитко не стал уточнять, что весил гораздо больше, когда полгода назад двоюродный брат привёз его в Краснодар. За шесть месяцев, благодаря героическим усилиям жены Александра по организации правильного питания, удалось от двадцати килограммов избавиться, но надо было сбросить ещё как минимум столько же.
А Эрик спросил:
– Вот ты так по-доброму называешь любовника своей жены «бойфрендом». Я не понимаю, как вообще можно под одной крышей с ним уживаться? Не свербит, что какой-то мужик в соседней комнате твою законную жену имеет? Единственную твою женщину!
– Ненавижу его, гада! Он же мне ещё и замечания делает. То я чашку за собой не помыл, то за квартплату не плачу. А ничего, что он вообще-то в моей квартире живёт, которую я на свои кровные купил и своими руками отделал? Иной раз так и хочется всунуть ему нож в печень и прокрутить его там несколько раз!
– Вот мы и пришли к тому, что человек не убивает, если ему этого не надо. А тебе надо. И потому ты готов лишить жизни человека, который тебе мешает. Но не делаешь этого только потому, что боишься уголовной ответственности.
– А ты? Ты убил бы?
– А я убил. Двоих. Мужчину и его сына-подростка. Можно сказать, что даже троих. Мать ребёнка сошла с ума. В психлечебнице она.
– Как так? – Владимир поражённо уставился на Эрика. – Зачем ты это сделал?
– В аварии это произошло. На трассе.
– Ну, это не тот пример, – облегчённо выдохнул Владимир. – Это опасная ситуация на дороге. Такое с каждым водителем может произойти.
– И происходит. А дело было так. Я ехал по трёхрядке с уширением по третьей полосе, как обычно, то слева, то справа. И вот с той стороны полоса обгона заканчивается, начинается отбойник, мы все построились в колонну по одному. И тут… Зяблик на «тойоте» летит, как на Формуле-1, четверых уже обошёл, а пятый – ползущий рейсовый Икарус. Уширение заканчивается. А Шумахер всё летит, тормозить не собирается, и я понимаю, что мне трындец.
Секунда сжалась до сотой доли, кто бывал в таких ситуациях, знает: время как будто останавливается совсем, твои мысли летят с огромной скоростью, а движения, напротив, кажутся, вялыми, замедленными… Мозг просто взрывался: если вильнуть вправо на скользкую после дождя обочину – закрутит, улечу, машина в котлету, да и самому перепадёт неслабо. Второй вариант – уйти на встречку в зазор между двумя КамАЗами-зерновозами, и тогда затрут до состояния блина, потом с асфальта соскребать будут. Доля секунды закончилась, решение принято.
Любой дэпээсник скажет: «Ты в своём ряду, никуда не виляй, потом сам же виноват будешь. Просто тормози». Я так и сделал, а в последний момент вильнул резко влево, потом так же резко вправо, и опять влево (маневр ухода от открытого люка), чтобы остаться на трассе. Это меня и спасло. Удар пришёлся по касательной, а если бы в лоб, он бы меня к заднему сидению навечно припечатал. Шумахеру повезло меньше: от удара по моей машине его отбросило на Икарус, который он всё-таки обогнал… Этот зяблик ехал с сыном-подростком. Оба скончались на месте. Но у меня была секунда на выбор: чья-то жизнь, или моя. Я выбрал свою, она дороже.
– Не снятся они тебе, эти муж, жена, ребёнок?
