Кто сказал, что Ильясу захочется признавать моего сына? Зачем ему это? Он свободный мужчина. А может и несвободный. Что я знаю о его жизни?
Даже не приглядывалась, есть ли кольцо на пальце. Ну, у меня вот нет кольца, тем не менее я несвободна.
Возможно, Ильяс, так же как я просто был удивлен, потрясен. Столько лет прошло. Мы с ним оба словно увидели призраков прошлого – да так оно и есть. Мы всего лишь призраки той жизни.
– Надя, все хорошо?
– Да, Слава, я в порядке.
– Иди ко мне. – он садится рядом, раскрывая объятия. Теплые, родные, такие в которых всегда мне спокойно.
Обнимает меня, прижимает к груди. Чувствую, как его губы прикасаются осторожно к моим волосам.
Он дрожит. Он взволнован, так же, как и я.
– Надя…
– Что?
– Давай поженимся тут, а? Я узнавал, это можно сделать. Есть специальные конторы, которые организовывают свадьбы. Можно даже обвенчаться в храме.
Я молчу. Просто не знаю, что сказать. На самом деле не знаю. Понимаю, почему ему в голову пришло вот это предложение, но… как ответить?
– Надь, не молчи.
– Слава, я…
Он поднимает мое лицо в ладонях, смотрит в глаза, внимательно, потом… потом целует, нежно, ласково сначала, потом глубже, острее. Опрокидывает меня на постель, прижимая к себе.
– Надя…
А у меня перед глазами неожиданно возникает сцена из прошлого. Номер, так похожий на этот. Кровать… Нет, сначала пол у кровати.
Илик тогда упал с коляски на пол, и я кинулась ему помогать.
Понимаю, что я перестала отвечать на поцелуи Славы. Неправильно. Все это так неправильно.
– Надя…
– Слава, нужно забрать Ника. Сходить за ним.
– Я схожу, позже… пожалуйста…
Я позволяю ему целовать, ласкать, понимая, что не имею права его останавливать. Но Слава сам замечает мое состояние, убирает руки, поднимается.
– Я схожу за Ником.
– Можем пойти вместе.
– Нет.
– Почему?
– Тебе нужно лежать.
– Я хорошо себя чувствую. Доктор сказал мне можно выходить. Просто не перегреваться и не переохлаждаться.
– Ты хочешь увидеть его, да?
Молчу. Есть вопросы, которые не требуют ответа. Наверное. Но если быть честной с самой собой – я не знаю.
Не знаю хочу ли я видеть Ильяса. Очень больно.
И слишком много вопросов.
И у него, я думаю, могут быть вопросы. А может и нет. Он искал меня, а потом бросил. Как-то очень быстро отказался от поисков. Мог бы и найти, наверное. Хотела ли я, чтобы он нашем меня? Нашел нас с сыном?
Иногда очень. Иногда мне самой дико хотелось взять телефон, набрать номер.
А потом я вспоминала его слова. И деньги, которые он хотел дать, чтобы я избавилась от возможных проблем.
Мой сын – та самая возможная проблема. Он мой. Только мой.
– Надя, я все понимаю. Мешать не буду, ты меня знаешь.
О, какой обман говорить кому-то – «ты меня знаешь»!
Порой мы не знаем сами себя.
Слава любит меня. Да. Но… Может проблема в том, что мы на самом деле думаем, что знаем друг друга.
– Мне в любом случае придётся поговорить с Ильясом. У нас есть сын.
– Твой сын. Которого он не хотел.
– Слава, не нужно…
– Нужно! Я не хочу, чтобы ты… чтобы он снова воспользовался тобой. Обманул.
– Этого не случится, ты же со мной? Ты мой герой.
– Ты надо мной смеешься.
– Мне не до смеха.
– Чёрт, зачем я привез тебя сюда…
– Перестань, не вини себя. Рано или поздно это бы все равно произошло.
– Лучше поздно. Лучше было бы поздно. После свадьбы.
Он смотрит на меня с отчаянием.
Да, мы слишком много знаем друг про друга.
Глава7
Никогда не думал, что могу испытать такие чувства к ребенку.
То есть, конечно, я думал, что буду любить своих детей. Играть с ними, водить их на прогулки, читать книги. Заниматься с ними спортом. Чему-то учить. Все это в меру, конечно.
Я помнил, что у отца часто не было времени заниматься мной, меня воспитывала мать и Тамерлан. Тамерлан в какой-то степени был мне не старшим братом, а отцом. Пытался наставить на пути истинный. Без большого успеха, увы.
Я, скорее, его неудача.
Я давно не видел, как он занимается с Сандро. Просто потому, что давно не был у них. Раньше брат много времени проводил с пареньком. Он его искренне считал своим сыном и любил, несмотря ни на что.
Уверен, что и сейчас Там для Сандро – лучший отец, о котором можно только мечтать.
Мне даже жаль, что я не вижу их. Стал совсем редко навещать семью, можно даже подумать, что я от них скрываюсь. Прячусь. Да так и есть на самом деле.
Мне до сих пор мучительно стыдно перед братом. И перед матерью.
Я совершил ужасный поступок тогда, когда пошел на сделку с Алиевыми.
Но то, что я сделал с Надей, кажется, еще ужаснее.
Потому что вот, на моих руках человек, от которого я ей предлагал избавиться.
Я чудовище. Да.
Но я живой. И пока я жив я могу что-то исправить. Хотя бы попытаться.
– Иляс, будем плавать?
– Обязательно. Попрыгаем на волнах.
– Попыгаем.
Увы, попрыгать нам не на чем. На море тут почти все время штиль. Волн нет.
Но мы плаваем, барахтаемся у берега, брызгаем друг друга водой.
Он такой смешной, мой сын.
И так похож на Воробушка.
Воробушек. Я ведь именно такой ее и представлял себе. Раньше. Хотя она была другой. Волосы были ярко-ярко рыжие.
Я как-то пытался ее сфотографировать. Вслепую, конечно. Просто знал где она стоит, знал, что она меня не видит. Кадры ужасные, ее почти не видно.
После пытался разыскать ее в соцсетях. Но там не было фото. Просто смешная мультяшная аватарка.
Зато ее голос. Ее голос я бы ни с чем не спутал.
Он снился мне каждую ночь. Голос без картинки.
Как она смеялась надо мной, как строго называла на «вы». Как шептала по ночам что любит.
И тот ее последний крик.
«Я люблю тебя, Илик, люблю, люблю»… Чёрт.
– Ты чего, эй? – малыш смотрит внимательно.
– Что?
– Думаешь. – смотрит так серьезно, бровки хмурит и напоминает мне… меня!
И это так… так классно оказывается! Когда у тебя есть свой собственный маленький человек!
– Думаю.
– Мама тоже часто думает.
– Это нормально. Все люди думают. Давай-ка, на берег.
– Хочу купаться.
– Давай чуть обсохнем и я тебя намажу кремом.
– Холосо.
– Холосо, – дразню его я, нажимая на носик – кнопочку.
Выходим, я вижу, что он чуть дрожит, губы синие. Блин, видимо я переборщил с «молем». Надо отогревать парня.
Оборачиваю его полотенцем, нагретым на солнце, накрываю вторым.
– А ты кто? – неожиданный вопрос застает врасплох.
– В смысле? Человек.
– Длуг? – взгляд пронзительный. Это, наверное, уже от Воробушка, хотя я, конечно, не знаю какие у нее взгляды. Я ведь по сути ее не видел.
