– Ну, что ж… Раз другого выхода нет…
– Только… прошу о конфиденциальности!
– Да уж не беспокойся. Бесстыдник! Растлил ребёнка! Вот уж точно – седина в бороду…
– Папа!
– Да уж что… Удивил ты меня, сын, и расстроил.
– Сожалею… Однако, папа, вас с Агафьей я с радостью приму, а этот сумасшедший послушник пускай отправляется на все четыре стороны. Куда он вообще направлялся – в монастырь? Вот и пусть туда уходит.
Не дав отцу возразить, Юрий вернулся к гостям и объявил:
– Господа! Мы с отцом вынуждены вас покинуть. А вы, молодой человек, – обратился он к Илье, – не обессудьте, но вас я пригласить не могу-с. Если вы приехали по делам в какой-то монастырь, то поищите ночлег там.
– Всенепременно! – тонко улыбнулся Илья.
Михаил тоже засобирался. Ему уже давно наскучила эта подвыпившая разночинная компания. Хоть и нравилось ему играть в демократа, однако он не мог подавить в себе брезгливость при виде этих бедных студентов, не признанных гениев, пролетариев и крестьян…
Покачиваясь в экипаже, он вспомнил пассию своего приятеля. Что ж, она недурна, юна, свежа. Невольно перед ним всплыл образ Лили и с некоторой долей зависти он подумал, что любовница его приятеля и моложе, и красивее…
После ухода Михаила, Юрия и Афанасия Матвеевича со служанкой Лиза громко заявила, обращаясь к Илье:
– Как мило они поступили с вами! Но я вас никуда не отпущу. Глафира постелет вам в одной из комнат.
– Я не против, – улыбнулся Илья, – идти мне, в самом деле, некуда. Пока. А ночевать на улице, когда такой мороз, не очень хочется.
– Вот и славно. Не люблю, когда ломаются. Мне очень нравится ваша прямота! А вам, господа, тоже прямо говорю, что на сегодня довольно.
Разгоряченная молодёжь высыпала на улицу. Егор предложил выйти на Невский, поймать извозчика. Игнат, Захар и Велимир сказали, что пойдут пешком, поскольку живут неподалёку. При прощании Велимир подтвердил своё намерение написать портрет Вани. Художник, пьяно покачиваясь, несколько раз повторил свой адрес. Условились о дате.
Затем Егор, Ваня и Матильда свернули на Невский. Порожний извозчик нашёлся быстро. В пролетке Егор и Матильда разместились рядом, Ваня – напротив. Увидев, что его приятель взял руку девушки, он отчего-то смутился, отвернулся, но взгляд его то и дело возвращался к этим двум страстно переплетённым рукам.
Пролетка миновала Невский, перебралась через Дворцовый мост на стрелку Васильевского острова, покатила по заснеженной набережной и, когда доехали до моста через Смоленку, Егор приказал извозчику притормозить и небрежно сказал:
– Дальше один дотопаешь. Я Матильду провожу. Нам налево. Ну, а тебе, стало быть – направо.
– До свидания, князь! – Матильда помахала ему. – Рада знакомству!
Ваня неловко выбрался из пролетки и побрёл в заводскую казарму. Его переполняли новые впечатления: неожиданно свалившееся богатство, гордость от того, что он познакомился с городской прогрессивной молодёжью, сладостное волнение при воспоминании о хорошенькой Лизе… Как хороша! Как юна! Как невинна! Да, именно невинна, несмотря на то, что рядом с ней – этот холёный барин. Эх, вырвать бы её из его цепких, жадных, похотливых лап! Впрочем, теперь, когда он богат, то, что было невозможно для бедного крестьянина, вполне реально для новоявленного богача. Ваня сжимал кулаки, чувствуя себя не Иваном, крестьянским сыном, а всесильным Иваном-царевичем. Однако надо было что-то решать относительно будущей жизни. Что делать – скрывать своё богатство и продолжать работать на заводе? Или?…
12
Свобода
Что делать? Как жить дальше? Эти мысли мешали спать, и Ваня проворочался всю ночь. Но так ничего и не придумал. Эх, как хорошо, когда всё просто и понятно, когда не надо ломать голову над вопросами, на которые нет ответа. Когда не было этих нежданно свалившихся денег, он знал, что надо работать, зарабатывать на хлеб насущный, из кровно заработанных – матери помогать. А теперь? Работать? А зачем? Ведь если есть деньги, зачем работать? Работа тяжёлая, утомительная, монотонная. Значит, не работать? В таком случае дядя, да и мать тоже, будут недоумевать, на что он живёт, ещё и в недобром заподозрят… Это если только разорвать с ними всякие отношения, исчезнуть… Мамку жалко! Так что же делать? Так и не найдя ответа, Иван забылся тревожным сном.
Егор появился только под утро. И, так ничего и не решив, приятели отправились к фабричному фельдшеру, а он, подтвердив, что оба здоровы, послал их на работу.
У станка Егор выглядел не выспавшимся и хмурым. Ване же хотелось поговорить:
– Я тут всю ночь думал, – начал он разговор, как только представилась возможность, – что теперь делать? Работать или не работать?
– И что ты надумал?
– Ничего.
– А коли ничего, давай вкалывай… После обмозгуем.
– Ты чего такой смурной?
– С похмелья, с чего же ещё.
– Вино было вкусное.
– Вкусное… Сам-то как, ничего?
– Прекрасно! Но я не пил много… А где ты был всю ночь? – спросил он, передавая напарнику деталь.
– Трудно догадаться? – огрызнулся Егор, проштамповывая её.
– У Матильды, что ли?
– Догадливый…
– А где она живёт?
– На 4 линии, недалеко от моста.
– Что за фатера у неё?
– Комнату снимает в верхнем этаже.
– У вас серьёзно?
– Тебе-то что?
– Я к тому, что почему бы тебе к ней не перебраться?
– Со свободой расставаться жалко…Тебе как вообще, понравился вчерашний вечер?
– А то! Спасибо тебе! Люди такие интересные, важные… Да я, Егор, заснуть не мог, всё думал: неужели это всё взаправду было? Я, простой человек, беднота крестьянская, очутился в такой роскошной фатере, пил дорогое вино, с художником настоящим, да что там с художником – с настоящими господами! Ведь Юрий Афанасьевич меня дальше прихожей бы не пустил, в лакеи не взял, а тут рядом сидел, да ещё и говорить со мной изволил! Да и второй, Михаил Иннокентьевич, тоже ему под стать… Важный барин! Только вот…
– Что?
– Узнал я его.
– Как?
– Помнишь, я тебе рассказывал, как мне чемоданчик с деньгами достался?
– Ну!
– Так вот это тот самый барин, который с той дамой был.
– Да ну! – Егор расхохотался. – Ай молодца! Весь вечер с этим надменным господином просидел, а тот так и не узнал, что это ты его облапошил!
– Вот только послушник этот давешний – догадался ведь.
– А ты не бойся, сдавать он тебя не будет. А если и будет – кто ему, юродивому, поверит? У него доказательств нет!
– Я и не боюсь. А только встреча эта неспроста.
– Может, и неспроста…
Помолчали.
– Ну, а как тебе компания наша?
– Лиза так и стоит в глазах. Красивая – не могу!
– Это точно, Лизка – красивая. Матрёше до неё далеко.
– Да нет, Матильда тоже красивая. Только по-другому.
– Ну, Матрёше никто такую фатеру не даёт. На булавки – тоже. Она свои гроши сама зарабатывает.
– Ты красоту оцениваешь по тому, сколько за неё платят?
– Каждая вещь имеет свою цену, и красота тоже. Главное – продать подороже.
А про других что скажешь?
– Захар – умный, одно слово, студент… Художник этот – талантище, сразу чувствуется… Все они, наверно, какие-то такие этакие… А вот Игнат… Как же так – учится в семинарии, а в Бога не верует?
– А если его нет, Бога твоего, то что же, всех священников ликвидировать? А кто будет о благонадёжности граждан информировать? Он же рассказал тебе, как это делается. Власть на церковь опирается. Вот если власть сама признает, что Бога – нет, тогда и священники не нужны будут, и храмы. Только власть, по крайней мере, эта, никогда не признает, что Бога нет.
– Разве может быть иная власть, кроме царя?
– Опять мы с тобой в политику полезли. Не люблю!
– А мне послушник этот молодой в душу запал. Как думаешь, он и вправду прозорливый?
– Ерунда это!
– А как же он отгадал, что я не получал наследство? И что деньги нашёл? Как?
– Случайно. Как же ещё? Не верю я в пророков. Шарлатаны они все.
– Почему же он тогда Михаила этого, Иннокентьича, приплёл, что он, дескать, что-то потерял?
– Ну, не знаю.
– В общем, поразил он меня… А как все эти люди к Лизе попали?
– С Матильдой Лиза познакомилась на женских курсах. С Захаром в детстве жила по соседству. Игната Захар привёл. А с Велимиром она познакомилась на выставке… Ладно, хорош болтать. Смотри, сколько возле нас на конвейере деталей скопилось…
В тот же день после работы дядя Андрей зашёл в казарму. Иван сидел на своей койке и штопал штаны.
– Вот, племяш, навестить тебя решил. Давеча работу ты пропустил, мастер сказал, что приболел ты. Я – к тебе, а тебя и на месте не было.
– Уже здоров. Благодарю.
– А где был-то? – дядя подозрительно посматривал на племянника.
Ваня замялся.
– Да вот, в гости ходил. К друзьям Егора. Домина, где они живут, такой огромный, в двух шагах от Невского, парадная со швейцаром, фатера такая красивая… Друзья Егора салон там устроили.
– Что устроили?
– Салон. «Вечерняя мансарда» называется. Там собираются люди, которые современным искусством интересуются. Хозяйка салона этого – Лизавета Яковлевна. Красивая – жуть!
– Девица?
– Ммм… На содержании.
– Понятно.
– С сестрой живёт. Сожитель её, Юрий Афанасьевич, тоже был. Такой господин важный. И соизволил мне два вопроса задать.
– О чём?
– О деревне.
– А, понятно, о чём ещё тебя спрашивать… Ну, а что за искусство-то?
– Был поэт, он читал стихи, только вроде бы не свои, так там звёзды червями назывались, а небо – трупом.
– То есть, это вроде как небо – труп, а звёзды, как черви, в нём копошатся? Оригинально…
