На твоей безымённой могиле
Крест счешу под геройский твой вид
«Здесь сложил свои кости стальные, —
Напишу, – Пантелей Леонид».
Ах, Лёнечка, какие были времена!
Ах, Лёнечка, как мало жизнь тебе дала!
Ах, Лёнечка, как ловко нэпманов ты брал,
Ни разу писка я не слыхал!
Ты свободу любил, и красиво
Очищал в кабаках фраеров
От оставшихся всех пережитков —
Золочёных тяжёлых оков.
Мы тебя закрывали от пули
Краснопёрых гоняющих псов,
Но однажды они обманули —
За тобою защёлкнув засов.
Адвокат что-то мямлил понуро,
О карьере мечтая в суде…
Только зад твой увидели в МУРе,
Как расстрел припаяли тебе.
В тот же вечер в одном ресторане
Ты с улыбкою нэпманов взял,
И подруге одной в ихнем стане
Ожерелье на память отдал.
Но везучие псы из легавых
Вновь поставили к толстой стене…
Тяжела нам всем эта утрата…
Этот тост за тебя выпьют все.
Письмо к женщине
Надюша! Ну, здравствуй. Приходит наш час
Признаться в любви и сомнениях нам.
Пусть годы рассудят превратные нас.
…Аппатии ход, что на сердце, я дам.
Любить? Никого не смогу я любить.
Для жизни я кончен. Зачем я тебе?
Возможно, мы с сыном вдвоём будем жить —
Пока что к тому всё идёт на земле.
Возможно, последнее это письмо:
Писать – не смогу я тебе обещать.
Пойми и прости, коль получишь его:
Ломать всё и вновь начинать?
Мне, знаешь, не двадцать сем лет —
Мне двадцать четыре версты,
Но в жизни испытан любой мною цвет.
…Я умер для счастья – Пойми и прости.
Возможно меня в гроб проводит лишь сын…
И мать, и отец, и, конечно, сестра.
Я жил и живу в этом мире один.
Тринадцать до смерти… – не трогает страх.
Ваши лица чем-то схожи
Ваши лица чем-то схожи,
Схожи ваши имена…
С нею день счастливый прожит —
В даль ушли те времена.
Но с тобой случайна встреча,
Что подарит мне она:
Может быть былые речи
Постучат в объятьях сна?
Я тогда в подоле ночи
Ей отдал свою любовь.
Что теперь судьба мне прочит:
Слёзы те? Иль будет новь?
Может мне подарит ласку
И вернёт душе тепло?
Может я придумал сказку,
И тепло вновь даст вино?
Прогнозы
Вчера по Ti Vi показали
Погоды лик по всей стране.
Во круг заснеженные дали:
И через степь, и ширь морей.
Один лишь наш клочок под солнцем
С морозом борется давно,
Глядит на бой тот Каспий грозно:
А ну-ка, кто же здесь кого?
Морозом в зорьку дышит ветер
И будит спящих на ходу
Когда под шубу влезть он метит,
Иль ухо цапнуть на бегу.
Но вот и день: и птиц веселье,
Улыбки сразу на губах,
И солнца взгляд на них весенний,
И тают грязные снега.
– — —
Но как же чёртовы прогнозы?
Задушит ли опять зима
Клочок, что борется с морозом,
Иль здесь в страну шагнёт весна?
Согрей
Увы, ты мне напоминаешь
Ушедшую в тоску любовь,
Мою любовь и злую боль,
И мой покой ты нарушаешь.
Уйди, уйди за резкость линий:
За горизонт и за моря.
Терзаешь ты меня, беря
За душу греющихся лилий.
Уйди, оставь меня в покое,
В объятьях гибельных темниц.
Нет, стой, дай мне стрелу зарниц,
Ведь мне тюрьма – моя же воля.
Ведь мне тюрьма – моя свобода:
Я мёрзну, погибаю в ней.
Ты лучше трепетом согрей,
Согрей теплом души погоды.
Мангышлакский ветер
А какой у нас ветер чудесный!
Рассказать, не поверите мне.
Шёл по улице с музыкой в сердце,
Что прекрасны закаты в огне.
И в лицо дул гуляющий ветер,
И мой волос бросал мне назад.
Я прелестную девушку встретил,
Познакомиться был бы с ней рад.
И в лицо улыбался ей ветер,
Её волос назад теребя.
…Где-то рядом резвилися дети,
Самосвалом железным гремя.
Поровнялись …задумался ветер.
Шаг ещё – кудри скрыли лицо.
Обернулся – у девушки этой
Ветер волос вперед гнал рысцой.
Но прошли стороною дороги:
Ветер в разные стороны дул…
Вот такой у нас ветер суровый…
За спиной лишь стоял детский гул.
Море и озеро
Заменить любимую
Сможет ли другая,
С грустными глазами,
С теплою улыбкою,
Пусть она похожая
На портрет, что дорог?
Не заменит моря
Голубое озеро!
