Марина Индиви "Император на измене"

Супруг хищно прищурился, то ли размышлял, стоит ли доверять женщине, не пощадившей его бубенцы, то ли уже представлял в красках, как именно я буду извиняться.

– Кабер, – приказал он, и пресс-секретарь понятливо кивнул.

– Я зайду позже, ваше величество, – пообещал он, проходя мимо меня склонил голову: – Прекрасно выглядите, ваше величество.

– Благодарю, Кабер.

Со стороны императора донеслось недовольное покашливание, и пресс-секретарь поспешил удалиться, плотно закрыв за собой двери.

– Извиняйся, – разрешил мне император, вперив в меня свой прищур.

– Простите, – сообщила я, усаживаясь на краешек стола. Массивного, дубового, очень подходящего здешней обстановке. При этом не забыла невинно хлопнуть глазами – у Лиллы они словно для этого и были созданы. Для невинных хлопаний. Вот мои, то есть Аленкины – по ним сразу можно было что угодно прочесть. А Лилла просто куколка. Такая… наивная, игривая, сексуальная (но вроде как этого не замечающая). В общем, самое то, что нужно.

Императора, правда, вовсе не мои глаза заинтересовали. Его собственные явно пытались разбежаться, потому что он смотрел то на вырез платья, оказавшегося аккурат на уровне его лица и в котором виднелась соблазнительно-интригующая ложбинка, то на разрез на бедре, который от моих телодвижений обнажил меня почти до неприличия. В общем, зайди я со стороны мужа, он бы уже мог оценить цвет моего нижнего белья, а так интрига осталась.

– За что? – поинтересовался ехидно, откидываясь на спинку кресла и складывая сильные руки на мощной груди. Отчего белоснежная рубашка натянулась на нем так, что мне стало жарко. Брачная магия активизировалась, чтоб ее!

По виду муженька видно было, что у него не амнезия, он решил поиздеваться. Видимо, сильно я ударила по… его гордости.

– За неловкость, – бесхитростно отозвалась я. В конце концов, каждая женщина имеет право быть неловкой и что-нибудь разбить. Кто стаканчик по дороге в раковину, кто мужское достоинство. Но о последнем я предпочла не упоминать. – И если вы меня простили, то я пойду. Мне еще нужно посмотреть предложения по благотворительным акциям. Меня там Натаниэль ждет.

Главный женский девиз: заинтригуй и свинти. Ну то есть я была на сто двадцать восемь процентов уверена, что свинтить мне не дадут. Особенно в таком наряде пред разноцветны очи Натаниэля. Ну а если отпустят, значит, Айседора его на двести шестьдесят девять процентов удовлетворила, и демонических лун можно не бояться. До следующего месяца.

Правда, насчет не бояться, я загнула. Потому что когда эффектно спрыгивала со стола, у меня уже сердце колотилось, как на марафоне по стометровке, а жарко было, как в Доминикане в полдень. Проклятая магия!

– Не простил, – рыкнул его величество, наконец-то поднимаясь и плавно огибая стол. Будто подбираясь ко мне. – Ты плохо извиняешься, Лилла. Тебе нужно еще немного потренироваться.

Моя выдержка, сила воли, пошла трещинами, когда супруг шагнул ко мне, и в меня то ли его ароматом ударило – мужским, мускусным, сексуальным, то ли его демонической аурой. Я даже на каблуках покачнулась, чем гад тут же воспользовался, положив горячие ладони на мои обнаженные плечи. Вроде поддержал, а вместо этого табуны мурашек по моему телу отправил! Стало жарко-жарко, словно Доминикана резко сменилась пустыней Сахарой, а я голая на раскаленном песочке стою.

– Так у меня есть Натаниэль для тренировок, – возразила я и ойкнула, когда в императорском взгляде натурально вспыхнули огненные искры.

– Для таких тренировок у тебя есть законный муж! – прорычал он изменившимся демоническим голосом и, подтянув меня к себе, впился в мои губы подавляюще-властным поцелуем.

–13-

Проклятые демонические луны, будь они трижды неладны! Тело Лиллы (а теперь, читай, и мое!) мгновенно отозвалось на его властность. Полыхнуло огнем, я сама не поняла, как прильнула к нему, отвечая на этот поцелуй со всей прытью. Где-то там, под слоями брачного помешательства, верещал разум: о том, зачем мы сюда на самом деле пришли – чтобы вот этого как раз и не допустить!

Но разум, может, и верещал, а тело плавилось, как воск. Я все сильнее прижималась к императору, словно стремясь стать с ним единым целым. Чувствуя, как от этой близости меня начинает трясти.

Супруг, кажется, тоже это почувствовал, потому что подавления вдруг стало меньше, но вот изучающей страстности больше. Он по-хозяйски, с интересом исследователя скользнул языком между моих губ, раскрывая меня для себя и будто высекая во мне новые будоражащие искры. Одна его ладонь переместилась мне на обнаженную кожу поясницы, а пальцами второй он зарылся в безупречный шедевр стилистов на моем затылке, сминая локоны и словно сметая меня. Всю. Сжигая пламенем, которого во мне сейчас было через край.

А нет, это император смел со своего стола все ненужное, чтобы усадить меня на него – вернуть на место!

Второму шедевру стилистов тоже настала звезда: когда его величество вклинился между моих бедер, раздался треск ткани и разрез на бедре стал таким же глубоким, как наш поцелуй.

Это Лилла девственница, а чувство было такое, что девственница – это я! Потому что я никогда так не целовалась, будто впервые. Позволяя его языку ласкать мой рот и мои губы, нежной кожей бедер ощущая грубую ткань его брюк и еще… кое-что грубое. Это я почувствовала, когда Дориан потянул меня на себя вплотную и глухо зарычал.

От жара его рук на моей коже мозги, кажется, отъехали окончательно, потому что я скрестила ноги на его бедрах, обхватывая его плотнее и почти полностью раскрывая себя для него.

Эта близостью мы обожглись одновременно, потому что застонали в унисон, губы в губы. А затем властный муж перестал терзать мой рот и переместился на шею, без подсказок отыскал какое-то донельзя чувствительное место. Провел по нему языком, и меня подкинуло над столом. Над дворцом. В космос выкинуло и снесло с орбиты.

– Сладкая, – пророкотал он тем же измененным голосом демона-совратителя, надавливая на затылок, отводя мою голову в сторону, выводя на моей коже огненные следы. Будто отвлекая меня от той бури внизу, где мы соприкасались пока что через одежду, но уже подавались навстречу друг другу бедрами: Дориан толкался властно-уверенно, словно устраивая мне демо-версию того, что вот-вот должно произойти, а я… Я была уже не я, потому что все, о чем я могла думать, это о том, чтобы поскорее оказаться под ним. Перед ним. На нем.

Сосуд! Сосуд с магией, Лилла… Тьфу, Алена!

Я с трудом оторвалась от нашего занятия, хотя как оторвалась… ненадолго включила мозг и прошептала пересохшими губами:

– Стой… Стой, мне нужно брачное пламя.

Так называлась эта штуковина. Которая, помимо объединяющей двоих кровной власти, еще и помогала жене пережить первую брачную ночь. Порой буквально, потому что во время демонических лун очень сложно себя контролировать, и демоны превращались, ну… в демонов. А это самое брачное пламя помогало принять и его силу, и его то, что сейчас упиралось мне в самое чувствительное место, почти лишая сопротивления.

Ничего, Алена. Ничего. Сейчас мы грохнем эту демоническую виагру, и все закончится.

Супруг поднял на меня расфокусированный, наполненным до краев пламенем взгляд, а затем самодовольно улыбнулся. Еще бы тут не самодовольничать? Жена сама просит секс.

– Я думал, сначала мы сделаем это на кровати, – прорычал он, подмигнув, – но если моя императрица настаивает…

Дориан впился в мои губы еще одним властно-страстным, подавляющим мою женскую волю поцелуем, а затем с сожалением отстранился и направился к черному, мраморному камину, пламя в котором было странным, голубовато-лиловым. Но стоило императору взмахнуть рукой, как пламя погасло, а каминная полка растаяла в воздухе, будто была иллюзией. У меня даже возбуждение слегка подостыло от увиденного, так стало интересно.

Дориан шагнул в нишу или скорее комнату: с моей стороны был не самый лучший обзор, но я успела рассмотреть ячейки, как в банковских сейфах. А комнатой это было, потому что его не было пару минут. Хотя спорю на свое платье, сейчас император торопился скрепить наш брак.

Вынырнув из тайника, Дориан направился ко мне, сжимая в руке нечто по форме похожее на рог или на прозрачный клык. Он горел потусторонним мистическим светом – таким оттенком красного, что и описать сложно, а заканчивался серебряной крышкой, украшенной кровавыми камнями.

Красиво было. Очень красиво. Ну или на меня демонические луны влияли, потому что иначе как объяснить на то, что я на это залипла? Внутри сосуда мерцала пламенем наша кровь. Реально пламенем. Она горела, как огонь, билась о прозрачные стенки, ласкала их. Пока что я еще могла различить два раздельных язычка, обвивающихся друг вокруг друга, мерцающих искрами, стремящихся слиться воедино…

Вот этого не надо, пожалуйста!

В глубине души даже мелькнуло короткое колючее сожаление: разбивать такую красоту казалось кощунством и надругательством. А в следующий момент я вдруг поняла – это же не мои мысли! Тело Лиллы, ее демоническая суть, которая стала моей, откликается на то, что здесь происходит. А здесь происходит непотребство! В смысле, Дориан таскается по любовницам, а Лилла ему сама нужна как сосуд. Для демонят, читай для будущих наследников.

Все, с этим надо заканчивать, пока это пламя не превратило меня в его супругу на самом деле. Я не стала торопить события, дождалась, пока он приблизится. Обхватила пальчиками этот самый рог, и глаза мужа сверкнули. Спорим, он сейчас подумал о том, как я делаю то же самое с его членом?

А впрочем, не плевать ли мне, что он там думает!

Едва сосуд оказался в моей ладони, а император его полностью отпустил, я шмякнула его на пол изо всех сил. Вопреки всякой логике он не разбился, но я не растерялась. Наступила сверху острым каблуком! От души!

Хрусть!

Как оказалось, это был мой каблук…

Пару мгновений я смотрела на этот неубиваемый символ брачного союза, а потом перевела взгляд на императора. Выражение лица которого стремительно менялось, а галактики в глазах наливались тьмой.

Твоего ж демона!

Беги, Алена, беги!

Эта мысль пришла в голову так же быстро, сколько быстро я сорвала с себя обе туфли и припустила к дверям. Вылетела в приемную под ошалевшими взглядами секретаря и Натаниэля и помчалась к лифту.

–14-

Дориан

Худшее, что могла сделать Лилла в такой момент – это сбежать. Когда все его внутренние демоны пришли в ярость, а сам он возбужден настолько сильно, что сейчас к этим самым демонам на нем готовы треснуть штаны от испытываемого желания. Желания догнать и нагнуть одну строптивую красотку там же, на том месте, где догонит. Но именно это она и сделала: побежала!

Хотя ему сложно было сказать, что во всей этой ситуации было худшим, а что лучшим. Его всю ночь не оставляли мысли о ней: не помог ни визит к фаворитке, ни ночная поездка, закончившаяся лишь утром. Дориан не выспался, к тому же, мучился от жара в крови и возбуждения, навязанного брачной магией и сближением демонических лун. У него была куча неотложных дел, которые требовали его немедленного внимания, а все, о чем он мог думать, так это о полных губах Лиллы, вызове во взгляде, который в его фантазиях быстро сменялся страстью, ее длинных ногах, что обхватывают его…

С одной стороны Дориан предвкушал, с другой – боролся с перевозбуждением. И как только ему удалось на пару минут вынырнуть из наваждения, заняться делами, сосредоточиться на том, о чем говорил ему пресс-секретарь, как наваждение ворвалось в его кабинет. В красном.

Сначала Дориан решил, что его подводит собственное зрение. Потому что красный, а, точнее, именно этот оттенок – алый, был негласным цветом его фаворитки. При дворе его надевала лишь Айседора. Были демоницы, которые пытались копировать ее и таким образом привлечь его внимание, но лишь заставляли саркастично улыбаться.

В то, что Лилла пришла к нему в алом платье случайно, Дориан ни за что бы не поверил. Супруга после неудавшегося покушения будто решила проверять на прочность его выдержку. Каждый день.

Извиняться пришла, конечно. Так он и поверил! Да еще и в таком платье! Как она вообще додумалась идти по коридорам дворца в этом? Голой было бы и то приличнее!

Потому что Лилла в алом наряде не выглядела подражательницей. Она была восхитительна. Бесподобна. Порочная невинность – так бы он назвал этот образ. Она наивно хлопала глазами, извинялась, при этом перед его глазами мелькала ее грудь. Завлекающая, отвлекающая, манящая… И Дориан подумал: какого демона он сражается с этим наваждением? Это его супруга, и он ее хочет. А она хочет… развода.

Когда Лилла попыталась разбить брачное пламя, он сразу все понял. Не смогла добиться по-хорошему, попробовала по-плохому. Так он тоже может быть плохим.

Дориан сунул брачный амулет во внутренний карман и направился за женой, которая совершенно точно заслужила наказание за обман. Кивнул Натаниэлю – мол, сам разберусь, и телохранитель отступил, остался в приемной. Возбуждение никуда не делось, его тело по-прежнему горело в агонии желания, просто оно трансформировалось в решимость – он не станет ждать полного схождения лун. Возьмет ее сегодня. Прямо сейчас.

Супруга стояла возле лифта и тыкала на кнопку вызова. При виде его начала тыкать еще сильнее. Но это ей не помогло. Дориан поднял ее в воздух, как пушинку, и, закинув на плечо, направился в собственную спальню, которая располагалась на этом же этаже.

Удобно и практично, и далеко ходить не надо.

Лица секретаря и Натаниэля до сих пор стояли перед глазами. Лилле удалось шокировать всех, включая совершенно непробиваемого демона… реально непробиваемого! Династия Натаниэля славилась полным отсутствием эмпатии и вообще каких-либо чувств. Последствия родового проклятия, поэтому сейчас увидеть эмоции на его лице, пусть даже малую их часть, оказалось сюрпризом.

В другое время Дориан наверное бы порадовался за их род, но сейчас это лишь спровоцировало очередной приступ раздражения. И ярости!

Потому что чувства к его жене – недопустимы. Все это знали, охрана стояла вдоль стен с каменными лицами. А вот Лилла словно вознамерилась окончательно вывести его из себя. Потому что, словно опомнившись, начала вырываться, извиваясь на его плече. Да еще и выдала:

– Пусти! Поставь меня немедленно! Изменщик! Сатрап!

Он от души шлепнул по округлой сочной ягодице и, воспользовавшись шоком и возмущением супруги, толкнул дверь в коридор, который вел в его личную гостиную. Услышал только тихое и абсолютно ошалевшее секретаря:

– Вот они какие, брачные игры! – прежде чем захлопнуть за собой дверь и запечатать выход магией. Теперь женушка удрать не сможет, даже если своей силой решит воспользоваться. Какая-то странная зудящая мысль вспыхнула в сознании Дориана, но тут же сгорела в яростном огне, когда Лилла решила поколотить его кулаками по спине и до чего могла дотянуться.

Расстояние до спальни и кровати он преодолел в считаные секунды: не потому что оно было маленьким, а потому что его вел гнев. Гнев и желание перевести их с супругой отношения в иную плоскость.

Неужели она не понимает, что, вырываясь, только распаляет его больше? Или как раз понимает и именно этого жаждет?

– Вижу, ты тоже включилась в нашу брачную игру, – поинтересовался он, швырнув ее на постель. Прекрасные глаза Лиллы широко распахнулись, на мгновение превращая ее в перепуганную малышку. Именно так он раньше воспринимал свою жену: невинная, наивная, качественно выполняющая свою роль и беспрекословно подчиняющаяся. Но потом что-то пошло не так.

Вот и сейчас она разом переключилась, сверкнув глазами:

– Я с тобой не играю! – произнесла, глядя ему в глаза. В упор. – Я сразу тебе сказала, что прошу развод! Какие уж тут игры!

В подтверждение ее слов в него полетела подушка, а супруга резво уселась на постели, явно намереваясь с нее спрыгнуть.

Ну нет, набегалась женушка! Хватит.

Подушка отлетела в сторону, и, подчиняясь его силе, с ладоней сорвались мерцающие нити. Магия обвилась вокруг тонких запястий Лиллы, одну нить он накинул на левый столбик изголовья кровати, а вторую – на правый, распяв жену и надежно зафиксировал ее на постели.

–15-

Платье давно сбилось ей на живот, обнажив кружевное черное белье. У Дориана весь контроль чуть не испарился от вида нежной гладкой кожи, прикрытой прозрачной сеточкой. Рот наполнился слюной: так захотелось ее попробовать, ощутить вкус на языке. Такая же она там сладкая?

– Развод? – поинтересовался он вновь, дрожащим от ярости и желания голосом. – Подумай еще раз.

Щелчок его пальцев – и платье на ней истлело. Опасный трюк, но Дориану сейчас было все равно, только бы добраться до вожделенного тела, почувствовать жар ее кожи. Пульс барабанами колотился в висках, поэтому он уже не слышал, что кричит Лилла. Точнее, слышал, но не разбирал, будто эти крики звучали на неизвестном ему языке. Дориан продолжил на том, на чем остановился: с шеи скользнул на совершенную грудь, небольшую, но такую притягательную, прикусывая острые вершины сосков по очереди, а затем зализывая их. Перехватывая ноги, норовящие коленками врезаться куда не надо, раздвигая в стороны, раскрывая Лиллу для себя, настраивая ее под себя, как музыкальный инструмент.

В какой момент крики протеста и обещания все кар на его голову действительно сменились тихими вздохами и стонами, Дориан сам не уловил. Он сам слишком увлекся происходящим. Хотя, возможно все переменилось, когда он все-таки попробовал ее на вкус, спустившись вниз, пройдясь языком по клитору, цепляя его и отправляя по телу супруги огненные волны. Лилла охнула и вскинула бедра, подставляясь по его ласку. Чем он и воспользовался, введя в нее сразу два пальца.

Его жена оказалась узкая. Слишком узкая. Он бы даже не протолкнулся, если бы не ее возбуждение: влаги было столько, что пальцы легко скользнули назад, а затем вновь в нее. С ударом языка по чувствительной точки Лилла снова задрожала и расслабилась.

Вот, оказывается, как работает влияние демонических лун! Ему было так хорошо! Никогда еще ему не было так хорошо. Дориана вело, он едва сдерживался, собирая остатки разрушенного контроля. А впрочем, зачем ему сдерживаться? Это его законная жена, она хочет его, а он ее. Поэтому остатки одежды истлели и на нем, и на постель рядом с ними упал сосуд с брачной магией. Дориан подхватил его и поднес к лицу Лиллы, к ее расфокусированным, затуманенным желанием глазам.

– Смотри, – приказал он, – как сейчас будет танцевать пламя. Чувствуй, как будем танцевать мы.

– Не прощу, – хрипло поклялась Лилла на миг выныривая из лунного дурмана, навеянного магией и демоническими инстинктами, и добавила что-то совершенно нецензурное для императрицы. Тогда он толкнулся в нее одним мощным движением, присваивая, делая своей демоницей. Только его.

Она выгнулась сначала от боли первого соития, вскрикнула, но со вторым толчком вскинула бедра, зарычала. Магия будто растеклась по его телу и переметнулась к ней. Его хрупкая жена менялась, принимая демоническую форму. Глаза ее загорелись золотом, клыки заострились, на голове прорезались очаровательные короткие рожки. Через несколько мгновений перед ним была самая красивая демонесса в мире. Красивая, чувственная, желанная.

Она с рычанием дернулась в магических путах, но тщетно. По напряженному телу бежали золотые искры, подчеркивая соблазнительные, манящие формы, каждый утонченный изгиб. Дориан снова толкнулся в нее, еще и еще сильнее и резче, отмечая, как меняется ее лицо и раскрываются наполненные силой и наслаждением зрачки. Мгновение – и она уже двигалась вместе с ним, насаживаясь на него, сжимая так плотно, что он сам выругался сквозь зубы. Настолько это было хорошо. Ново. Неповторимо. И для Лиллы тоже, потому что она стонала и кричала, срывая голос. Дориан врезался в нее и врезался, пока в нем не взорвалось неизведанное наслаждение. Просто потемнело перед глазами, под веками развернулись и тут же схлопнулись галактики.

Но стоило снова заключить супругу в объятия, как желание вспыхнуло вновь, и все повторилось. После еще и еще, пока он не пришел себя на диване возле окна. Дориан полулежал на спине, сжимая в своих объятиях сонную Лиллу. Когда он порвал магические путы, он не помнил. Эйфория таяла, и их демонические образы тоже. Солнце играло на их коже закатными лучами, день вот-вот должен был закончиться. На коже и на развороченной спальне, в которой, кажется, не осталось поверхности, которую они бы не опробовали. Потолок, разве что, и только потому, что крылья у его демонической супруги так и не прорезались.

Дориан поймал себя на том, что продолжает легонько поглаживать Лиллу по спине, но эйфория схлынула, когда на постели в лучах заходящего солнца мелькнул сосуд брачной магии. Это его отрезвило: Дориан вспомнил, с чего все началось. Поэтому резко отстранился, поднялся, оставив Лиллу удивленно моргать. Но и вернулся он тоже быстро, подхватив сосуд и вновь демонстрируя ей. Теперь их кровь смешалась и соединилась в единое пламя, как и положено демоническим супругам.

– Никакого развода, Лилла, – жестко произнес он. – Смирись с этим.

Ее глаза снова полыхнули. А впрочем, она тут же поднялась, если не сказать, вскочила.

– Засунь его себе в задницу, Дориан! – выдохнула с чувством, заворачиваясь в простыню. – И наслаждайся.

Поскольку их магия в процессе смешалась, открыть дверь ей труда не составило. Она поддалась легкому рывку, выпуская Лиллу в кабинет. Откуда тут же донеслось:

– Оооо… – это секретарь оценила взъерошенную императрицу в простыне.

Дориан только рассмеялся. Поймал себя на хриплом смешке и мигом посерьезнел, сжимая в ладони доказательство того, что теперь у него на самом деле есть императрица, с которой они такими темпами очень быстро сделают наследника. Или не быстро, но совершенно точно приятным для обоих способом.

Дориан покрутил в руке сосуд, и до него вдруг дошло. Зудящая фоном мысль оформилась и выскочила на поверхность в самый неподходящий момент. Почему Лилла вообще пыталась разбить, а после – раздавить брачное пламя? Ей же совершенно точно известно, что сосуд зачарован. Чтобы его уничтожить, нужно либо их общее добровольное согласие, либо очень могущественная магия.

Это были не игры. Супруга действительно желала развода. Но после того нападения будто бы позабыла про такие обычные вещи. Позабыла, или… словно не знала вовсе?

–16-

Алена

Рыдать в подушку было не в моих правилах, поэтому я от души в нее поорала. Побила ее кулаками, пока не вспотела. Потом кинула через всю комнату и, только когда сшибла ей тяжелую статуэтку танцующей девушки, которая с грохотом шмякнулась на пол, поняла, что с эмоциями пора завязывать.