Макс удивился, когда услышал, как его назвал русский. Даже в русской общине, где он вырос, никто не называл друзей братьями. Скорее всего, Иван долго прожил на Востоке и проникся местными обычаями. Но Максим удивился ещё больше, когда услышал, что чайханщика-араба Иван назвал отцом. Какой он ему отец? Никогда бы ни американец, ни француз не назвал араба отцом. Что-то было в русской культуре, чего Макс не знал…
Дверь с шумом открылась, и в кафе, громко топая, вошли несколько полицейских, за которыми Макс увидел знакомую фигуру американского офицера с автоматом. Он тоже узнал Максима и кому-то крикнул на улицу:
– Он здесь!
Вошли ещё двое. Один из них был Жерар. Вид у него был взволнованный.
– Макс! Как ты?
Максим досадливо поморщился от такой опеки и встал навстречу брату.
– Нормально, что ты кричишь?
– Как что? Ты здесь один, без охраны… На рынке какой-то сумасшедший бросил бомбу, кто-то стрелял…
– Я не один… Кстати, вот этот человек убил двоих террористов.
Жерар удивлённо уставился на Ивана, который в это время общался с полицейскими и показывал им разрешение на ношение оружия, завизированное американцами. Майор посмотрел на печать и подтвердил её подлинность. Во взгляде военных и полицейских недоверие сменилось скрытым уважением к русскому, не испугавшемуся вступить в противостояние с террористами в одиночку. Они отдали честь и засобирались на выход.
– Поехали, Макс, хватит тебе уже здесь сидеть, – потянул за рукав Жерар.
Максим повернулся к Ивану и протянул ему руку:
– Прощай, рад был знакомству.
– И тебе не хворать, может, ещё встретимся, – широко улыбнулся русский. – Передавай привет отцу.
– От кого? – удивился Максим.
– С Родины…
Глава 7
Самолёт приземлился в Париже ближе к вечеру, и Макс, пока они с Жераром проходили паспортный контроль, позвонил Валери. Он едва сдерживал нетерпение, дожидаясь, чтобы она извлекла из своей необъятной сумки телефон и наконец ответила на звонок. Жерар насмешливо поглядывал, но Максу было всё равно, что думает брат. Он соскучился.
– О, Макс, привет, – легко и без особых эмоций ответила девушка, – как ты? Уже прилетели?
– Я приеду к тебе? – нетерпеливо спросил Максим, махнув рукой такси, – или, может, ты ко мне?
– Не-е-ет, дорогой, сегодня я занята. Но ты не расстраивайся, завтра обязательно увидимся, ладно? Я позвоню. Целую, не скучай.
Хорошо, что Жерар сел в другую машину и не видел его разочарования. Он смотрел на родной город, уже начинавший включать вечерние огни, но не видел ничего. Какая-то грусть сжала сердце. Уже не в первый раз Валери отказывала ему в свидании. Однако причина тоски сейчас была в другом. Вместе с разводом родителей в его личную жизнь проникло прозрение, что отношения людей вовсе не так просты, как ему бы хотелось. Всё больше и больше он убеждался, что одни и те же понятия счастья, любви, правды люди понимают по-разному. Недавно из любопытства он залез в русский словарь Даля, чтобы прочитать, как трактуется слово «счастье». Оказалось, что трактовок несколько. Одна из них объясняет счастье, как соучастье или со-частье. Получается, что человек счастлив только с кем-то, а одному невозможно быть счастливым. Всё правильно, Макс и не мыслил свою жизнь в одиночестве. Но почему тогда брак нужно откладывать и откладывать? Он мысленно задавал этот вопрос Валери, но не понимал, как она ответит. Её чуть насмешливая улыбка была слишком неопределённой, чтобы вселять надежду. И всё-таки Макс хотел форсировать события и добиться обручения.
Он с досадой подумал, что денег почти не осталось. Надо завтра пойти на Монмартр и порисовать туристов, тогда, глядишь, и на кольцо заработает.
Чёткий план принёс небольшое успокоение, однако, когда он ложился спать в одиночестве, глухое беспокойство от ревнивых мыслей заставило его ворочаться без сна ещё полночи. Зачем Жерар купил браслет с арабским словом «Любовь»? Кому он собрался его дарить? Катрин? Слишком прост для взрослой женщины. Есть ли у него девушка? Об этом Максу было неизвестно. И больше всего он боялся увидеть этот браслет на Валери…
Яркое солнечное утро развеяло грустное настроение, напавшее вечером на усталого от перелёта Макса, и обещание Валери свидания вселяло надежду на счастье. Купив у месье Брайона тёплый багет, он поспешил на Монмартр, где между миниатюрными ресторанчиками, кафешками и сувенирными магазинчиками десятого квартала сидели художники, такие как Макс, и рисовали туристов, мечтавших получить портрет и рассказывать всем своим знакомым, что он был нарисован художником самого знаменитого квартала Парижа. Кто-то продавал готовые работы, а Макс делал и то, и другое.
Он аккуратно расставил свои работы на небольшой стенд, добавив и те, которые нарисовал в Багдаде.
– Ого! Ты уже на арабскую культуру переключился? – удивлённо заметил Жан-Пьер, приятель, с которым они просидели на Монмартре не один год. – Как, кстати, твоя поездка в Ирак? Понравилось?
– Сложно сказать, – задумчиво ответил Макс, – скажу только, что арабы там совсем не такие, какими они выглядят здесь.
Жан-Пьер с любопытством принялся рассматривать иракцев в национальной одежде, которых Макс изобразил сидящих за чашкой чая, оживлённых женщин на базаре, выбирающих украшения, и старика-чайханщика, прижимающего в приветственном жесте руку ко лбу. Портреты получились удачными.
– Как живые! – восхитился приятель, – талантливый ты парень, Макс. Только кто здесь их купит? Сюда за видами Парижа идут, а ты арабов выставил.
– А, пусть стоят, – махнул рукой Максим, – Париж я уже устал рисовать. Сегодня портретами займусь.
Туристы прогуливались мимо художников и присматривались к работам. Пока не было заказов, Макс принялся по памяти рисовать лицо Ивана, невольно подчёркивая округлость русского лица, небольшой нос и красивую окладистую бороду, которая среди французов была редкостью.
– А это кто? На араба не похож, – заметил Жан-Пьер, – твой знакомый?
– Можно и так сказать, – уклонился от ответа Макс. Он заметил, что рядом встала маленькая девочка лет десяти, в белом платьице, и стала наблюдать, как он рисует.
– Маша, ты куда убежала? – по-русски взволнованно произнесла подбежавшая пожилая женщина, – а если бы я тебя потеряла?
– Бабушка, я хочу, чтобы дядя меня нарисовал, – жарко зашептала девочка, беря её за руку.
– Зайка, здесь, наверное, очень дорого, а у меня денег осталось в обрез, – покачала головой женщина. Она не рассчитывала, что кто-нибудь поймёт её среди французских художников, но Макс понял.
– Хотите, я бесплатно нарисую вашу девочку? – неожиданно для себя предложил он. Женщина удивлённо уставилась на него.
– Вы русский?
– Француз, – улыбнулся Макс, – но знаю русский язык. Так нарисовать вашу внучку?
– Мне неудобно бесплатно, – замялась женщина, – вы же на жизнь зарабатываете.
– От меня не убудет, – махнул он рукой, – очереди всё равно нет. Садись, красавица… – он подвинул девочке небольшой стульчик.
Девочка с удовольствием села, расправив платье, а бабушка встала неподалёку.
Макс увидел, что лицо девочки – округлое, с маленьким курносым носиком, а главное – щёчки сердечком, по форме напоминало лицо Ивана. Он быстро поймал основные черты малышки и изобразил весёлые глазки, которые внимательно и терпеливо смотрели на него.
– Вот и портрет, – Макс был доволен результатом. – Любуйтесь на свою Машу.
Женщина посмотрела на рисунок и смущённо поблагодарила:
– Я и не надеялась на такую удачу… Спасибо вам. А откуда вы так хорошо говорите по-русски? Вы недавно здесь живёте?
– В четвёртом поколении, – ответил Максим. – У меня прадед из первых эмигрантов, бежавших от революции.
– Вот как, – задумчиво протянула женщина, – надо же, какая встреча… А у меня дед как раз в ЧК на Гороховой работал.
– Но вы-то там не работаете? Вас мне не надо бояться? – засмеялся Макс.
Женщина вдруг неприязненно взглянула на него, взяла за руку внучку и бросила:
– Меня бояться не надо, а лучше бы нам не общаться. Западная культура уже совсем заполонила бедную Россию.
– Так и сидели бы дома, мадам. Чего разъезжать по Западу? – крикнул он раздражённо ей в след, но женщина уже ушла, не обернувшись на его замечание.
– Чего ты разозлился? – поинтересовался Жан-Пьер, – она тебе не заплатила?
– Я бесплатно рисовал её внучку, – буркнул Макс.
– Бесплатно? – выпучил глаза приятель, – ты что, самый богатый? Как на жизнь-то заработаешь, если бесплатно будешь всех рисовать?
– Что ты ко мне привязался? Заработаю, не твоя печаль. Может, вон картины купят…
– Да кому они нужны, в Париже-то? Ты бы ещё китайцев нарисовал… Вечно ты всё делаешь по-своему, не считаясь с законами рынка, поэтому и денег зарабатываешь меньше всех.
Но Максу было не до денег. Последние слова женщины его неприятно поразили. Отец собирается в Россию? Так он наслушается там таких замечаний… Нет, нечего им делать в России. Во всяком случае, Макс точно туда не поедет.
Вскоре появились и другие клиенты: влюблённая немецкая парочка, пожилой испанец, чем-то напоминавший Жерара, и пожилая дама, по виду француженка, явно увлекавшаяся востоком, потому что на руках и на шее у неё были украшения с арабской вязью. Пока Макс её рисовал, она всё время поглядывала на портреты иракцев и в конце неожиданно попросила рассмотреть их поближе.
– А ведь я как будто встречала этого старика. Вы не в Багдад случайно ездили?
– В Багдад, – удивился Макс.
– Не удивляйтесь, у меня муж из Ирака. И этого старика я помню – он чайханщик, возле рынка торгует. Правильно?
– Точно.
– Я куплю ваши рисунки… Все… Сколько с меня?
Макс почувствовал завистливый взгляд приятеля, который предрекал ему безденежье, и назвал хорошую цену. Но женщина не испугалась высокой стоимости и спокойно расплатилась и за портрет, и за рисунки.
– А ты говорил, что я не знаю законов рынка, – весело подмигнул Жан-Пьеру Макс, – я зато другие законы знаю.
– Какие это другие?
– Как аукнется, так и откликнется, – по-русски ответил Максим, – A bon salut, bon accueil[4 - На добрый привет – добрый ответ.].
Он был доволен – денег заработал достаточно, можно купить Валери хорошее кольцо. А сейчас он бежал со всех ног к машине, чтобы поймать свою капризную красавицу в обеденный перерыв.
Их встречи стали редкими в последние дни, но больше всего Макса беспокоило видимое охлаждение Валери. Он себя успокаивал, что у неё много планов, много работы, но понимал, что врёт сам себе. Когда он оставался один, на ум иногда приходил случай из детства: родители подарили ему большой аквариум с плескавшейся в нём золотой рыбкой. Он взял его в руки вопреки запрету отца и зачем-то понёс в другую комнату. Аквариум оказался тяжелее, чем он ожидал, и пальцы разжались… Сосуд разбился, вода залила пол, а рыбка уплыла вместе с ручейком под кровать, и пока он её искал, успела задохнуться… Теперь ему казалось, что Валери, как та золотая рыбка, ускользает из его рук.
Его горячая любовь не смирялась с мыслью о расставании, и он не сдавался, стараясь быть интересным и непредсказуемым кавалером. Часто у него это получалось, и Валери становилась то более нежной, чем всегда, то более горячей. Однако когда он пытался поговорить серьёзно об их отношениях, она принимала рассеянный вид и переводила разговор. Он не смел настаивать, и ревность терзала его сердце, словно червоточина, неприметная снаружи, но которая медленно и верно разрушает всё изнутри…
Бизнес-центр, где работала Валери в филиале банка своего отца, находился на улице де Кастильоне, недалеко от Сада Тюильри. И уже не один раз они брали бутерброды, сок и шли гулять в одно из самых красивых мест Парижа. Но в этот раз Макс решил отвезти девушку к Дворцу Открытий. Он с нетерпением высматривал её, когда она выйдет из бизнес-центра, и без долгих разговоров, поцеловав Валери, усадил её в машину.
– Ты сможешь немного задержаться после перерыва? Я ужасно соскучился и предлагаю прогуляться по райскому саду.
Валери приподняла безупречные брови, её глаза смотрели удивлённо, а на губах порхала довольная улыбка – она любила сюрпризы.
– Сегодня я могу вернуться после перерыва попозже. Я уже предупредила секретаршу.
– Ты меня поражаешь… Ты знала, что я попрошу тебя об этом?
– Знала, милый, – наклонилась она к щеке Макса и легко поцеловала, – ты для меня иногда как раскрытая книга.
– Хм, не понимаю, хорошо это или плохо? – шутливо нахмурил брови Макс.
– Хорошо, хорошо, – погладила его, как маленького, по руке Валери, – кстати, завтра в семь часов я открываю арт-галерею. Ты придёшь? Выставлю твои работы, которые ты мне дарил. Ты не против? Скоро я стану сама себе хозяйкой, – мечтательно протянула она.
– Конечно не против, я тебе ещё подарю, – улыбался довольно Макс. Ему было приятно, что их отношения становятся не только любовными, но и деловыми.
Они доехали до Дворца Открытий. Макс провёл Валери до статуи Швейцарских Альп, которая стояла среди колонн, увитых виноградным плющом. От них шла каменная лестница вниз.
– Нам сюда, – потянул её Макс.
Они спустились по разбитым ступеням и, пройдя через арку, попали в другой мир – в райский сад. Звуки машин исчезли, людей здесь было мало. Повсюду благоухала уже отцветающая сирень, бамбук, большие клёны шумели над головами. Тёмно-лиловые лозы винограда распространяли остро-сладкий аромат. Но главной была тишина. Только медленные шаги, еле слышно шуршащие по траве, нарушали таинственное беззвучие закрытого от остального мира сада.
Макс повёл Валери к небольшим скалам, где в нишах виднелись скамейки.
– А я ведь была здесь когда-то, – почему-то прошептала Валери, – да забыла, как здесь хорошо.
Она глубоко вздохнула, усаживаясь на скамейку, и радостно улыбнулась Максу. Тот уже больше не мог сдерживаться и сразу заключил её в объятья.
– Милая… – он гладил её волосы, целовал в маленькое ушко, в прохладную нежную щёку, в мягкие улыбающиеся губы. – Смотри, что я тебе привёз из Багдада.
Он достал серёжки и потянулся одеть в маленькие ушки Валери. Золотые ниточки, с зелёной капелькой на конце, очень подходили к её табачным глазам. Он рассказал ей о багдадском рынке, о восточных женщинах, о манерах чайханщика, о важных американцах. Валери слушала и гладила его по руке, а потом обняла его за шею, и Макс потерял голову…
Вдруг что-то поцарапало ему щёку. Он хотел посмотреть, но она сжала его голову двумя руками и прошептала:
– Поцелуй ещё…
Они целовались так долго, что это уже начало превращаться в пытку…
– Я так больше не могу, Макс, – вздохнув, отодвинулась от него Валери, – встретимся вечером.
– Я за тобой заеду, – ответил Макс, неохотно выпуская её из объятий. – Сейчас поеду в клуб – Жерар попросил пофехтовать с ним. Мы что-то забросили наши игры мушкетёров, а ты помнишь, как иногда пригождается подобный навык.
– Да уж, – нахмурилась Валери, – драться шваброй с двумя арабами – это очень по-мушкетёрски.
– А Жерар, кстати, был в восторге, когда я ему рассказал. Думаю, поэтому он и попросил сегодня составить ему компанию.
– А кто из вас лучше фехтует?
– Чаще всего выигрывает он, – нехотя признался Макс, поморщившись, – я слишком горячусь. Да ещё и правила нарушаю…
