– Нравится?
– Шикарно.
Уговор про «никаких подарков» исполнен ровно наполовину. Я не знаю, куда деть себя от стыда, принимаюсь прямо в прихожей сдирать с переплета прозрачную пленку, и потом тут же распахиваю книгу наугад.
На кладбище приходит Стамати,
Отыскал под каменьями жабу
И в горшке жиду ее приносит.
Жид на жабу проливает воду,
Нарекает жабу Иваном
(Грех велик христианское имя
Нарещи такой поганой твари!)
Иллюстрация к балладе о «Феодоре и Елене» не связана с сюжетом и изображает дюжину голых женщин. Как месяцы Маршака, все они разного возраста, так же расселись кругом вокруг костра в лесу, и, судя по всему, исполняют некий языческий обряд. В роли фетиша – небольшое полешко. У юного «января» с простоватым и неказистым лицом широко расставлены ноги. Девушка то ли примеряется засунуть, то ли только что вынула из себя деревяшку. «Февраль» рядом с ней с бледными веснушками и двумя русыми косицами уже тянет руку к полену. Видно, оно должно пройти полный круг.
Тот же предмет я встречаю и на другом рисунке, где сухопарый священнослужитель с будничным видом содомирует им маленького богатыря. Витязь раскорячился на четвереньках в профиль к зрителю: в кольчуге, латах и шишаке на голове. На физиономии его написано выражение полного блаженства.
Священник участвует в событиях на доброй половине иллюстраций: почти везде – в роли растлителя, изувера, убийцы. Воздаяние ждет его на одной из последних страниц. В небольшом помещении злодей подвешен на дыбе, челюсти зафиксированы и разведены особым пыточным зажимом. Над жертвой возвышается нагая и прекрасная мучительница с формами Афродиты Книдской. Кузнечными клещами она готовится вырвать ему язык.
На аккуратном столике рядом с дыбой разложен богатый инструментарий: чугунный утюг, иглы, спицы, всевозможные ножи. Но прежде всего этого взгляд зрителя падает на причудливый штопор длиной в половину человеческого роста. Как она применит его, страшно даже гадать.
– Ужас какой! Оно запечатано было, продавщица открыть не дала!
Я не лгу, когда уверяю Олю, что графика в книге великолепная. Почти Билибин, честное слово.
– Но Пушкин-то тут при чем?!
Хоть на последней лекции профессора Елеазарова мы сидели вместе, я объясняю ей, что такое постмодернизм в искусстве. Оля внимает мне и одним глазом следит за экраном. Там уже закончился «Иван Васильевич» и началось «С легким паром».
– Вань, а музыки нет нигде?
Я нажимаю несколько раз кнопку и на одном из каналов натыкаюсь на какой-то «голубой огонек». Шампанское стоит на столе. Я обдираю тонкими полосками фольгу и долго сражаюсь с проволокой. В конце концов бутылка открывается с тихим грустным хлопком.
Мы чокаемся. Она заправляет за ушко темно-русую прядку со лба.
– Положить что-нибудь? – Оля не ждет ответа и по-хозяйски шлепает мне на сервизную тарелку ложку оливье. Кроме оливье, из салатов – с крабовыми палочками и селедка под шубой. В довесок к этому – бутерброды с икрой, шарики из тертого сыра и колбасно-мясная нарезка. Настоящий пир на двоих.
Я беру бутерброд и кладу его на край тарелки. Внутри клокочет выпитое шампанское.
– Ты в порядке? – беспокоится она, когда я икаю со страдальческим выражением на лице.
Второй бокал заходит легче. Пузырьки из желудка разбегаются по сосудам. Такое чувство, как будто под кожей прорывают ходы маленькие личинки, копошатся и щекочутся изнутри. Она не унимается:
– Тебе точно не плохо?
Я в порядке. Мне хорошо. Кушай салат, Оля.
– Лера из Гамбурга «ВКонтакте» фотки выложила. Видел?
– Да похуй вообще на эту блядь, – отвечаю я. Сам не понял, как с языка сорвалось.
– Ну почему ты так? Она же тебе нравится, – заступается за одногруппницу Олечка. – И вот сейчас ты еще раз это доказал.
– Нравится? С чего ты взяла? Мне вообще только ты нравишься! – Мой взгляд опускается в ее декольте.
Щекотка добирается мне до низа живота. Оля замечает мой стояк и знает, что я знаю об этом.
– Ваня, ты знаешь, тебе вообще нельзя пить… Нет, не надо, – шепчет она и поправляет лифчик. – Убери, – слабеньким движением отлепляет мою ладонь от своей маленькой груди, в глазах у нее фальшивый испуг. Но я-то вижу, что ей надо.
Куда собралась?!.. Сиди, бля!..
– Я думала, что ты хороший, а оказалось, гнилой внутри!
А я думал, что у тебя на манде волосики…
Гостья расправляет между ног порванное платье и вылетает в прихожую. Я слышу, как она обувается.
Замок защелкивается вместе с ударом стальной двери. Как только на лестнице стихает быстрый стук каблучков, из-за двери раздается голос Точкина:
– Иван, у вас всё нормально?! Иван?! – Он несколько раз давит на кнопку звонка.
Вместо желаемого: «Сплю я», – мой речевой аппарат выдает невнятное полуматерное: «Сбля», – похожее на звук рвоты.
– Иван! Откройте, пожалуйста! Вам нужна помощь!
– Ёбаный Боже! Тебе самому помощь нужна! Психиатрическая! – Я сам удивился тому, что без единой запинки выговорил эту непростую лексему. – Спать иди! Дебил контуженый!
Шагов не слышно, снаружи тихо. Видимо, он остался дежурить у двери.
Делать нечего, я наливаю еще шампанского и уныло гляжу в экран поверх нетронутой еды на столе. Там всё тот же «голубой огонек», но только публика за столиками поменялась. Никого из этих новых я не видел раньше, кроме единственной старухи – знаменитой эстрадной певицы, народной артистки СССР. Правда, кажется, она умерла еще в прошлом году. Или я путаю с кем-то? Чтобы проверить, я беру смартфон, но не могу набрать ватными пальцами шесть цифр пароля. На экране старуха поднимается на новогоднюю сцену и подходит к микрофону.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70202593&lfrom=174836202) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
