Дорога туда была нелегка, от стоянки до храма было девятьсот девяносто девять ступеней. Не каждый прихожанин мог добраться до порога храма, особенно такие, как Сесиль и подобные ей отягощённые внешностью люди. Уже слегка вечерело и солнце не палило так яростно, как днём. Оно ушло за тонкие тучки, раскинувшиеся на небе, как веер. Птицы возвращались домой в свои гнёзда. Их тёмные силуэты, как росчерки пера оживляли желтовато-голубую подсветку божественных небес, откуда сейчас на грешную землю взирал Ааман.
Я обогнал черепахоподобную женщину, которая едва не становилась на четвереньки, так сгибала её тяжесть нароста на спине. На лестнице маячили ещё два-три человека. Я знал, что сюда приходят люди с большими проблемами. Заплатив усилиями за право быть услышанными в этом храме, они ожидали действенной помощи, и она частенько приходила.
Поцеловав на входе, висевший на шее солар, я переступил порог открытых дверей и вошёл внутрь. Церковь была высокой и светлой, множество окон и витражей, пропускающих солнечные лучи создавали атмосферу радости и полёта. На возвышении стояла фигура Аамана, простирающего руки в благословляющем жесте. На его лице играла добрая и всепонимающая улыбка. Обычно Ааман изображался в золотых одеждах и босой, это символизировало ценность и простоту его учения.
Стулья с высокими спинками стояли не рядами, как в главном храме, а полукругом. На них сидели несколько человек, погрузившихся в молитвы. Был и «святой путь», – два ряда многоярусных подсвечников со свечами, между которыми ты проходил, чтобы сжечь тёмные помыслы и подойти к фигуре Аамана уже очищенным.
Взяв несколько свечей, я пошёл, расставляя свечи в подсвечники, и подойдя к Ааману, положил свои руки на его ладони.
– Всесветлый и всезнающий Ааман, являющийся нашей сутью, прошу уберечь мою невесту от дурных людей и спасти её от беды! Дай мне путь, чтобы найти её, как нашла тебя твоя вечная подруга!
Тёплые руки божества, казалось, впитали в себя мои слова и ответили: «Положись на меня, всё будет хорошо!». Я прошёл к месту священника, который стоял ко мне спиной и смотрел в высокое узкое окно на зелёный луг, простирающийся внизу с белыми коровами, кажущимися отсюда игрушечными.
– Святой отец! – позвал я его.
Священник обернулся. И, как обычно, меня поразило лицо Аамана, священническая маска, которая смотрелась, как живое лицо. Я почувствовал укол в сердце, настолько близок был мне его облик. Высокая золотая тиара наклонилась в знак приветствия.
– Слушаю, сын мой… – голос священника звучал чисто и мелодично, никакой, даже малой хрипоты в голосе.
– Я никогда не бывал в вашем храме. Он – прекрасен! Я хотел бы совершить с вами совместную молитву за одного близкого мне человека, который находится в опасности.
– В опасности? – качнул головой священник и его живые карие глаза взглянули мне прямо в душу.
«Всегда буду приходить в этот храм! С Лизой…» – сказал я себе. -Это похвально, сын мой, то, о чём вы сейчас подумали, и вы правы, нам необходимо совершить совместную молитву. Но не только вдвоём, а всем, находящимся в нашем храме. Это будет куда действенней.
Не успел я удивиться его словам, как священник прошёл мимо меня к кафедре и призвал всех молящихся подойти ближе. Люди собрались перед священником, как раз подоспела и черепахоподобная женщина, которая тяжело дышала и обмахивала платком плоское лицо, напоминавшее тарелку с едва процарапанными линиями глаз и рта.
– Дети мои! Ааман знает все ваши тайные желания и мысли, он всегда придёт на помощь и поможет в трудную минуту, потому что, именно вы наградили его такими полномочиями. Но у каждого из вас своя забота, занимающая мозг и напрягающая душу. Многие из этих забот – несущественны! – Священник говорил нетрадиционно, но был совершенно прав. – И вы даже не вспомните или посмеётесь над ними завтра. Но у одного из вас, сейчас, действительно серьёзный повод для просьбы к Ааману, и я призываю вас всех присоединиться к совместной молитве. Если бы вы могли знать последствия каждой мысли, каждого слова и каждого поступка, то непременно увидели бы, как ценится на небесах чистая искренняя молитва, не отягощённая личной корыстью. И могли бы видеть конечный результат реакции всех этих компонентов.
Итак: «О, Солнечный Бог, спустившийся с небес, чтобы снять грехи с наших душ и очистить мир от скверны!» – запели все традиционное начало гимна, плавно перешедшего в молитву.
Я смотрел на стоящих рядом со мной уродливых, некрасивых, несуразных людей, горящими глазами пожиравших священника, как две капли воды похожего на Аамана в своей маске, и был им признателен до глубины души. Мне показалось, что от каждого из присутствующих тянется светящаяся нить, попадающая в руки священника, которые он сплетает и отправляет прямо на небеса к Солнечному Богу.
Теперь я понимал, отчего Лиза так любила службы, это был экстаз всеобщей гармонии, который нечасто встретишь в жизни. Молитва завершилась. Мне захотелось как-то отблагодарить священника за участие и помощь. Я подошёл к нему и сказал, что хочу внести пожертвование на общие свечи. Он сделал лёгкое движение в сторону жертвенной лунки.
Я кивнул, но мне очень хотелось сказать ему ещё что-то важное, открыть душу, выразить чувства. Казалось, он заметил мои метания, потому что сказал: «Сын мой, я буду рад видеть тебя здесь в любое время, но особенно, когда путь приведёт тебя в тупик, именно здесь ты найдёшь выход.»
Он сделал благословляющий жест и вновь обратил свой взор к окну, за которым над вечереющим лугом проступали первые звёзды.
Прокручивая в уме сказанные им слова, я подошёл, чтобы положить деньги в выдолбленную в камне лунку для пожертвований и услышал, как люди переговариваются, выражая своё восхищение священником.
Глава IV
Весь вечер я был под действием похода в храм. Наконец, я сделал вывод, что всё зависит от священника и того, насколько сильно он похож на идеал. Можно даже сказать на суперчеловека!
Вспомнив о суперчеловеке, я беспокойно заворочался на своём ложе. Всё так навалилось на меня, что я даже не успел обрадоваться и как следует обдумать план действий! Надеюсь, что Олаф прикрыл меня от шефа. Хэнди Кипер сказал, чтобы я особо не распространялся о том, что был в полиции и что собираюсь с ними работать. Хорошо, что я не успел всего рассказать Олафу!
Хотя… я же успел сказать, что за Лизу просят выкуп, а вместо выкупа требуют то, что лежало в моём сейфе. Решено! Скажу, что это был розыгрыш со стороны Лизиных родственников, которые решили проверить силу моей любви. А Лизу перевели на практику в столицу на пару месяцев. Тогда ни у кого не возникнет подозрений.
А что, если в этом участвовал Олаф?!
От такой крамольной мысли у меня по телу пробежала дрожь. Тогда, если я совру, он сразу заподозрит подвох, и тогда я никогда не узнаю правду.
Что же делать?!
Но пластинка и книга, кто мог их забрать из сейфа?
Кто мог забрать их и передать саблезубым? Иначе, отчего они отказались от встречи со мной?!
Точно! Кто-то проверял мой сейф, пока…
Ах, чёрт возьми! Вот почему они не влезли в мой дом! Потому что кто-то сообщил им, что вещи находятся в сейфе в Институте. Но этот кто-то не мог их сразу забрать, а когда я отлучился с Олафом к Моржу, забрал их! У него была масса времени, пока Морж вешал нам никчёмную лапшу на уши.
Я сел в кровати. От таких мыслей сон улетучился. Мне казалось, что разгадка где-то рядом, и если Олаф был в это время со мной, то значит он не причём. У меня отлегло от души. Всё-таки, подозревать лучшего друга не очень приятное дело. Сразу перестаёшь верить всему миру, ибо если самый близкий тебе человек предаёт, то кому тогда верить?!
«Себе! Только себе!» – раздался внутренний голос. И я внезапно успокоился, решив с этой минуты быть внимательным, осторожным и примечать все нюансы, при этом делая вид, что ничего не произошло.
Пусть мой неизвестный враг думает, что я не желаю огласки того, что был в ту ночь в доме Чарльза, поэтому буду вести себя тише воды и ниже травы.
Впервые за последние дни я спокойно уснул.
Бравурные звуки марша разбудили меня. Так изощрялся мой будильник, каждый день автоматически загружая новейшие разработки по пробуждению граждан. Вскочив с кровати, я почувствовал в себе необыкновенную силу. У меня была цель, и я буду неукоснительно ей следовать. Проглотив кофе и сэндвич, я выскочил на лестничную клетку, встретив внизу Розу с её собачьей пигалицей.
– Ну, что, Генри, – улыбнулась она мне, – нашла полиция тех, кто лез к вам в окно?
– Нет, Роза, – ответил я, – боюсь, что в тот вечер я выпил лишнего и мне всё привиделось.
– Хм, в таком случае поздравляю, для пьяного вы вели себя довольно прилично!
– Вот такой я герой! Ещё раз прошу прощения за моё ночное вторжение! – я галантно раскланялся.
– Ничего-ничего, заходите почаще, мы с Куки будем рады! – Роза подмигнула.
– Непременно! – соврал я и помчался к выходу.
– Кстати! Я их тоже видела! – крикнула мне вдогонку соседка.
Я затормозил. Вернулся.
– Кого вы видели, Роза?
– Ну, тех, что лезли к вам в окно. Могу сказать – очень неприятные субъекты.
– Где вы их видели, когда?!
– Вчера, Генри. Они снова лазили к вам в окно, под видом городской службы спасения животных. Я однажды вызывала эту службу, когда нечаянно захлопнула Куки дома одного. Я очень хорошо запомнила их форму. Синюю, с красной кокеткой на спине и лампасами. Только я же знаю, что у вас нет никаких животных, поэтому наблюдала за ними с другой стороны улицы из сквера. Так вот, они влезли внутрь, а потом, через полчаса вылезли обратно и уехали. Я хотела вам рассказать раньше, но вы вернулись поздно, и мы с Куки заснули.
– Вот это номер! – сказал я, – спасибо Роза! Если вы их ещё раз увидите, непременно сообщите!
Я выскочил на улицу. Что им понадобилось вчера в моей квартире? Ведь пластинка с книгой были уже у них! Ничего не понимаю! Надо будет поговорить об этом с Хэнди.
По пути на работу я позвонил на личный телефон начальника полиции и сообщил ему о посещении саблезубыми моей квартиры, пока я отсутствовал.
Я поделился также догадками насчёт того, что в институте у них есть сообщник, скорее всего сторож.
Хэнди пообещал разобраться, но в свою очередь попросил меня осторожно узнать, кто дежурил в ночь, когда из сейфа пропали вещи. «Нельзя, чтобы бандиты переполошились, если полиция придёт в институт».
Олаф встретил меня в раздевалке.
– Привет Генри! Сегодня ты выглядишь не в пример лучше, чем вчера! Ну, что нашли Лизу?
– О, да! – отвечал я весело, пристально вглядываясь в лицо друга, по которому, как всегда ничего нельзя было разобрать. – Это её сёстры так подшутили надо мной, проверяя, насколько сильно я люблю Лизу.
Олаф облизнулся.
– Тогда давай послезавтра вместе сходим на реку, устроим пикник?
– Боюсь, не получится, дружище, Лизу отправили в столицу на практику на два месяца! Я уже соскучился, даже не знаю, как буду без неё.
Олаф кивнул:
– Понимаю, ну что ж, значит, сконцентрируемся на работе!
Если даже Олаф и замешан в этом деле, то он никак себя не выдавал.
Мы прошли в лабораторию и до самого обеда занимались работой, подготовкой планов, не обменявшись даже словом.
Наскоро проглотив обед, я решил пойти вниз и узнать, кто дежурил ночью в институте. Олаф, как назло не отставал от меня ни на шаг, болтая то о новой квартире, в которую они с Бертой собирались переезжать, то о тёще, которая выращивает удивительные полосатые кабачки с запахом яблок. Пришлось притвориться, что у меня схватило живот, и я сидел в кабинке, пока он не вернулся на рабочее место.
Выйдя из туалета, я подошёл к вахтёру, который сидел в своём кресле и бдительно следил, чтобы никто ничего не вынес из Института.
– Вы не подскажете, кто дежурил позавчера ночью? – спросил я вахтёра, который один глаз повернул ко мне, а другим продолжал следить за холлом.
– Минутку, я взгляну в график. – Он провёл коротким кривым пальцем по стеклу, под которым лежал график. – Так, это был Мохан Дугер. А что?
– Да так, похоже, в лабораторию кто-то ночью заходил. Несколько приборов были отключены. Или же это было замыкание, о котором Мохан не сообщил. Может быть, он даже уходил с поста.
Вахтёр покровительственно ухмыльнулся, показав плотно сидящие жёлтые зубы.
– У нас по всему институту стоят сенсорные системы, так что не забалуешь. Если у вас в лаборатории были проблемы, то на графике автоматически будет зафиксировано время, если дверь открывалась. Вот, смотрите! – вахтёр, щёлкнув кнопкой, показал на монитор. – Так, это было с четырнадцатого на пятнадцатое, ночная смена. Вот, смотрите. Ага! Ваша дверь и не запиралась на ночь! Кто уходил последним? Вот с того и спрашивайте!
Я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо. Это же я сам уходил последним! Олаф тогда уже умчался с Бертой к кузену.
– Благодарю! Вы очень хорошо мне всё разъяснили. А когда Мохан будет снова дежурить?
Второй глаз вахтёра тоже повернулся в мою сторону. Он удивился, чего же мне ещё надо, ведь всё уже было разъяснено. Однако он ответил:
– Через три дня. Двадцатого. Смена начинается в шесть вечера.
Тут один из его глаз перефокусировался куда-то за мою спину. Вахтёр привстал и почтительно поклонился. Я обернулся. К нам подходил своей семенящей походкой Морж.
– Мистер Раннер, перерыв закончился двадцать минут назад.
– Да-да, уже иду, – я обернулся и приложил палец к губам, давая понять, что не хотел бы, чтобы вахтёр сказал шефу, что лаборатория была не заперта.
Вахтёр развёл глаза в стороны и гордо задрал подбородок, похожий на побывавшее под поездом ведро.
«Сукин сын любит чувствовать чужую зависимость. Наверняка настучит Моржу. Надо придумать какое-то оправдание» – подумал я, спеша в лабораторию.
Хоть я и сам сплоховал, не закрыв дверь, но оставался сейф, для которого ещё надо было добыть ключ!
Олаф был в соседнем офисе, где работали наши «очаровательные» лаборантки-помощницы, которые выполняли для нас самую нудную и мелкую работу. Когда я вошёл, то увидел, как Олаф, переменно с Карой, молодой специалисткой смотрели в микроскоп и живо обсуждали форму полученной кристаллизации раствора. Зоя с Дороти возились с лабораторной посудой, подготавливая её к серии первых экспериментов.
Из материала, выданного нам Моржом, мы должны были подготовить основательный запас, размножив имеющиеся клетки, так как работа ожидалась долгая и кропотливая. Этим сейчас мы и должны были заниматься, прежде чем начать создание суперчеловека. Я присоединился к группе и по уши погрузился в работу.
В кармане запрыгал телефон. Звонил Хэнди, номер которого я замаскировал в телефоне под имя моего брата Герарда.
–Мы проверили твою квартиру, Генри, – сказал он мне, – у тебя там полно жучков! Твои «друзья» хорошо разбираются в технике. Но это значит, что всё хорошо, и мы поймаем их на живца! Мне надо видеть тебя сегодня вечером в Западном парке, возле «чёртова колеса». Приезжай сразу после работы, но когда будешь ехать, проследи, чтобы не было «хвоста».
– Хорошо, – ответил я, заметив, как все сразу отвернулись, едва я окончил разговор. «Ну, точно, как в детективе или шпионском фильме!» – мелькнула мысль.
Остаток дня я провёл в размышлениях о ситуации. Я удивлялся, как я мог не запереть дверь? И никак не мог вспомнить момент, когда запирал её. Ведь это делалось мною всегда механически.
Я с нетерпением поглядывал на часы, ожидая окончания рабочего дня, и никак не мог сконцентрироваться. Наконец, стрелка приблизилась к шести, и я быстро пошёл в раздевалку, чтобы переодеться. За моей спиной вырос Олаф.
– Дружище! Хотел предложить тебе заехать в бар, на пару часиков.
– Не могу, старина, занят! Может быть позже. Я тебе позвоню, хорошо?
–И чем ты так занят? Ведь Лиза уехала! – я уловил нотку раздражения в голосе Олафа. – Значит, теперь я должен сидеть дома? – спросил я его уже из коридора, гигантскими шагами спускаясь по лестнице.
Я поймал себя на мысли, что боюсь того, что Олаф окажется как-то связан с саблезубыми. Хотя какой у него мог быть резон, я не знал. Выведя со стоянки «Легенду», я решил схитрить и поехать в Западный парк, сделав крюк и проехав по безлюдному шоссе с другой стороны от города, чтобы увидеть, нет ли «хвоста».
…Сначала мне пришлось потомиться в пробке. Это время я потратил, чтобы изучить все автомобили, стоящие за мной. Через двадцать минут я вырвался на относительно свободную трассу, специально набрав приличную скорость, чтобы выявить преследователей, если они были.
Всё это время за мной ехали три автомобиля, и чтобы решить какой из них меня преследует, я остановился, и подняв капот, стал смотреть, кто из них остановится. Остановился темно-вишнёвый «Ооз», метрах в трехстах от меня.
Я сел в машину и очень быстро поехал назад, время от времени бросая взгляд в зеркало заднего вида. «Ооз» развернулся и тоже поехал за мной, но было поздно, я свернул на одну из дорожек парка и самым наглым образом въехал под запрещающий знак, прямо в кусты, которые замаскировали мой автомобиль.
На встречу с Хэнди я решил добраться пешком, благо «чертово колесо» было отсюда хорошо видно.
Хэнди ждал меня в маленьком кафе с бокалом мятного миста. Увидев меня, он приглашающе махнул рукой.
– Ну, что, Генри, как добрался?
