– Но и наоборот, – как всегда не согласилась Яга Матвеевна. – Твое настроение может быть выражено нарядом.
– И это тоже, – продемонстрировала я дочернее послушание.
Покончив с зарядкой (и отметив это очередной галочкой в ежедневном чек-листе), я приступила к умыванию. Прабабушка тем временем извлекла из гардероба ворох моей одежды, нарушив тем самым тщательно наведенный порядок как в шкафу, так и в комнате. Я только вздохнула.
– Так, поездка будет долгой, – щебетала родственница, выдергивая из кучи вещь за вещью и откидывая их в отдельную груду. – Но тащить с собой весь шкап смысла нет. Ты возьмешь с собой такие предметы, которые легко можно сочетать друг с другом, но так, чтобы при этом ни разу не повториться за тридцать дней.
– Какая интересная мысль! – заинтересовалась я задачей.
Прабабушка хмыкнула.
– Поживи с мое! – она чуть вздохнула, задержав на мгновение взгляд на своем отражении в зеркале шкапа. Затем тряхнула локонами и вернулась к оставленной на мгновение теме: – Сначала определись с базой. Какой цвет проще всего сочетать с другими?
– Черный, – без запинки ответила я.
– Мрачно для юной девушки, – отвергла мою идею прабабушка.
– Тогда белый, – нашла я альтернативу.
– Слишком маркий, – опять Яга была против.
– Тогда серый, – решительно сказала я, выдернув из груды ту самую юбку с алмазным поясом.
– Ну пусть будет серый, – покорно согласилась прабабушка.
И в таком духе наш разговор продолжался все утро. Яга Матвеевна тщательно изучила весь мой гардероб, отобрала в общей сложности двадцать предметов туалета, из которых можно было составить наряды на каждый день поездки да еще и на самый разнообразный случай. Ведь мне предстояло и в повозке трястись, и в горы ходить, и на приемах бывать, и даже культурно расти в музеях и театрах. Мы перемеряли все эти сочетания, выбрали подходящие к каждому комплекту украшения, я прошлась по пушистым коврам своей опочивальни в самых разнообразных туфлях, сапогах, ботинках и шлепках, чтобы в итоге остановиться на нескольких парах, подходящих к большинству нарядов. И устала к обеду так, словно лично пахала в полях наших бескрайних Тридесятых Земель не меньше целого сезона. Одеваться – тяжкий труд, замечу в скобках. А одеваться соответственно своему положению – еще сложнее. Хотя по той же маменьке этого не скажешь. Вот уж кто совершенно не заботился о сочетаемости предметов гардероба или об их уместности событию. Может быть, я слишком заморачиваюсь?
За обедом я пересеклась с братом, ныне исполнявшего обязанности Царя.
– Коммюнике вышло сегодня утром в местной прессе, – информировал он меня и прабабушку. – Ты едешь в вояж, родители отбыли в отпуск, я остался на хозяйстве. Как и планировали.
– Вопросов у Думы с министрами не возникло? – деловито поинтересовалась я.
– Неа, – братец некультурно швыркнул борщом с ложки. – Все-таки репутация – великая вещь. Все привыкли к маменькиной спонтанности, а папенька давно у нее под каблуком – и это тоже все знают.
Я строго посмотрела на Ивана-царевича, но тот не обратил на это внимания. Впрочем, сказал он чистую правду, а посторонних в помещении не было, даже служка Гавриил как раз вышел в людскую, чтобы заняться переменой блюд. Яга Матвеевна по-девичьи хихикнула и приступила к отчету со своей стороны:
– Транспорт я вызвала, к вечеру прибудет. Как раз ночку отдохнет перед дальней дорогой. Царевну собрала, тут без проблем.
«А какие могли быть проблемы?» – вопросила я мысленно.
– Сундучок с почтой я тоже подготовила, – добавила и я к отчету.
– Что за почта? – не понял царевич.
– Ну, письма пригласительные да грамоты верительные, которые для меня папенька написал, – пояснила я.
– А других новостей нет? – с нажимом спросила Яга Матвеевна.
– Тихо всё, – хмуро ответил брат. – С одной стороны, хорошо. Никаких набегов или нелегальных переходов границ не зафиксировано. Хан Восточный так и стоит лагерем, иногда только кулаками машет. Но, с другой стороны, тишина эта непонятна. От родителей ни слуху ни духу. От похитителей тоже.
– А тебе не приходило в голову, что это они сами решили нам проверку устроить? – выдала я мысль, не дававшую мне покоя с самого утра.
– Ты забываешь, что я их не вижу, – напомнила мне прабабушка. – Ни внучка моя, ни Кащеюшка не обладают такими возможностями, чтобы скрыться от моих чародейских очей.
Я согласилась с аргументом. Было бы неприятно сознавать, что родители устроили проверку своим детям, не считаясь с их чувствами. До конца обеда мы уже не обменивались мыслями, спеша покончить с трапезой.
Вторую половину дня я посвятила предотъездной подготовке: сложила в маленький дорожный сундучок свои личные вещи, которые мне понадобятся в пути, вымыла голову (это длительная процедура, если проводить ее по всем правилам), записала наконец планы на завтрашний день (см. следующую страницу), попрощалась со всеми братьями и сестрами (не скажу, что они как-то расстроились из-за моего отъезда) и художественно оформила титульный лист этого журнала. Сейчас необходимо лечь спать, потому что предстоит очень ранний подъем.
***
3 день лета, или Отъезд
Итак, мое путешествие началось. Я в номерах Корчмы, за окном ранние сумерки, я никак не могу заснуть. Что ж, использую это время для заполнения Книги. И вернусь в утро сегодняшнего дня.
Для начала оставлю здесь план, составленный для меня Кладезем Премудрости под руководством папеньки. К тому же сегодня ему почти удалось последовать, хотя жизнь и внесла коррективы.
Программа дня
4:02 подъем, краткая утренняя программа, выезд
7:46 завтрак на постоялом дворе номер 1 (см. Приложение 1), смена лошадей
8:14 продолжение пути, пересечение границы Тридесятых Земель, въезд в Сосновые Земли
12:09 визит к Шишку Первому, правителю Сосновых Земель, обед в его гостевом доме, смена лошадей
13:00 продолжение пути
17:45 смена лошадей, пересечение границы Княжества Аистиных Земель, вручение верительных грамот
18:06 прибытие в Корчму на ночлег
18:28 ужин
19:12 прогулка
20:00 заполнение журнала, сон
Форма одежды: дорожная
В четыре утра уже не темно. Солнце, конечно, еще не встало, однако зажигать свечу не требуется. Вот за это я и люблю летний сезон. Не за тепло (потому что чаще всего бывает жарко), не за проснувшуюся природу (потому что очень активны комары), а именно за свет, когда можно допоздна читать книги, не зажигая огарок, а утром тебя будят нежные лучи солнца. Впрочем, я отвлекаюсь. Итак, меня разбудили согласно расписанию. Не скажу, что мне трудно вставать на рассвете, но все же самый сладкий сон был прерван, а это всегда сказывается на моем настроении. К тому же пришлось сократить привычные утренние ритуалы (умывание колодезной водой, полноценная гимнастика для всех частей тела, изучение ежедневника), а меня угнетает отступление от традиций. Я только и успела, что ополоснуть лицо колодезной водой, влезть в дорожный костюм, приготовленный с вечера, как со двора донесся вопль прабабушки:
– Варвара! Пора!
Я поспешила прочь из покоев. Когда Яга Матвеевна находится в ажиотаже хлопот, лучше ее не раздражать лишний раз. Сбежав по широким деревянным ступеням парадной лестницы папенькиного терема, я с разгона вылетела во внутренний двор. И замерла на месте, пораженная до глубины души. Нет, я знала, что мне будет предоставлена в поездку не золотая карета с златогривыми конями (что уже делало пункт плана о смене лошадей ненужным), а прабабушкина Избушка-На-Курьих-Ножках. И я уже настроилась соответственно, ожидая увидеть традиционное жилище бабы Яги – в конце концов, я каждое лето проводила по месяцу у родственницы по материнской линии и знала все достоинства и недостатки ее жилища. Но прабабушке удалось удивить меня: передо мной на каменных булыжниках мощеного двора переминалась с одной куриной лапы на другую уменьшенная копия избушки прабабули. Правда, надо признать, более аккуратная. Оригинальная версия, которой уже больше двухсот лет, уже и мхом кое-где поросла, и покосилась слегка, и пооблупилась немного – возраст никого не красит. А эта малышка явно только что вылупилась: бревнышко к бревнышку, крыша соломой покрыта свежайшей, наличники выкрашены в веселый желтенький цвет. Два оконца, которые, как всем известно, являются эквивалентом органов зрения для избушек на курьих ножках, при виде меня сверкнули ярким блеском свежевымытых стекол, и Избушечка (без всякой команды с моей стороны, хотя это неправильно с точки зрения безопасности) развернулась ко мне хвостовой частью, где находилось крылечко, и плюхнулась на землю всем своим основанием венца, чтобы вход находился на удобном для доступа уровне. Дверь распахнулась, и на крылечке возникла сама прабабушка.
– Внученька! – завопила баба Яга и спрыгнула со ступенек прямо ко мне.
– Я не внученька, – вежливо сказала я, подставляя щеки для поцелуев.
– Говорю «внученька», значит внученька! – заявила Яга Матвеевна. – Я и для бабушки-то молода, что уж говорить про следующее поколение! Мои опыты с зельем дают невероятные успехи!
Замечу, что я, пожалуй, никогда не видела свою прабабушку в ее настоящем облике. Всю свою зрелую жизнь (уже многие годы, точное число тщательно утаивается) она экспериментирует с молодильными яблочками. Когда-то давно досталось ей по случаю такое яблочко, которое, как известно, растет на яблоне, что находится на острове Буяне в великом Окияне и достать ее плоды невероятно трудно. Ну да у прабабули хорошие связи. Так вот, отведав молодильного яблочка, увидев его несомненные свойства, оценив омолаживающий эффект, баба Яга поступила очень мудро: она не выбросила огрызок, а путем ботанических ухищрений вырастила из зернышек огрызка великолепные личные экземпляры яблонь. Посвятив садоводству некоторое количество лет, в итоге она получила прекрасный яблоневый сад и приступила к составлению зелий с использованием чудодейственных свойств плодов. И как всякий хороший ученый, прабабуля каждую новую микстуру пробует на себе. Что позволяет ей уже многие годы иметь прекрасную внешность: отсутствие морщин на лице, в меру изящную фигуру (я бы немного сбросила вес, но прабабуля не считает это необходимым), крепкие зубы, длинные волосы. Долгое время у экспериментаторши не получалось добиться того, чтобы скрыть седину. Но уже и этот вопрос успешно решен. Иными словами, прабабуся всегда выглядит не старше своей внучки и уж никак на свои сто с хвостиком лет.
– К тому же я вывела несомненную связь здоровья и подвижного образа жизни, – продолжала звонко вещать прабабушка, явно играя на публику и демонстрируя полную беззаботность. – Я разработала комплекс упражнений для всего тела и успешно его практикую вот уже три седьмицы.
– Ну и как? – оглядел мамулю мамули нашей мамули Иван-царевич.
– Уже сажусь на поперечный шпагат! – похвасталась та. – Хотите покажу? – и подхватила подол широкой фиолетовой юбки.
– Нет-нет, не здесь же! – опешила я так, что не удержалась от панического восклицания.
Прабабуся внимательно на меня посмотрела.
– Да, ты права! Права как никогда! Нам пора ехать! Так что прощайся!
– Нам? – тоже нарочито демонстративно удивилась я. – Мы поедем в…
– В избушечке! – восторженно согласилась Яга Матвеевна.
Публика зааплодировала. А я вопреки здравому смыслу почувствовала некоторое волнение. Конечно, царской дочери, совершающей государственный визит, не слишком к лицу путешествовать в легкомысленной Избушечке-На-Курьих-Ножках, но (по опыту знаю) совершать длительные переезды в золотой карете довольно неудобно. Первые пару перегонов еще ничего, но потом страшно сводит ноги, спину и прочие части тела. А Избушечка, пусть и не такая большая, как обычная Избушка, все же является полноценным домом. И наверняка внутри у нее есть не только кресло, но и кровать, и диван, и стол.
– И даже подпол с провизией, – поддакнула прабабушка.
Оказалось, что я рассуждала вслух, что незамедлительно вызвало краску на моем лице. К счастью, из-под длинной и широкой прабабушкиной юбки выскользнул мой давний приятель и прабабулин домашний любимец, что позволило мне сменить тему.
– Котик с нам едет? – порадовалась я.
– Оставишь его, как же, – пробурчала баба Яга. – Наотрез дом наш стеречь. Пришлось с собой брать.
– А чем плохо? – не согласился домашний питомец. – Всегда приятно животину потискать. Я и стресс снимаю, и настроение повышаю, и даже легкие недомогания могу лечить. А еще могу вам сказки читать по вечерам.
И Кот, усевшись на ступеньке крылечка, приступил к утреннему вылизыванию себя. То есть к процедуре умывания, принятой у кошачьих. Что немедленно напомнило мне о моем собственно отступлении от привычного режима дня. Ну, что поделать? Путешествия всегда нарушают привычный уклад жизни.
– Брысь, – без выражения сказала прабабуля, на что Кот лишь невнятно мявкнул, поведя пышным белым усом в сторону хозяйки. И он, и я, да и все окружающие прекрасно знали беспредельную снисходительность Яги Матвеевны к ее домашней живности.
– Еще с нами едет Стрелец-молодец, – продолжила представление моей свиты прабабка.
– Рад служить вашему высочеству! – бодро отрапортовал Стрелец.
Я окинула его вежливым взором. Да, для роли телохранителя царской дочери он вполне подходил: не дряхлый, не болезненный, с большой дубиной на правом плече – он мог произвести впечатление сильного, уверенного в себе мужчины. Надеюсь, мне не доведется подвергнуться настолько крупной опасности, чтобы деревянной палицы с железными шипами оказалось бы недостаточно для моей защиты…
Щелкнув каблуками элегантных сапог, Стрелец-молодец промаршировал к крылечку и замер навытяжку в ожидании вверенного ему объекта, то есть меня. Чуб ярко-оранжевых волос упал ему на глаз, однако бравый военный не пошевелился, чтобы откинуть его.
– Что ж, пора бы отправляться, – заметил братец с широким зевком и дружелюбно раскрыл родственные объятия.
– Пошли-пошли, – торопила меня баба Яга. Или лучше сказать «дева Яга»? Учитывая внешность моей престарелой родственницы…
Я послушно отвесила земной поклон брату и.о. царя, получила от него крепкие объятия с шипящим наставлением в ухо быть внимательной и осторожной, подобрала подол дорожного костюма (комплект №2 – серая юбка с брильянтами, изящная серая рубашка из немнущегося шёлка лесных гусениц-шелкопрядов в сочетании с черными ботильонами – крайне удобный в неудобствах транспорта), я с легкостью вскочила на крылечко Избушечки, откуда вновь помахала остающимся. Тем временем Яга Матвеевна нырнула в помещение, откуда донесся ее бодрый голос:
– Ну, поехали!
Я также поднялась на борт Избушечки, проигнорировав поданную мне руку Стрельца-молодца: уж преодолеть столь малый подъем я в состоянии!
– Всем держаться! – донесся зычный вопль прабабушки из внутренних помещений.
Я повернулась лицом к провожающим, крепко вцепившись в столбики крылечка, поскольку хорошо знаю, что походка Избушечки отличается переваливанием с одной куриной ножки на другую. Белым платочком я помахала братьям и сестрам (тем из них, кто смог подняться в такую рань и присутствовать на проводах), а потом еще постояла на ходившем ходуном крылечке, наблюдая, как убегает от меня родной дом.
Мой транспорт взял бодрый темп, поэтому провожающие быстро исчезли из виду. Избушечка же, набрав с ходу хорошую скорость, промчалась по узким улочкам внутреннего города, выскочила к Главной улице столицы, резво проскакала по булыжникам мостовой, свернула к Въездным воротам, миновала последних стрельцов, охранявших подступы к городу, и наконец выбежала на ровный тракт, уходивший от столицы в дальние земли зарубежных государств. Я стояла на крылечке, потом, правда, предпочла сесть на деревянную ступеньку, опасаясь упасть из-за неровной походки Избушечки, но внутрь помещения не уходила. Почему-то мне хотелось как можно дольше держать в поле зрения шпили родительского терема…
Но долго находиться на крылечке у меня не было возможности. Во-первых, встававшее на востоке солнце первыми же лучами ослепило мои глаза. Во-вторых, находится лицом против движения не слишком полезно для вестибулярного аппарата. Поэтому, как только столица скрылась из виду (не столько из-за расстояния, проделанного Избушечкой, сколько из-за нескольких поворотов), я потянула входную дверцу и вступила в помещение предоставленного мне транспортного средства.
Помещение необходимо описать. Итак, Избушечка имела всего одну комнату, квадратную в плане. По правую руку от входа стояла длинная лавка, на ней сидел Стрелец-молодец. Судя по свернутому одеялу и подушке, на этой же лавке он должен был спать ночами. В правой стене было прорезано три окна, возле каждого стояло по креслу, мягкому и удобному. Пассажир мог как в оконце любоваться видами, так и комфортно отдыхать в процессе движения транспорта. В следующей стене, противоположной от входа, расположились глазные оконца. Там же стоял крепкий деревянный стол, за которым в тот момент устроилась прабабуля, разложив перед собой крупномасштабную карту местности и сверяя по ней маршрут. Вдоль левой стены под тремя окошками, прорезанных в стене симметрично противоположной стороне, стояло два больших сундука, на которых в принципе тоже могла устроиться на ночлег пара путешественников, хотя и не так удобно, как в креслах. И наконец слева от входной двери высился большой шкаф. Замечу, что вся мебель была прибита, привязана или закреплена к полу или к стене, что весьма разумно для ездовой Избушечки.
Стрелец-молодец при моем появлении вскочил с места и тут же ударился о балку, поддерживающую остроконечную крышу Избушечки. Я милостиво кивнула, дозволяя телохранителю вновь сесть, что тот и сделал, потирая макушку. Думаю, что роскошная рыжая шевелюра основательно смягчила удар. Я же устроилась во втором от входной двери кресле. То, что это место предназначалось именно для меня, не вызывало никакого сомнения, поскольку на нем присутствовали: мягкий плед, комфортные подушки, откидной столик сбоку, пуфик под ноги –все, что положено для царской дочери. Усевшись, я с удовольствием отметила и хороший обзор пейзажей, особенно с правой стороны, однако вид спереди слегка перекрывала голова прабабули Яги, но я отнеслась к этому с известной долей снисходительности – нельзя требовать слишком много в дорожных условиях.
Часы на стене издали скребущий звук, дверцы над циферблатом распахнулись, из домика высунулся миниатюрный петух. Я с любопытством оглядела модифицированный вариант часов с кукушкой. Прокукарекав пять раз, петух скрылся, а я зевнула. Все-таки ранний подъем был сегодня! Мягкий плед, удобная подушка, комфортное кресло, убаюкивающее покачивание сделали свое дело – я заснула крепким сном и пропустила первые часы дороги, рассвет, а также (по словам Яги Матвеевны) замечательное по красоте и таинственности явление природы, известное под названием "утренний туман".
Открыла я глаза, когда уже окончательно рассвело. Кот звучно похрапывал прямо возле моего уха, прабабуся в задумчивости хрустела сухариком, вглядываясь в карту перед собой. Я посмотрела в свое окно. Прекрасный лес открылся моему взору по обеим сторонам дороги. Изредка мелькали небольшие полянки. Краем глаза (иначе на той скорости, что взяла Избушка, и не получилось бы) я заметила на одной такой полянке крупного лося. В другой раз взор мой упал на крупного представителя семейства орлиных. Еще один раз промелькнули заячьи ушки. Про многочисленных ласточек и перепелок, метавшихся перед нашей Избушечкой, я и вовсе молчу.
Согласно программе, в 7:46 мы должны были остановиться на замену лошадей. Очевидно, что в данных обстоятельствах в этом не было необходимости, и я решила, что никакой остановки не будет. Однако она была совершена точно в указанное время. Во-первых, пришла пора завтрака, о чем недвусмысленно свидетельствовал мой организм. Во-вторых, совершенно необходимо было размяться после почти четырех часов сидения. А в-третьих, Избушечка тоже требовала пополнения энергии. С огромным любопытством я наблюдала, как в подпол нашего транспорта закидывали мешки с зерном
– Это что же? Избушечка его будет есть? – поинтересовалась я у прабабули, которая внимательно наблюдала за пополнением запасов топлива.
– И очень активно, – подтвердила та. – Столько же было загружено в нее с утра. Как видишь, подпол уже почти пуст.
– Надо же, – сказала я. – Почему-то я никогда не задумалась, отчего Избушка-на-Курьих-Ножках бегает.
– Это ж не курица какая, – фыркнула прабабуся. – Ноги есть, а вот головы, в которую можно кушать, нету. Так что наполнять эти ноги приходится нам, ездокам.
– Как оригинально решен вопрос с этим, прабабушка, – вежливо сказала я.
– Так! Мне не нравится, когда ты так меня называешь! – возмутилась прабабуся.
– Как же мне вас называть? – спросила я с недоумением. – По имени-отчеству?
– Только попробуй! Вычеркну из списка родственников! – погрозила… Яга… баба Яга…
– Но вы же моя прабабушка, – запротестовала я. – Как я могу называть вас?
– Посторонним совсем необязательно знать, что я, молодая и красивая девушка, являюсь прабабкой такой же молодой и красивой девушке. У них, знаешь ли, может помрачение рассудка наступить. Или еще чего похуже.
