Сказки лунных дней. Первая книга
Евгения Преображенская
Дженна спешит в Сию, чтобы воссоединиться с любовью всей своей жизни, но за ней следует враг. Задумав укрыться от него вблизи Чёрного солнца, чародейка нарушает законы времени и попадает в далёкое прошлое мира.Здесь Дженне предстоит узнать изнутри историю проклятого королевства Агару, найти феникса – хранительницу Джаэруба, собрать семена великих древ и открыть новые врата, чтобы вернуться к Сайрону. Это фэнтези для взрослых, которым нужна сказка. Это история о человеке, который должен перешагнуть пределы человеческого. Он будет там, где должен быть. И демон власти станет его другом.Дилогия "Сказки" – это третья история фэнтези-цикла "Не в этом мире".Первая: трилогия "Проклятие чёрного единорога.Вторая: дилогия "Осколки сфер".
Евгения Преображенская
Сказки лунных дней. Первая книга
Первая картина
Семена великого древа
Интерлюдия
– …Устраивайтесь поудобнее, дорогие мои. Накрывайтесь одеялами, ротики на замок – и слушайте! Вымысел или правда – судить не нам; случилась эта история далеко отсюда – за двумя солёными морями и одним пустынным. В королевстве Джаэруб, где солнце днём светит даже жарче, чем в Стране вечного лета, а ночи порой так же холодны, как к северу от белоснежных вершин Аркха. Там, где и поныне соединяются воды Ахмеруна и Гореша, омывая Южный материк, уже тысячу лет назад расположился город Алриас, равного которому не было по красоте и величию в те времена.
Легенды гласят, что тысячу лет назад, когда земли Северного материка были раздроблены на многочисленные полисы и именовались в честь изначальных богов королевствами Семи Ветров и Семи Вод, правил Джаэрубом знаменитый царь царей Тадж Намур Хаким.
Рассказывают, что был он славным правителем, и многие перемены к лучшему принесло его правление. Страна процветала. Налоги платились в срок, законы людские и благие Вада соблюдались исправно. Купола городских дворцов сияли серебром. Поля и сады, разбитые вдоль рек и озёр, радовали своим плодородием.
Жители королевства были сыты и защищены от враждебных соседей. Однако из-за жгучего дневного солнца прятали люди свои лица за тонкими вуалями, и частенько сосед не узнавал соседа. Также таили они друг от друга свои сердца и помыслы, открываясь лишь с наступлением сумерек и восходом полной луны…
В одну из таких светлых ночей и случилось большое несчастье с царём царей Тадж Намур Хакимом. Безумие охватило его разум. Впрочем, не о только нём мой рассказ… В первую из двенадцати ночей полнолуния и начинается наша сказка о Махаан – дочери иноземного посла. Смелая девушка спасла владыку Джаэруба и многие жизни благодаря своему уму, находчивости и, конечно же, красоте…
– Махаан – легендарная правительница Алриаса, – вставила старшая из девочек. Она уже достигла школьного возраста, и история древних королевств была её любимым предметом. – Мои наставники спорят, звали её Махаан или иначе. Жила ли на самом деле царица, изменившая судьбу женщин в древнем мире. Или она лишь символ свободы… – девочка восторженно распахнула глаза. – Так значит, твоя сказка может быть правдой?
– Всё может быть, моя дорогая, моя умная Айшара, – кивнул отец. – Я придерживаюсь мнения, что Махаан, возможно, и носила иное имя, но была одной из величайших правительниц и реформаторов Джаэруба.
– …Как наша матушка – величайшая правительница Энсолорадо! – важно возвестил их младший брат.
– Несомненно, мой маленький отважный Рэй… – улыбнулся ему мужчина, проведя ладонью по чёрным кудрям мальчика.
Дочери, особенно старшая, Айшара, отличались мирным нравом отца и любовью к книгам, а вот Рэй – будущий наследник престола – характером пошёл в свою матушку. Он любил её безумно и во всех самых выдающихся героях сказок видел лишь свою королеву Охотницу.
– …Папочка, так что же случилось в одну из ночей полнолуния? – нетерпеливо напомнила Зои, средняя дочь.
Алем Дешер оторвал взгляд от страниц книги и поднял глаза к окну. Створки были распахнуты, и вечерний ветерок играл занавесями. Лёгкая ткань, казалось, танцевала в широком проёме. Переливаясь в свете полной луны, она напоминала то серебро, которым блистали купола дворцов на его далёкой Родине.
– Вы должны знать, что с давних времён и поныне ночное светило считается в Джаэрубе главным божеством… – произнёс отец семейства. – Культ лунного бога Азрэка процветает наравне с верой в Единого. В ночи полнолуния, что так светлы и прекрасны, не принято спать. А называют их лунными днями…
Трое королевских отпрысков одновременно издали вздох, полный потаённой детской зависти. Они бы с радостью отказались от сна, предпочтя ему ночные догонялки по коридорам дворца.
– Двенадцать лунных дней было у девы Махаан, чтобы вызволить его разум из пучины безумия, – таинственным голосом продолжил мужчина. – Двенадцать лунных дней и триста пятьдесят ночей рассказывала она ему сказки, чтобы уберечь от смерти как себя, так и других девушек…
Пролог
Опасные желания
Ночь выдалась холодной, и створки широких окон были плотно закрыты. Однако сквозняк, пробравшийся в царскую опочивальню, словно змея скользил по полу, тревожа покой занавесей и ковёр из нежных лепестков дикой розы. Сотни огней в сотнях светильников трепетали вдоль стен спальни и вокруг королевского ложа.
У изголовья постели в серебряной подставке, украшенной каменьями, покоился топор. Это был самый обыкновенный топор лесоруба с простой и тяжёлой бронзовой головой. Хотя лезвие было отполировано и заточено, кожаные ленты, схватившие рукоять, истёрлись и задубели от пота.
Всё убранство комнаты было выполнено из серебра, малахита и бирюзы. И только ложе утопало в кроваво-алых складках атласа. Сиятельный Хаким полулежал на покрывалах и мягких подушках, словно в море крови. Только аромат роз, разносившийся по спальне, мог заглушить запах смерти, что тайно поселился здесь с тех пор, как обуреваемый ревностью царь начал убивать своих молодых жён после первой же брачной ночи.
Много месяцев подряд здесь проливалось море крови. Когда-то… Сегодня огонь, терзавший душу правителя, поутих. Царь Хаким с нежностью взирал на свою юную жену, чья красота могла сравниться с божественной.
Свадебный наряд обнимал её белое, как калосский мрамор, тело подобно лунному свету. На девичьих грудях пели вышитые серебряной нитью сказочные птицы с зелёными глазами и синими лапками, бёдра заслоняли тканые деревья, в чьих кронах сияли рубины. Открытый живот, плечи и шею обвивали нити жемчуга и опалов. На щиколотках мелодично позвякивали золотые кандалы…
Повелитель жаждал свою жену, но мысль о том, что в конце их соития придётся лишить прекрасную деву жизни, всякий раз охлаждала его страсть. Поэтому из ночи в ночь царь наслаждался лишь созерцанием её тонкого стана, удивительных глаз цвета чёрного жемчуга, волнами длинных и нежных, как шёлк, волос и алыми губами.
– …Дошло до меня, о великий царь, что жил в давние времена один дровосек, —начала красавица.
– …Дровосек? – перебив её, усмехнулся Хаким. – А знаешь ли ты, что мой предок был дровосеком?
– О нет, Ваше Величество, – опустила ресницы девушка. – Я лишь желаю рассказать сказку…
– Но никто не знает моих желаний, – царь качнул головой. – О прелестная Махаан, все мои жёны рассказывали сказки… Они сплетали их подобно тому, как степные пауки плетут свои сети в травах Поющих ветров… Это были сказки царского гарема, где все желают смерти друг другу. Я стал их джинном, я исполнил желания, убив всех до последней, да пропадут их нечестивые души в бездне Каальбир, – мужчина недобро усмехнулся. – Ты осталась одна… Твои сказки иные… Ты поведала мне так много историй о царях и нищих, о мудрецах и обманщиках…
– Ноша Ваша велика, мой супруг, – вздохнула девушка. – Я счастлива, если мои истории могут облегчить её…
– Хочешь облегчить мою ношу? – жёстко произнёс Хаким. – Что ж… я много размышлял о нашем с тобой браке… Двенадцать лунных дней и триста пятьдесят ночей прошло со дня нашей свадьбы… Я решил, что достаточно слушал тебя… – Царь замолчал, наблюдая, как затрепетали тонкие ноздри девушки, как всколыхнулись на её груди складки шёлка, расшитые птицами. О, даже птицы в королевских садах не были свободны. Не говоря уже о царе и его супруге. – Сегодня, милая моя Махаан, я доверю тебе страшный секрет, который гложет меня… Я расскажу тебе свою сказку…
Хаким резко рассмеялся. В этот миг один из перстней, которые унизывали его пальцы, вспыхнул ядовитой зеленью. Во взгляде царя мелькнул огонёк безумия.
– Как Вам будет угодно, любовь моя, – улыбнулась Махаан, смело подняв на него глаза.
– Итак, – мужчина поднялся со своего ложа и, сделав несколько шагов по комнате, остановился подле окна. – Жил не так уж давно один дровосек. Был он беден и зарабатывал на пропитание тяжёлым трудом. Однажды, блуждая по диким лесам, увидел он холм, какого не было в том месте никогда раньше. На холме лежал валун с кольцом, и был тот валун – дверью в пещеру, где хранились бесчисленные сокровища: драгоценные камни размером с куриное яйцо, кубки и лампы, венцы и оружие, монеты – луны и чини, – царь обернулся к молодой жене, понизив голос. – Однако среди серебра и золота белели человечьи кости, ибо пещера та была смертельной ловушкой! Всякий, кто проникал в неё, уже не мог выбраться на белый свет, и блеск проклятого металла заменял ему священное сияние Азрэка…
– О мой повелитель! – воскликнула удивлённая Махаан. – Но как же спасся дровосек?
– С помощью волшебства, – не оборачиваясь, ответил Хаким. – Да будет тебе известно, что в пещере обитал дух великой силы, могущественный и коварный… Дровосек выбрался из одной ямы, полной драгоценностей, да угодил в другую, кишащую змеями. О, если бы он знал тогда, что ждёт наш род после того, как он загадает своё желание…
1 Последняя сказка царя
Первая часть
Джинн
Жгучее дневное светило – воплощённый гнев пламенного бога Наэрана – медленно клонилось к горизонту. Затухал источаемый им жар. И морской ветер, подчиняющийся владыке Луны, уже нёс прохладу на своих крыльях.
Вездесущие кошачьи мартышки с полосатыми хвостами – слуги бога Солнца, царствующие в городе в дневное время – скакали по крышам домов и по заборам. Покрикивая, они спешили убраться прочь в свои полудикие угодья на окраинах столицы. С наступлением вечера на главных площадях и улицах Алриаса становилось всё более многолюдно.
Вдоль несокрушимых стен королевского замка маршировала стража, одетая в медные панцири с рисунком птичьих перьев и вооружённая кривыми саблями; лениво шествовали подгоняемые всадниками слоны. От городских ворот к базарам топали гружёные тюками верблюды и мулы. Торговцы выкликали покупателей. Беспризорники воровали, нищие попрошайничали. Господа шли по важным делам, пряча свои лица за тонкими вуалями.
Узорчатые кафтаны, шаровары и высокие остроконечные, словно купола лунных храмов, шапки богачей были вышиты жемчугом и серебряными нитями. Чем состоятельнее был человек, тем более высокую и богато украшенную шапку он мог себе позволить. Люди попроще носили войлочные колпаки, их дети – обручи из свёрнутой ткани. Даже слонам, мулам и верблюдам полагались небольшие плоские шапочки.
Не покрывали головы и не прятали лица лишь крысы, бродячие собаки, мартышки да рабы. В этот вечер нечастный дровосек Малик был не лучше них. Он потерял свою войлочную шапку в драке со стражей… со стражей своего родного брата.
Прошедшие ночи выдались довольно тёплыми, в дровах нужды было мало, и на базаре дровосека постигла неудача. Тогда он направил свои стопы к порогу Бабея, чтобы попытаться продать тому свой товар или хотя бы взять взаймы пару медных лун… Но увы, старший брат даже не захотел взглянуть на родственника. Он приказал охранникам выставить вон «обманщика и попрошайку».
И теперь поколоченный, потерявший шапку, униженный Малик сидел со всем своим товаром на мостовой и не мог пошевелиться от горя. Утром он обещал купить фиников своим дочерям, но теперь у него не было денег даже на кусок чёрствого хлеба. Малик воображал, как придёт ни с чем домой, в своё маленькое тёмное жилище, которое его жена и три дочери делили с козой и двумя курами.
Ослеплённый несчастьем, Малик не обратил внимания, что уселся напротив входа в кофейню. Вскоре манящий терпкий запах чёрного напитка разогнал его грустные думы. Мужчина немного приободрился и поднял глаза – в то самое время, когда кулак очередного стражника направился к его и без того покалеченному хребту.
– А ну убирайся отсюда, грязный раб! – визгливым голосом прокомментировал удар хозяин кофейни. – Как смеешь ты своей обезьяньей мордой портить настроение моим благородным посетителям?!
– Да что ты такое говоришь, почтенный Шару? – простонал Малик. – Ты же знаешь меня! В хорошие дни я не раз заходил к тебе испить кофе и постучать фишками по доске! Да, сегодня беда настигла меня, но это же я…
Не успел Малик напомнить хозяину своего имени, как вновь схлопотал удар. Вся его бедная спина уже была покрыта пыльными следами сапог, а голова – шишками. Теперь ему точно не помешала бы шапка, прикрыть этот страшный для всякого мужчины позор. Тем временем хозяин кофейни бранился и сам не лучше раба, но кого это волновало?
– А ну постойте! – высокий властный голос заставил всех замолчать. – Уважаемые, я проделал долгий и опасный путь, чтобы достичь Алриаса, и желал бы спокойно выпить кофе, а не глядеть, как избивают безоружных людей…
Вновь рискнув поднять глаза, Малик увидел над собой светлокожего юношу. На нём были скромные одежды странника: подпоясанный кафтан из плотной шерсти, свободные шаровары и высокие сапоги. Волосы скрывал обмотанный вокруг головы выгоревший на солнце пурпурный платок. Осанка и повелительный взгляд бледно-зелёных, как калосский нефрит, очей юноши говорили о знатном происхождении.
Не меньшее почтение внушал и его спутник, во всём противоположный своему господину: темнокожий, могучий и безволосый, как пустынные вершины Басилиона. В отличие от юноши он не носил ни сапог, ни головного убора; по-видимому, был рабом.
Стражники, тоже приметившие силача, положили руки на рукояти клинков, однако от Малика отступили. Хозяин же кофейни, обративший внимание на увесистый кожаный кошелёк, висящий на поясе незнакомца, напротив, сделал шаг вперёд.
– Прости, благородный господин, – в три погибели склонился он. – Ошибся я, каюсь… Это и впрямь старый мой знакомый – дровосек Малик… Извиняй меня, Малик, да будут милостивы к нам ночные дети Шама…
– Ну, раз знакомый, и ошибся, так угости нас кофе, добрый человек, – скривил тонкие губы юноша. – Пойдём со мной, Малик, – он протянул дровосеку свою руку, облачённую в тонкую перчатку, и помог подняться. – Расскажешь мне об этом городе и что с тобой приключилось.
– …Благодарю тебя за милость, почтенный, – вздохнул Малик, сидя со сложенными ногами за низким столиком.
Он уже многое поведал двум странникам, которые предпочли не называть имён, но живо интересовались его городом. Нужно упомянуть, что Малик окончил школу. Он любил книги, особенно поэзию, и был человеком достаточно образованным. У лесоруба имелось и своё мнение на происходящее в Алриасе.
Поглядывая на развевающиеся над сторожевыми башнями флаги с эмблемой полной луны на звёздном полотне неба, Малик рассказывал гостям столицы, что джаэрубцы давно забыли о покое. Кажущееся процветание могло закончиться в любой момент, ведь страну давно сотрясали копыта вражеских лошадей.
Племена кочевников, живущие на юге степей Поющих ветров, в последние годы осмелели настолько, что стали нападать на деревни вблизи столицы. Ходили слухи, что их вожак, называющий себя имаром, даже намеревался занять трон царя царей, а его лазутчики давно наводнили город…
В общем, Малику было о чём поговорить. Беседа лилась легко, словно были собеседники давними друзьями. Однако лесоруб до сих пор боялся смотреть в непривычно тонкое, будто девичье лицо юноши и всё глядел на чёрную жидкость в своей чашечке.
Судя по аромату, толстый Шару сегодня лично обжарил зёрна, желая завоевать уважение нового клиента. Но, хотя вкус кофе был бесподобен, юноша, сделав глоточек, слегка наморщил нос. Будто горечь от рассказа дровосека передалась и напитку.
– Так что же за беда настигла тебя? – спросил он, обратив на дровосека полный сочувствия, но оттого не менее холодный взгляд.
– История эта не стоит того, чтобы гордиться, и всё-таки я обещал её рассказать, – вздохнул Малик. – Должен я тебе сообщить, добрый путник, что раньше я был состоятельным человеком. Дед мой Дешер сын Дешера был Хранителем знаний в Главной алриасской библиотеке, а отец мой Хазим сын Дешера слыл на весь Алриас как талантливый резчик по дереву. Он делал изделия на заказ и водил дружбу с советниками короля, вот как. Брат мой Бабей сын Хазима считал деньги, а я, скромный сын своего отца и внук своего деда, продавал товар. Жили мы со своими семьями в больших домах, где часто бывали гости. Во всём мы были честны: исправно платили налоги царские и небесные, отдавая часть своего хлеба беднякам. Одновременно мы с братом женились. Одновременно родились у нас дети… Да только у Бабея это были мальчики, а у меня… девочки.
– И что же из того? – брови юноши приподнялись в лёгком недоумении.
– А то, что отцы, не родившие наследников, не имеют и права на наследство своего рода, – еле слышно прошептал Малик. – И вот, когда пришло время нашему отцу встретиться со звёздными детьми Шама, Бабей забрал себе и его лавку, и дом… Он всегда знал, как преумножать богатства, и вскоре сделался почти как царь. Сегодня его жёны – одна прекрасней другой, а живёт он в настоящем дворце. Мне же пришлось продать свой дом, чтобы прокормить семью. Вскоре я совсем забросил торговлю и пошёл в дровосеки…
– А что если ты родишь наследника? – поинтересовался силач. – Ты же ещё можешь это сделать!
– Брат сказал, что попридержит мою долю наследства у себя, и, если великий Азрэк смилостивится надо мной и подарит мне сына, он отдаст причитающееся, но…
– Но?
– Навряд ли это случится. Сегодня я не смог продать добытые в лесах дрова и решил, что могу предложить их брату. Ведь и во дворце нужны дрова для готовки! Однако Бабей даже не позволил приблизиться к нему. Меня поколотили и прогнали его стражники.
– Клянусь Миркиром, это не по-братски, – пробасил силач.
– И даже на моей богами забытой родине к дочерям человечьим относятся более уважительно, – с грустью согласился его господин.
– Быть отцом дочерей в нашей стране – большая боль… – еле слышно добавил дровосек.
– Мы там, где мы должны быть, как бы ни казались тяжелы пути провидения, – задумчиво заметил юноша. – Признаюсь, я не понимаю ваших законов, но судьба привела меня в Джаэруб и свела нас неспроста… Я куплю твои дрова. Всё, что есть.
