Я хочу услышать жизнь
Мурасакибара Круспе
Жизнь всегда преподносит сюрпризы, иногда даже шокирующие нас. Стоит только принять их и привыкнуть. Авария изменила мою жизнь. Мне пришлось привыкать к новой себе, принять себя такой, какой я стала, хоть и не сразу. Это моя вторая жизнь и, как говорится, нужно ее принять, какой бы она ни была. Смогу ли я найти свое счастье? Решить свою проблему и перебороть свою болезнь? Честно, за последние два года я потеряла надежду…
Мурасакибара Круспе
Я хочу услышать жизнь
Марине, Вете и моему любимому
Спасибо, что вы есть у меня
Часть 1
Боль – делает нас сильнее.
Боль — она всегда рядом с нами, хочется нам этого или нет.
Глава 1
История любви, а может и не совсем.
Я не уверена, в чем смысл этой истории,
но надеюсь, она вам по душе.
С ув. Мурасакибара Круспе
Темнота. Настолько темно, что мне теперь страшно подумать о чем-то, например, почему темно, или почему так неудобно лежать. Ведь я лежу… это же факт.
Пытаюсь пошевелить руками, но через какое-то время боль пронзает голову, тело… что происходит? Что произошло со мной такого, отчего так больно? Это ведь ненормально – шевелиться и чувствовать боль по всему телу.
Через какое-то время я с большим усилием открываю глаза и сразу же жалею об этом. Тусклый свет ослепляет, но через пару минут глаза привыкают и мне удается рассмотреть белый потолок, стены. Лицо что-то туго стягивало и мне понадобилось немного времени, чтобы понять, что это маска, помогающая, или даже заставляющая мои легкие работать. Однажды мне уже приходилось с этим сталкиваться, когда мы с Русланом только начали ругаться…
Аккуратно стараюсь повернуть голову хоть в одну из сторон и боль тут же прошивает шею, от чего начинает неметь лицо и челюсть. Лучше бы не шевелилась. Ощущение, словно шея сломана сразу в нескольких местах.
Взгляд цепляется за монитор одного из приборов. На экране яркой ниткой скачет мой пульс, и я понимаю, что именно эта махина должна издавать противный и нудный писк, от которого голова должна просто раскалываться на две части, болеть и становиться квадратной и очень-очень тяжёлой, словно чугунной. Но я ничего не слышу, что начинает меня пугать…
***
Сижу в ванной. Сейчас это мое безопасное место. Тыльной стороной вытираю слезы, которые текут по щекам, словно горный ручей.
Правая щека начинает гореть, будто ее подожгли. Но на самом деле нет. Это просто удар, от которого может остаться след и, я уверена, что так и будет.
– Открой дверь, сука, – удары по двери не прекращались, зато вернули меня в реальность от моих же мыслей.
Не знаю, когда у нас пошло все не так, когда мы перестали дорожить друг другом. Не знаю. Сказка быстро превратилась в книгу ужасов.
– Оглохла что ль? Я сказал, открывай, дрянь.
Почему я сразу не ушла? Всегда говорила, что уйду, если мужчина поднимет руку… почему? Почему я сейчас поступила, как дура?
Хочется завыть от своей тупости.
Думала, что такое может оказаться только в самых тупых книжках, но для меня отношения стали адом в реале.
Слезы продолжают бежать по щекам, попадая в рот, оставляя горький привкус отчаяния. Я не знаю, что делать, как быть. Кажется, выхода нет. Или же я просто настолько отчаялась, что уже ничего не понимаю, не вижу того, что пора уже заметить.
Я была наивна, когда решила, что жизнь начала налаживаться. Настолько конченой дурой я себя еще ни разу не чувствовала.
С конца девятого класса, где-то вначале марта, мои родители стали собирать вещи. Моя мама собиралась уехать из Кемерово. Насовсем. В Крыму уже была подходящая квартира. Сначала уехал отец. Коробками мы отправляли все вещи, которые бы только могли пригодиться. Правда, моих вещей в коробках не было. Меня решили оставить здесь, с бабушкой и дедушкой.
И, думаю, это было лучшее решение родителей за последние несколько лет.
Только не думаю, что-то время было лучшим в моей жизни. Я любила своих старичков, только через полгода дед серьезно заболел и лучше ему не становилось. И в какой-то момент я стала готовить себя к тому, что рано или поздно его не станет. С какой-то стороны это выглядит эгоистично, но, что делать, если ничего… совсем ничего не помогает. Даже разговоры, которые хоть как-то избавляли его от одиночества и боли, перестали помогать.
С каждым днем, деду становилось хуже и хуже. В начале августа он перестал курить, перестал нормально питаться и даже перестал читать газету, что было одним из любимых занятий. Даже говорить было не о чем. Я сидела возле его кровати, и мы оба молчали.
А в конце месяца его не стало. Я ушла в себя. Тогда я впервые поняла, что такое депрессия или почти. Не знаю.
Телефон зазвонил, громкая мелодия раздалась на всю квартиру.
– Алло, – проговорила я тихо, так, будто вчера орала на нашу футбольную команду, которая все никак не могла выиграть, которая упускала мечи.
– Здравствуй, Мирослава, – по ту сторону раздался знакомый голос, но слушать за весь десятый класс мне надоело, остался последний год, потерпеть еще немного, – жду тебя завтра на отработке.
– Я не приду, извините.
– Сказала прийти, значит придешь, а можешь документы забрать и валить в другую школу. Совсем стыд потеряла! Все ходят, только не ты.
Говорить что-то ей бессмысленно, она не пробиваемая, как танк. Сбрасываю, и, кажется, это была моя ошибка. Татьянка стала названивать все чаще и чаще, после двадцати звонков я отключила телефон.
Мне хотелось побыть одной.
Год был не очень хорошим, учитывая, что моя соседка по парте Диана переехала в другой город. Теперь я сидела одна. Скучно, разумеется, но зато теперь я полностью посвятила себе учебе, может смерть деда так повлияла на меня, не знаю.
Буквально через неделю я создала для себя образ кошки, которая «гуляет в классе сама по себе»
И мне было так удобно: никто не трогает, никто не замечает. Все с этим стали мириться. До определенного момента.
Этот день был кошмаром. Самым настоящим кошмаром, который только можно представить для себя. Даже самому злейшему врагу не пожалеть того, что было в тот день.
Тот день длился медленно, тяжело. Я сидела, долго думая над строчками в очередном стишке, слова никак не лезли в голову, от чего начала кипятиться, до такого состояния я еще не доходила.
Последний урок биологии. В кабинет я влетела первая и для меня это даже не удивительно. В классе десятом я поняла одну, но очень не важную на тот момент факт – я влюбилась в своего учителя, так глупо, так наивно, так хреново. И именно на его уроках я сидела на своей тетради, где записывала новые строчи, идеи. Любовалась им и наслаждалась.
Дура. Нужно думать об экзаменах, а не о том, как прекрасен тот, кто не будет с тобой. Это уже как диагноз. Я заболела человеком.
– Давайте откроем страницу 21, параграф 4, – его голос нежен, чувство, что говорит он только для меня, делая вид, что мы не биологией занимаемся, а чем-то другим и за нами следят, нет, подслушивают, а он отводит подозрения.
Минута сменяла другой минутой. Время бежало медленно.
В классе полная тишина, что может радовать абсолютно каждого учителя. Правда, не в каждом классе такое будет.
Чувствую, как вибрация раздается. На экране высвечивается бабуля.
– Можно выйти? – проговариваю я, на что получаю одобрение и пулей вылетаю из класса, ударившись об угол стола.
В коридоре тишина. Все заняты.
– Да?
– Можешь прямо сейчас прийти? – голос тихий, от чего сердце мое начало сжиматься. Сглатываю ком.
– Что-то случилось?
– Мне плохо, скорую вызвала, но хочу… хочу, чтобы ты… была рядом.
Я понимаю, что времени бегать отпрашиваться у Татьянки нет, а биолог отпустить может, разумеется, если я на следующий урок отвечу, как следует.
Влетаю в класс обратно.
– Извините, пожалуйся, можно мне уйти, – мой голос дрожит, как и коленки и руки. Еще немного и сердце остановится у меня. Так плохо мне не было никогда, почти.
– Хорошо, на следующий урок приготовишь развернутый ответ и проведешь по данной теме урок.
– Спасибо!
Быстро складываю вещи, как вдруг появляется то, о чем я упоминала пару секунд назад. Как говориться «вспомнишь говно оно и появится». В кабинет входит классная руководительница и первое, что произносит она, обращено мне:
– И куда это ты собралась? Урок идет.
– Мне надо срочно домой, мне отпустили.
Пройти мне не дают.
– Закончится урок – пойдешь куда захочешь.
– Я не могу! – стараюсь сдерживать себя, скандал мне сейчас ни к чему.
– Что значит «не могу»? У тебя урок и должна его отсидеть, как положено!
Понимаю, что ссориться с этой женщиной себе дороже. Да и припомнит она, потом мне это и будет потыкать. А есть смысл все это терпеть? Лучше сейчас дать ей отпор и жить себе спокойно. Если конечно получится.
Нет, у меня времени спорить.
– Да, почему вы понять ничего не можете? Моей бабушке плохо! Я должна быть рядом с ней, плевала я на школу, когда близкому плохо! Просто отвалите, в кишках сидите уже!
Сказать, что она не офигела от моих слов – ничего не сказать, да и класс тоже по открывал рты.
Плевать мне на них.
Отталкиваю классную и убегаю прочь. Я должна успеть пока не поздно. Время есть. Все будет хорошо.
