– Рэнди, почему ты её так называешь? – крикнул Джош, наполнив ароматным кофе одну из чашек.
– Сама расскажешь? – Рэнди сощурился. – Или мне помочь?
– Ну нет уж! Сама!
– Так и почему, Рене?
– Белая ворона потому что, – вздохнула я. – Это из-за волос.
Джош тем временем уже наполнил все чашки и, поставив на поднос, нажал рычаг, благодаря которому поднос поднялся прямиком на мансарду и оказался возле обеденного стола. То же самое парень проделал с нарезанными на скорую руку мясными сандвичами и остатком какого-то овощного салата. Скромный ужин, но я была рада и этому после нескольких дней сухого пайка в поезде.
– Как по мне, у вас чудесные волосы, Рене. Кстати, может, перейдём на «ты»? А то мне как-то неудобно единственному тут «выкать».
Рэнди хрюкнул, сдерживая смех и тут же присосался к своей кружке. Все его движения были какими-то неаккуратными, он казался неуклюжим, нескладным, поэтому его и прозвали – «чудак». Зато какие удивительные вещи он мог собрать буквально из ничего этими угловатыми пальцами.
– Спасибо за комплимент, Джош. Если ты думаешь, что я специально как-то выбелила себе волосы, то нет, это сугубо дар природы.
– А я-то уж было подумал, что ты ведьма и пытаешься омолодиться, но колдовство начало падать.
– Ведьма? – я удивлённо подняла брови. – С чего ты так решил?
– Магическая красота, завораживающая.
Я чувствовала, как мои щёки заливает румянец. Пришлось опустить глаза в свою тарелку, чтобы не смутиться ещё больше.
– Ух, меня сейчас стошнит от этих розовых соплей. Джо, если б я знал, что ты хочешь приударить за провинциальной дурой, мы бы устроили это ещё раньше.
– Я не дура!
– Да, Рэнди, ты перебарщиваешь.
Вдруг мы услышали странный звук, напоминавший стрёкот сверчка. Джош сразу вскочил, попутно извиняясь, и нажал на одну из кнопок в стене, заглушая стрекотание.
– Это курьер, ждёт внизу. Мне надо отлучить ненадолго, забрать посылку. Я мигом вернусь.
Когда за Джошем хлопнула дверь, воцарилось угнетающее молчание. Когда-то у нас с Рэнди было много общих тем, ещё в школьные годы. Теперь я даже не знала, что у него можно спросить. Устроился он весьма неплохо, думаю, ему есть, чем хвастаться, в отличие от меня.
В закатном солнце темнел силуэт Летающего Острова – святыни драконов. Именно на Летающем Острове располагалась Академия Альтрегос. Драконы позаботились о том, чтобы люди туда просто так попасть не могли. Даже экскурсии на Летающий Остров стоили немалое состояние, а жить людям там и вовсе воспрещалось. Сам Остров поддерживался на плаву в воздухе с помощью особой магии, заключённой в тайный источник, о котором знали лишь драконы. Находились смельчаки среди людей и магов, которые отправлялись на поиски, но они никогда не возвращались обратно живыми. О том, чтобы взять на работу кого-то из людей в административное или образовательное учреждение на Летающем Острове речи и не шло. Вот почему все так удивлялись, когда узнавали о том, что я собираюсь устраиваться в библиотеку Альтрегоса. Наверное, не до конца верили. Я и сама сомневалась в том, что дяде действительно удалось такое провернуть.
– Знаешь, почему ты дура, Рене? Потому что тоже повелась на его шарм. Как и все, вообще-то. Но поверь мне на слово: он тот ещё говнюк, – Рэнди сделал несколько глубоких глотков кофе залпом, а затем закинул ноги прямо в башмаках с металлическими подшипниками на стол. На подошву налипло несколько комьев сырой земли.
– Мне казалось, вы друзья, – единственное приличное, что я смогла из себя выдавить.
– В любой дружбе есть подводные камни.
В этот момент по нашему столу что-то пробежало. Сперва я не поняла, испугалась, что это крыса, и вскочила с замиранием сердца. Существо пробежало ещё раз, а затем заползло по вытянутой ноге Рэнди, пробежало по его телу и взобралось на плечо, где довольно пропищало.
Это и была крыса. Только полностью спаянная из железок. Я могла видеть, как двигаются её крошечные шарнирчики при любом движении, слышала звук малюсеньких пружинок внутри. Крыса довольно пропищала, когда Рэнди пощекотал – или сделал вид, что пощекотал – «животное» под подбородком.
Крыса была механической, но в то же время её кое-что отличало от всех заводных игрушек, что мне встречались. В ней не было ключа или хотя бы отверстия для него. Казалось, она живёт автономно.
– Это… гомункул? – с опаской спросила я. Гомункулов к созданию запрещали ещё церковники, считая, что давать жизнь имеет право только Всевышний. Но и сейчас подобные эксперименты не одобрялись, хотя религию давно запретили. Гомункулов разрешалась создавать только специально обученным драконам – кукловодам.
– Нет, это мой друг. Фаргус, познакомься с Рене.
Крыса опять довольно пропищала.
– Он… он понимает тебя? Есть датчик на звуковые сигналы?
– Здесь ты угадала, да. – Мне сразу стало как-то легче, узнав, что тут не замешана чёрная магия. – Я долго шёл к тому, чтобы заставить машину быть похожим на живое существо без использования магии. Фаргус – моя тринадцатая попытка, самая удачная.
Он снова погладил крыску по спинке, и она выгнулась, клацнув в очередной раз своими механическими суставами. И внезапно мне кое-что стало ясно. Кое-что очень очевидное, чего я раньше почему-то не замечала. А все ответы лежали ведь на поверхности всё это время.
– Зачем ты это делаешь? – я наклонилась ближе к Рэнди, понижая голос, хотя и знала, что Джош нас в ближайшее время точно не услышит, пока разбирается со своей доставкой.
Рэнди открыл было рот, чтобы задать банальнейший вопрос, но затем просто грустно усмехнулся и опустил крысу на стол со своего плеча. Я протянула руку, чувствуя, как внутри всё дрожит. Наверное, это у нас на рефлекторном уровне, у девушек – бояться крыс. Даже если они ненастоящие.
– Рожей не вышел, – процедил он сквозь зубы. – Блондины нынче большим уважением пользуются у народа.
Я кивнула, отчасти понимая, о чём он говорит. Даже в нашей деревне говорили, что блондинки – настоящие красавицы. А такие, как мы с Рэнди – с холодным мышиным оттенком тёмного волоса – вообще воспринимались людьми как отбросы. Так странно судить о ком-то лишь по цвету волос, глаз или кожи. Разве это имеет значения, если человек велик своими другими достижениями?
– Мне так проще. Сижу, работаю в своё удовольствие. Живу в его квартире, ем его еду. Ни за что не плачу. Взамен он попросил лишь сделать ему имя. Я и сделал.
– То есть Джош просто берёт твои изобретения и выдаёт их за свои? – я сказала то очевидное, о чём поняла уже давно.
– Ну да, – Рэнди пожал плечами. – А что, я бы всё равно толкнуть самостоятельно не смог. Неговорливый, непредприимчивый, неэтичный. Ну и рожа у меня не внушающая доверие, конечно.
Отчасти Рэнди был прав. Мало создать что-то, нужно уметь это преподнести, разрекламировать. Мой дядя – тот ещё говорун, умел забалтывать так, чтобы сбыть товар с рук, даже если это блестяшка, ничего необычного из себя не представляющая. Вот так вот. Кто-то крадёт артефакты, а кто-то – чужие идеи. Думаю, что в данном случае они с Джошем нашли друг друга. Ни один без другого не смог бы достичь такого уровня жизни, что они имели сейчас.
– Пока ты не ушла… я тебе подарю кое-что.
– Ты? Мне? Подаришь?
– Как много бессмысленных вопросов, – усмехнулся Рэнди, вставая из-за стола. Парень направился к шкафам и принялся рыться в ящиках. – В знак нашей старой дружбы.
Он протянул мне небольшую коробочку, меньше ладони. Я поспешила открыть её и увидела внутри золотое насекомое, разумеется, неживое, механическое. Осторожно провела пальцем по гладкой блестящей спинке, вспомнила книжицу, которую мне вручил Джош. Моя догадка подтвердилась. Я вздохнула.
– Надеюсь, он не из настоящего золота?
Рэнди сощурился.
– С каких пор ты спрашиваешь не обратное? Не твоего ли дядю интересовал исключительно навар?
Я позволила себе улыбнуться. Рэнди вновь потрепал меня по голове, как маленькую.
– Нет, конечно. Это олифа. – Видя моё непонимание, Рэнди закатил глаза. – Варёное льняное масло. Если поскрести, отойдёт пленочка. Под ней обычная латунь.
– А так от настоящей не отличишь. Спасибо тебе большое.
– Не выглядишь расстроенной, – он склонил голову набок. – Продать ведь нельзя.
– Мне всё равно нравится. Это можно использовать как украшение.
В доказательство я сняла шнурок для волос, намотанный на руку, продела его в одно из отверстий тела жука и завязала на шее. Рэнди усмехнулся.
– И не только. У него широкий функционал.
Глава IV
– Здесь у нас расположены стеллажи с учебной литературой – вот эти пять шкафов. А дальше начинается исторический раздел. Сюда редко кто заходит, разве что за домашним заданием, но тебе на всякий случай стоит знать, что книги по эпохам расположены справа налево, а не наоборот, – рассказывала мне тётушка Луиза – прошлый библиотекарь в отставке, когда я на следующий день нарисовалась в библиотеке Альтрегоса. Вообще-то, её звали Дилуизафайя Ррегхутрон, но все звали её Луизой или вообще просто Лу. Она была едва ли не старейшим из существующих ныне драконов, большую часть своей жизни проработала в Альтрегосе сперва преподавателем древних языков, а затем библиотекарем.
По внешнему виду понять, что это самый настоящий дракон, было сложно. В человеческом облике Луиза представляла собой бодренькую старушку, навскидку лет шестидесяти. Она даже не носила очки! И зубы были все свои, целые. Вот тебе и пенсионный возраст дракона в тысячу лет. Если бы не прямоугольные зрачки, ну и тот факт, что я уже знала об истинной её сущности, ни за что бы не догадалась.
– Ох-ох-ох, надеюсь, ты справишься, – Луиза ободряюще положила когтистую руку на плечо и повела дальше. – Вот тут у нас книги для особого пользования, – она погладила дубовую дверь с витражной вставкой. От её прикосновения цветное стекло засветилось, и я невольно ахнула от удивления. Драконова магия всегда чуть сильнее, а оттого и впечатляет больше. – Я дам тебе ключик, и если кто-то придёт за книгой из этого отсека, ты пойдёшь вместе с ним, сама отопрёшь дверь и проследишь, чтобы читатель взял только ту книгу, что ему нужна и не больше. Раньше здесь даже стоял грифон в качестве охраны.
– Грифон? – переспросила я.
Сейчас грифоны считаются исчезающим видом и обитают только в заповедниках. В прошлом веке на них велась активная охота. За когти с лапы грифона платили очень хорошие деньги на аукционе, хотя я никогда не понимала, почему, ведь эти когти кроме как украшений даже в зелье никакое не шли. А ещё клюв – он особо ценился у богачей. Он часто становился элементом маски для балов. Мне всегда было больно смотреть на подобные украшения, я как будто чувствовала, что зверь ещё кричит и умоляет о помощи.
– Да, но то давно было. Ещё твоих прадедушек не существовало даже в помине, – Луиза махнула рукой. – Справишься с этой инструкцией?
– Конечно. А что именно хранится в этом зале?
Луиза смерила меня взглядом, оценивая, достойна ли я того, чтобы рассказать что-то, затем ответила лаконична.
– Там хранятся книги, которые не всем должны попадаться на глаза. Очень дорогие, редкие. Тот зал используется как хранилище древнейших драконов главами кланов.
В моей голове закрутились шестерёнки. Если бы я захотела спрятать артефакт, то наверняка положила бы его в комнату, которая очень хорошо охраняется.
– Пойдём, ещё кое-что покажу.
Мы вышли обратно в главный зал. У большого застеклённого окна в пол стоял массивный дубовый стол, по бокам от которого тянулись более низкие, чем для книг, стеллажи – картотека. На столе на этом стояло странное устройство, которых мне ещё не доводилось видеть. Сверху у него был тёмный прямоугольник в латунной раме, от него тянулось множество маленьких трубочек. Сзади него стояла большая железная коробка, внутри которой эти трубочки сходились в едином паровом ядре, а ещё за неимением одной из стенок я могла видеть множество шестерёнок разнообразного калибра и предназначения. На столе стояла панель, тоже из латуни, с кучей клавиш, напоминающая нижнюю часть печатной машинки. Луиза нажала на одну из них с характерным звенящим звуком. Чёрный прямоугольник вдруг поменял цвет на бледно-розовый, а шестерёнки внутри коробки пришли в движение, затрещали. Горячий воздух по трубам пошёл запускать все внутренние процессы машины.
– Что это такое? – шёпотом спросила я, словно боялась разрушить магию. – Похоже на печатную машинку.
– ПАМ. Это в сокращённом варианте. Полностью – Паровая Аналитическая Машина. Смотри, как удобно. Это вот экран, – Луиза указала на менявший цвета прямоугольник, – на него выводится нужная нам информация. Это отражение внутренней жизни ПАМ, все движения этих шестерёнок и винтиков преобразуются в понятный нам текст. Ни грамма магической эссенции, только техника! Это единственный экземпляр в Кёртингтоне, а, возможно, и во всём мире. Осторожнее с ним.
Я послушно закивала, думая про себя, что лишний раз даже не подойду и не буду дышать рядом, чтобы если что ненароком что-то не сломать.
– Сюда вводим любое имя, – она быстро напечатала что-то одним когтистым пальцем, – обрати внимание: каждая клавиша подписана своей буквой – очень удобно.
– А почему они не по алфавиту?
– По той же причине, что и на печатной машинке[3 - Печатная машинка имела металлические дуги, на концах которых располагались буквы, и при быстрой печати текста, если печатаемые буквы находились рядом, эти дуги сцеплялись между собой. Это требовало определенного времени, и общая производительность машинисток падала.Для решения этой проблемы, К. Шоулз составил список наиболее встречаемых комбинаций букв в английских словах и, изучив его, придумал новую раскладку. Теперь, хотя скорость печатания немного снизилась, рядом стоящие буквы в словах были разнесены по клавиатуре, что снизило вероятность сцепления дуг.]. Никогда не работала на ней?
Я отрицательно покачала головой. Хотелось бы мне научиться. Труд машинистки воплощал идеи в жизнь, по сути, с их помощью рождались мои любимые книги. Без них идея так и оставалась бы идеей, либо же была записана на бумаге перьевыми ручками.
Луиза потянула за рычаг, и из люка под столом вылезла механическая рука. Такой удивить кого-то было сложно: механические складные руки были неотъемлемой частью почти любого производства из-за удобства достать что-то с верхотуры. Управлялись такие руки с помощью двух-трёх рычагов на специальном пульте. Но здесь пульта не было. Рука сама, ведомая командой, что дала ей ПАМ, полетела к одному из шкафов и вытащила незамедлительно одну из карточек, после чего в секунду положила читательский билет на стол.
– Впечатляет, – выдохнула я.
– Это ещё не венец человеческого творения! Но сильно упрощает нам работу. Тебе стоит потренироваться, чем самой рыться в этом алфавитном беспорядке.
***
Луиза не сомневалась в том, что я стану великолепной сменой. Она сказала, что я ей понравилась сразу, стоило мне заявиться на пороге Альтрегоса.
– У тебя большой потенциал, дитя. Как тебя зовут?
– Рене, – ответила я, удивившись. Луиза точно меня спрашивала. Или так проявляется старческая забывчивость? Но у драконов же такой ясный ум.
– Нет, я имела в виду полное имя.
– Ренетрие ЛеБран.
– ЛеБран? Хм, – Луиза выглядела задумчивой. – Ты уверена в этом?
– Абсолютно. Моего дядю зовут Руфус ЛеБран, и у моей матушки была такая же фамилия.
– Была? Бедное дитя! А отца ты не знаешь?
Я покачала головой. Мама никогда о нём не говорила, а дядюшка Руфус лишь фыркал или отвечал:
– Надеюсь, он гниёт в тюрьме, где ему и самое место.
Я даже не знала, как его зовут. О нём не принято было говорить.
– Просто ЛеБран – необычная фамилия для дракона из клана Тридан.
– Д-дракона?
– Ну, конечно, дракона, – Луиза улыбалась.
Мне часто говорили ещё в школе, что ЛеБран – фамилия не коренных Кёртингтонцев, а выходцев из Шармерии – королевства за океаном.
Прежде, чем я открыла рот, Луиза снисходительно потрепала меня по макушке и сказала:
– А, я поняла, ты ещё не обрела внутреннюю связь со своим драконом. Это нормально для молодых. Не стоит торопиться.
Я не понимала ровным счётом ничего, но решила не возражать. Где-то в голове закралась мысль, что это могли быть проделки дяди. Он наплёл им с три короба, что я дракон, чтобы меня взяли на работу. Хитро. Вот только я совсем на дракона не похожа. Луиза старая, может и не чувствует ничего, а вот другие драконы, ректор, например, сразу просекут, что я самозванка. Лучше на глаза им не попадаться.
