– Ну почему тут? Вернемся на луг, разобьем палатку, разведем костер, – бодрился Кирилл.
– Возле этого ужасного обгорелого дворца, где закопаны мертвые «графья»?
– А что делать? Тут ведь рядом больше нет мало-мальски пригодных для ночлега мест. Точно? – спросил он у Ромки.
– Нету, – подтвердил тот и жалобно шмыгнул носом. – Тут кругом либо болота либо густющий лес.
– А «графья», – слишком уж жизнерадостно продолжал муж, – давно умерли, так что тихие. В этом мире нужно бояться живых, а мертвые никому ещё вреда не причинили.
Мне эта его фраза не понравилась. Но выхода действительно не было, и мы вернулись к дворцу Шеметовых. В темноте он был почти уже не виден, и если не смотреть в ту сторону и не думать о нем, то вполне терпимо.
Первым делом Кирилл разыскал во вьюках фонарик и топор. Когда сноп яркого света разрезал тьму, сразу стало как-то веселее. Мы довольно быстро набрали кучу валежника, и скоро уже на лугу горел, потрескивая, костер.
Мы кое-как поставили палатку и, усевшись у огня, стали ждать, пока закипит вода в котелке, чтобы заварить чай. Готовить что-то существенное уже не было ни сил, ни желания – достали батон и колбасу и сделали толстые бутерброды. Только тут я поняла, насколько голодна. Кирилл предложил мне выпить коньяка из припасенной фляжки, но я отказалась. Ромка жевал молча, он больше не заговаривал о возвращении домой. Видимо, решил заночевать с нами, трусишка. Хотя если бы мне сейчас предложили идти куда-то одной, в темноте… Хлеб с колбасой встали у меня поперек горла, потому что сзади отчетливо послышались чьи-то шаги.
Кирилл, не торопясь, поднялся во весь свой немалый рост.
Ромка опустил руку с зажатым в ней бутербродом и уставился круглыми глазами мне за спину. Я обернулась.
Он вступил в круг света – среднего роста, гибкая тонкая фигура и неожиданно широкие, сильные плечи. Черная шелковая рубашка и черные брюки, заправленные в пижонские сапожки. Темные слегка вьющиеся волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб. Тонкие усики и надменный, неожиданно яркий на бледном лице, рот. Мне никогда не нравились мужчины такого богемного типа. Обычно они эгоистичны и избалованы.
– Вечер добрый, – произнес гость спокойно. А вот голос у него приятный, глубокий и низкий, про такие говорят – бархатный. Хотя у Кирилла лучше. Почему я сравниваю?
– Здравствуйте, – муж вглядывался в пришельца довольно напряженно. В глухом лесу, где кроме одного парнишки, мы за весь день не встретили ни души, вдруг разгуливает некий франт.
– Здравствуйте, – эхом повторили мы с Ромкой.
– Вижу, что вы случайно оказались в здешних местах, – незнакомец улыбнулся и подошел к костру.
– Вообще-то, мы хотим добраться до скал, – Кирилл снова уселся к огню, убедившись, что гость пришел один и с пустыми руками, без оружия. – Милая, вода закипела, где у нас заварка?
Я протянула ему пачку.
– Вы, конечно, не откажетесь от чашки чая с коньяком? – Кирилл сыпанул в котелок заварку и снял его с огня.
– Не откажусь, – снова улыбнулся гость. Сверкнули безупречные зубы. – Но вначале, если позволите, представлюсь. Николай. Приехал для сбора материалов, так что живу тут неподалеку с приятелем.
– Каких материалов? – сразу заинтересовался Кирилл, доставая походный футляр, в котором хранились серебряная фляжка с коньяком и крошечные стаканчики. – Ну, за знакомство. Я – Кирилл, это моя жена Яна. А сей отрок – Ромка, местный краевед и наш неудачливый проводник. – Он подмигнул насупившемуся было мальчишке.
– Книгу я собираюсь писать об истории графов Шеметов, вот и приехал посмотреть, что осталось от имения, – пояснил гость, пригубливая стаканчик. – А ведь отличный коньячок, право слово, отличный.
– Шеметовых? – удивился Кирилл.
– Не Шеметовых, а Шеметов. Может быть, читали «Локис» Проспера Мериме? Он как раз об одном представителе этой фамилии, графе Михаиле. По сюжету он превратился в медведя и перегрыз горло своей молодой жене. Но это совершенно другая ветвь Шеметов – западная, а я хочу писать о здешних, восточных. Это их уже местные жители Шеметовыми окрестили.
Я заметила, что Ромка слушает Николая, раскрыв рот, хотя вряд ли он читал Мериме.
– Вы хотите написать о том, как сожгли поместье, а хозяев расстреляли? – не выдержала я.
– Об этом – в конце. История рода интересна во многих отношениях. Было в ней тоже немало таинственного и сверхъестественного. А свою погибель… мученическую смерть последние из Шеметов приняли от рук своего же отпрыска, в каждой семье не без выродка, – Николай поморщился и допил коньяк.
– Как это? – удивилась я. – Разве их не крестьяне с большевиками казнили?
– Они, родимые, – Николай отвечал мне, но словно избегал встречаться взглядом. – Да только кто привел их? Кто безжалостно стрелял в старого графа и его жену, кто взорвал фамильный склеп, а потом плеснул керосином на книги в библиотеке и поджег?
– И кто? – мне вдруг стало зябко возле пылающего костра.
– Младший сынок, убийца и изгой. Не ведали, что творили, когда от каторги спасали, вот он и отплатил им.
– Расскажите! – выдохнул Ромка и даже привстал.
– Вкратце история такая. Было у графа Шемета два сына. И надумал старший жениться на воспитаннице отца, красавице и умнице Наденьке. Да только перед самой свадьбой нашли его убитым. Поехал на охоту и не вернулся, застрелил кто-то. И видели рядом с тем местом младшего сына, который, как говорили, проходу невесте брата не давал. Арестовали было убийцу, но старый граф связи имел – договорился с кем надо, и дело замяли. Дескать, сам охотник по неосторожности на курок нажал. Несчастный случай. Но, однако, с того времени больше младшего сына отец видеть не хотел, за границу жить отправил. И вот как вышло – вернулся тот нехорошим летом восемнадцатого года с отрядом матросов и толпой пьяных крестьян в родной дом и отомстил.
– А Наденька? – не выдержала я.
– Наденька сразу после гибели жениха ушла в монастырь, и о судьбе её более ничего не известно.
– Здорово… – восхитился Ромка.
– Что же тут здорово? Братоубийство и убийство родителей – это страшно, – не согласилась я.
– Рассказывает здорово, – уточнил мальчишка. – А книжку я непременно куплю, это же всё тут, в наших местах было.
– Ну что, не слишком сильно я вас напугал? – улыбнулся Николай. – А ведь могу ещё больше. С того времени прошел в народе слух, что над сожженным домом витает проклятие. К этому месту старались без особой надобности не ходить. Даже пастухи стада стороной гнали. Якобы старый граф перед смертью проклял младшего сына, но тот только рассмеялся и ответил: «Ваши кости давно сгниют и болотом зарастут, а от дома и следов не останется. И тогда я приду и плюну на это место!» Так что проклятие ли подействовало или слова сына, но творятся тут вещи нехорошие. Говорят, что время от времени появляется у Шеметовского болота убийца, все такой же молодой и красивый, и словно ищет что-то. Кто-то говорит – родительские могилы, кто-то – душу.
– Как это может быть? – удивился Кирилл. – Он что, бессмертный?
– Никто не знает, да и это, скорее, похоже на страшные сказки. Знаете, из тех, которые ребятишки в темноте друг другу любят рассказывать, чтобы напугать посильнее. Призраки, оборотни… Ну, индусы бы, к примеру, о реинкарнации вспомнили, о переселении душ. Говорят ещё, что жил в графском доме некий чернокнижник, вот он таким образом и выторговал себе жизнь – дал младшему графскому сыну не то эликсир, не то заклятие какое-то и тот стал оборотнем. Или он и был оборотнем, а колдун тот его бессмертным сделал. Только одно условие поставил – должен тот убивать постоянно, чтобы самому вечно оставаться молодым. Но меня больше интересует даже не это, а то, почему уровень болот тут постоянно меняется, – неожиданно сменил тему наш гость. – Я даже геологов и гидрологов хотел привлечь. Господский дом простоял тут минимум пару сотен лет спокойно, а теперь то появляется, то вновь исчезает в трясине. Вот мне пришлось два года ждать, пока он снова не поднимется.
– Странно, – заметила я. – А мне не показалось, что эти стены, – я кивнула в темноту, – раньше были погружены в болото. Никаких следов ила на камнях. Правда, я близко не подходила.
– Вот именно. – Наш гость пожал плечами. – Необъяснимое явление. Пока, по крайней мере. Один старый дед из местных даже клялся мне, что иногда тут и огни горят, и музыка играет. Словно бал справляют. Дескать, собираются все – и граф с графиней, и сын старший. Ждут, не заглянет ли на огонек и младший, чтобы спросить с него за все учиненное. Но это уж точно выдумки, хотя увидеть было бы интересно.
– Мне тоже, – неуверенно пискнул Ромка. – Хотя… ну их! Страсти-то какие.
Николай потрепал мальчишку по голове.
– Пора мне, вам завтра вставать рано. И, пожалуйста, старайтесь держаться подальше от развалин, мало ли что. – Он легко вскочил на ноги и, не оглядываясь, зашагал, растворяясь в темноте. Когда звуки шагов затихли, Кирилл пожал плечами:
– Странный он какой-то.
– Писатели все странные, – я зевнула. – Развлек нас так, что теперь и спать ложиться страшно. Но придется, у меня уже глаза слипаются.
– Ты веришь в то, что мы ночуем в проклятом месте? – шепотом спросила я у мужа, когда мы улеглись.
– Нет, – тихо дунул он мне в ухо и тут же поцеловал. Нежно и пылко. – Не верю. Обычный фольклор. Люди не могут жить без того, чтобы не фантазировать.
– Тогда и Лунная Сова – фольклор. Ой, щекотно! – я завозилась в спальнике. – Кир, прекрати немедленно!
– Не прекращу! – тихо прорычал он. – А сову мы увидим. Я, по крайней мере, это точно знаю. Всё, спи, неугомонная.
Он обнял меня и спустя несколько минут задышал ровно и безмятежно. Нет, все-таки истории, рассказанные вот так, ночью, у костра, да ещё и незнакомцами, производят сильное впечатление. Куда там до них голливудским триллерам.
А сейчас – спать, спать…
Но сон пришел не сразу. Напоследок, видимо навеянная историями Николая, мне вспомнилась ужасная история, случившаяся после минувшего Рождества. Тогда она стоила отцу, да и мне, кучи нервов.
Приятель отца, Олег Евгеньевич Никонов, дядя Олег, которого я помнила едва ли не с пеленок, сгорел в машине, когда ехал к нам. Его обстреляли из леса, и одна из пуль попала в бензобак. Дикая ситуация, если учесть, что Никонов руководил службой безопасности в головной отцовской фирме. Обычно ведь стреляют в боссов, а не в тех, кто их охраняет. А за час до этого он позвонил и сообщил, что у него есть какие-то сведения, которые он должен сообщить лично отцу. Сведения и документы. Что это было, мы так и не узнали – все сгорело в пламени.
Меня гибель дяди Олега потрясла – после смерти мамы это была вторая потеря, которую пережить было трудно. А ведь был ещё Иосиф… Казалось, что вокруг меня постепенно образуется пустота, уходят люди, которых я любила, которые были частью моей не слишком богатой на теплоту отношений жизни. И так быстро…
Отец вытряхивал душу из заместителя Никонова и остальных «безопасников», пытаясь узнать, что за расследование он проводил в последнее время, но никто ничего не знал – это могло быть все, что угодно. Все, что угодно, вплоть до наличия предателя, работающего на конкурентов внутри самой папиной империи.
Поэтому приходилось принимать меры, кого-то увольнять – первым отец решил избавиться от того самого неосведомленного заместителя дяди Олега. Обрел ещё одного, если не врага, то недруга. А все эти бреши и рокировки по принципу домино рушили уже сложившуюся структуру. Так что весна выдалась на редкость напряженной и суетной. По-моему, отец до сих пор ждет, чем аукнется нам тот взрыв на заснеженной лесной дороге.
Почему мне это вспомнилось? Смутная аналогия – предательство и убийство. Это было во все времена, и это осталось до сих пор.
Убийцу тогда так и не нашли.
Что меня разбудило – не знаю. Может быть, крикнула ночная птица, или просто я вздрогнула во сне. Рядом тихо похрапывал Кирилл. Он всегда храпит, когда выпьет, хотя делает это крайне редко. И тогда его из пушки не разбудишь.
Отчего-то вспомнилось наше свадебное путешествие. Было оно не слишком веселым, со дня смерти мамы минуло всего полгода, и в доме был траур. Поэтому наша свадьба была скромной. Относительно скромной, конечно. Вначале мы поехали в обычный районный ЗАГС и расписались. Эта процедура показалась мне удручающей. Даже в сравнении с тем, как все происходило, когда я выходила замуж за Игоря. Опять пафосная дама в розовом костюме, блюдечко с кольцами и заученные наизусть фразы о любви и согласии. Мы терпеливо прошли все этапы. Единственное – шампанское пить не стали. У дверей нас ждали всего две машины, отец в ЗАГС не поехал, были только мы и свидетели.
А вот в церкви венчание прошло куда более трогательно и торжественно. Помню капли желтого воска, стекающие со свечи на мои белые перчатки, и юного служку, державшего надо мной венец. Он прошептал, что свечу нужно наклонить слегка вперед, чтобы не обжечься. Кирилл в строгом черном костюме неподвижно замер рядом, и мне казалось, что я слышу, как стучит его сердце. Сосредоточенное лицо, складка, залегшая между бровями. Заметив, что я смотрю на него, он улыбнулся мне самыми краешками губ. Батюшка говорил напевно и красиво, хор звучал так, что у меня наворачивались слезы, хотя сентиментальностью я никогда не страдала. И даже отец, когда мы вышли из храма, был непривычно размягченным и ласковым.
А сразу после этого мы уехали. Не было никакого свадебного обеда, пьяных гостей, пытающихся переплюнуть друг друга дороговизной и оригинальностью подарков. Мы просто сели в самолет и улетели из слякотной московской осени в тропический рай. И наша первая ночь была не в роскошных апартаментах, а в удивительно уютной маленькой гостинице на Таити – стены покрыты ажурными циновками, в окна светят огромные звезды, а под потолком висят гирлянды огромных цветов, роняющих лепестки нам на кровать. Облако-кровать, пахнущую белыми, мерцающими в лунном свете цветами…
Я поерзала, пытаясь устроиться поудобней, но твердость земли ощущалась сквозь спальник и вызывала раздражение. Всё-таки я неженка. И ещё какая неженка. Нашла, что вспоминать!
Почудилось мне, или действительно где-то вдалеке раздавалась музыка, словно кто-то перебирал струны гитары?
Я выбралась из палатки.
Снаружи было темно, ни малейшего намека на рассвет. Значит, спала я совсем недолго, ведь летом светает рано. Колкие холодные звезды вразнобой мигали на небе. Стоп, а наш костёр? Ромка остался ночевать около него, в палатку лезть наотрез отказался. Мы соорудили ему удобную постель из потников и двух наших курток, и он тут же уснул, свернувшись трогательным калачиком. Но теперь костер потух и ничего не видно.
Я не стала будить мальчика, обошла место, где по моим предположениям он спал, стороной. Лошадей видно не было, и я встревожилась. Будить Кирилла бесполезно, а глянуть, куда подевались Брайан и Байярд, не мешало. Оба были не из тех, кто станет ночью болтаться по лесу, все-таки выросли практически у меня на руках. Отец завел конюшню именно для меня. И первой моей лошадью была Баядера, кобыла тракененской породы. Была она смирной и обладала прекрасным чутьем. Оба её сына пошли в мать. И куда они отправились, спутанные и в темноте?
Сориентировавшись, я решила, что они либо на лугу перед домом, либо ушли по тропе.
Пришлось лезть в палатку и отыскивать фонарик. Кирилл даже храпеть не перестал! Я погладила его по колючей щеке и улыбнулась – спит сном младенца.
Вначале я осмотрела все вокруг – Ромка тоже спал, укрывшись курткой с головой, наружу торчали только ноги в трогательных детских полосатых носках. Рядом валялись сапоги.
Потом я отправилась вдоль луга. Фонарик был очень мощным, и луч от него пробивался метров на тридцать, если не больше. Нет, лошадей поблизости не было.
Тогда я вышла на тропу и прошла вперед до болота. В трясину кони, конечно, не сунутся, но проверить стоит – могут топтаться где-нибудь по краю. Но болото было тихим и пустынным, только завозилась в камышах разбуженная мной какая-то птица.
Я повернула обратно. Миновала поворот к лугу и тут увидела в темноте конский силуэт. Это был Байярд, слегка растерянный, но не испуганный. Один.
– Где Брайан? – грозно спросила я у него.
В ответ услышала только глубокий вздох. Вот как, один – смирный мальчик, бродит неподалеку. А второй? Я быстро сняла путы с ног Байярда, этой же веревкой взнуздала его и запрыгнула на теплую лошадиную спину.
Копыта коня ступали почти неслышно, я выключила фонарик и изо всех сил всматривалась в темноту. Тропа казалась бесконечной, но совсем не страшной. И музыка послышалась снова – где-то впереди, за поворотом и слева. Интересно, это галлюцинации, или тут и правда кто-то музицирует в ночи?
А вот это уже интересно. Приглядевшись, я заметила красный отблеск. Костер? Байярд фыркнул и заспешил, почти переходя на рысь. Но мне совсем не улыбалось схлопотать по лбу какой-нибудь веткой, и я сдержала его. К тому же, неизвестно, кто здесь может оказаться, а встретиться с незнакомыми людьми в таком медвежьем углу не всегда безопасно. Так что пришлось почти красться в темноте.
Это действительно был костер. В его свете были видны сидящие около него люди и…
– Брайан! Вот ты где, паршивец! – разозлилась я.
Музыка смолкла, и одна из человеческих фигур встала во весь рост и голосом нашего недавнего знакомца Николая воскликнула:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70232746&lfrom=174836202) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
