…Тенгиль вернулся уже после полудня. Принес тяжелую кису, бросил ее на пол, оглянулся по сторонам:
– А где твоя ученица?
– Не знаю, – нервно откликнулась ведьма. Фритьофдоттир уже и сама начала переживать. Зря она ее отпустила. В прошлый раз поход дисы к курганам только чудом ничем плохим не закончился – но тогда рядом был Тенгиль, а сейчас…
– Я же говорил, никуда не уходить!
– Я ей не сторож!
– Так твоя же ученица? – насмешливо фыркнул воин, и ведьма поспешно прикусила язык. Конечно, Неквисон и так понял, зачем сейдкона тащит с собой дису, но лучше бы он перестал об этом напоминать!
– Не вернется до утра – уедем без нее, – сухо сообщил Тенгиль, опускаясь на колени рядом с сумою и развязывая ее.
Вытащил из кисы шерстяной плащ, крашенный в синий цвет, протянул его ведьме:
– Держи, накинешь вместо своего.
Сейдкона недоумевающе уставилась на него:
– Зачем?!
– Твой слишком приметный, – пожал плечами Неквисон. – Ученица твоя, еще ладно, в таком наряде многие ходят, а на твой плащ позариться могут. С посохом тоже надо что- то сделать…
Гейдрид, уже подхватившая теплую ткань, отдернулась в сторону, словно гадюку увидела:
– Я с ним не расстанусь! Его тетка Эриннборг принесла, до того, как ее добрые соседи в горы забрали!
Воин вздохнул, попытался воззвать к ее разуму:
– Здесь не фьорды. Даже у нас уже признали вне закона нелюдей. Скоро и сейдом заниматься нельзя будет… А все законы – отсюда, к нам на север идут. Даже здесь на тебя могут косо смотреть, а поедем дальше, вглубь, там и вовсе скажут, что ты против Единого идешь.
– Может, ты мне еще предложишь штаны надеть? – не выдержала ведьма.
Пусть она и не была судьей на тинге, но основы законов знала: коли женщина обряжается в мужское платье, супруг, как узнает, может потребовать расторжения брака.
Тенгиль усмехнулся:
– Когда я возьму тебя в жены, это причиной для развода не будет. Обещаю.
– Если, – сухо поправила его ведьма.
Воин только шире улыбнулся:
– Когда.
Чуть слышно скрипнула дверь: диса перешагнула порог. Сейдкона, облегченно вздохнув – не придется нелюдь искать! – повернула голову и охнула: лицо ученицы было перепачкано грязью, плащ она где- то потеряла, а в глазах Аудню плескался страх…
…Выйдя утром с постоялого двора, ученица ведьмы направилась к храму Единого. Дорога сама ложилась под ноги. Узкие улочки петляли меж домами, грязь на дороге заляпала сапоги, а диса все спешила вперед. Казалось, что–то звало, что- то тянуло ее вперед. Она и сама не могла объяснить, что заставило выйти ее из постоялого двора. Казалось, тихий, едва слышный голос шепчет на ухо: «Пойдем!», зовет за собой, требует бежать вперед…
Конечно, так бывало возле капищ – Вератюр и Вингнир часто звали добрых соседей в свои дома – но здесь- то нет старых богов! Местные поклоняются Единому!
Пару раз диса поймала на себе изучающие взгляды. Аудню вздрагивала, приглаживала волосы, стараясь, чтоб из- под прядей не выглянул случайно краешек острого уха.
Подол сарафана уже заляпался грязью. Каймовая вышивка лентой ободралась и неопрятным хвостом волочилась сзади – диса успела несколько раз наступить на нее. Настроение, и без того не особо радостное, с каждым мигом все сильнее ухудшалось.
Самым противным было то, что ученица ведьмы и сама толком не могла бы объяснить, что выгнало ее с постоялого двора. Глупо рассчитывать, что здесь, в городе находящемся под рукою Единого, откликнется кто- то из старых богов…
Понимая это диса несколько раз пыталась свернуть на боковую улочку, надеясь, что наваждение, зовущее ее к центру, пройдет, но стоило только сделать шаг в сторону, как в ушах противно начинало звенеть – боги, порой, бывают очень настойчивы.
Был в этом городе и еще один недостаток – большинство домов было затянуто синей сеткой – прозрачной, невидимой глазу, но ощущаемой внутренним зрением. Эти странные неводы поднимались от земли, опутывали здания, плотной пеленой скрывали двери и окна… В первый момент, заметив это непонятное переплетение краем глаза, диса решила, что ей показалось – тем более, что над постоялым двором ничего подобного не было – но, чем глубже в городок продвигалась Аудню, тем чаще она замечала эти сети.
Дома перед главной площадью были опутаны даже не сетью, а какой- то тканью – толстой, пульсирующей лиловым цветом, струящейся и дрожащей под порывами ветерка.
Построенный на месте старого капища Храм Единого и вовсе был невиден под этим покрывалом. Пелена, окутывающая высокое строение, пульсировала ядовитым синим светом, и, даже зажмурившись, нельзя было укрыться от него. Диса попыталась прикрыть лицо ладонями, надеясь, что никто не заметит ее жеста, но свет, казалось, пронзал все преграды и противными пушистыми ворсинками щекотал кожу изнутри. А над всем этим горел странный символ – спираль, перечеркнутая короткой линией, соединяющей начало и конец.
Аудню тихо всхлипнула, чувствуя, что еще чуть- чуть – и она не выдержит: закричит, заплачет, упадет…
Впереди и сбоку что- то мелькнуло: словно эта мерзкая синяя пелена вдруг качнулась влево, открыв на несколько мгновений проход.
Диса вздрогнула, отвела руки от лица, прищурилась, пытаясь разглядеть, что это было – благо, никто из местных жителей не обратил внимания на ее жест, решив, видно, что она прикрыла глаза от благоговения.
По площади прошел, чуть подволакивая левую ногу, монах в серой рясе. Остановился подле неприметной узкой дверки, распахнул ее и прошмыгнул внутрь – синяя пелена колыхнулась из стороны в сторону, и диса только сейчас поняла, что над дверной створкой невидимого покрывала нет.
Не думая уже ни о чем, надеясь только укрыться от этого лилового света, выжигающего все в голове, Аудню рванулась вперед, схватилась за дверную ручку, и, потянув ее на себя, проскользнула вслед за монахом внутрь храма.
Здесь надоедливое сияние было чуть послабее, лилось лишь из- за спины, и диса смогла позволить себе проморгаться.
К счастью, монах, вслед за которым она прошмыгнула внутрь храма, уже ушел, так что можно было оглядеться по сторонам.
Узкий коридор, у самого потолка светящиеся ровным зеленоватым светом шары – странная, не знакомая магия, но по крайней мере, от нее не болела и не кружилась голова, – на полу – свежая солома.
В храме Единого, зов, приведший Аудню внутрь здания, стал чуть тише, но дисе все равно казалось – прикрой глаза, прислушайся, и вновь услышишь: «Иди сюда! Поспеши!»
Ученица ведьмы вздохнула и осторожно пошла вперед.
Пол шел под небольшим наклоном, коридор вилял то вправо, то влево – видно, он уже ушел под землю и сейчас следовал по старинным катакомбам.
Вскоре тоннель раздвоился, потом еще раз, и еще… Боковые проходы отходили под немыслимыми углами, но у дисы ни на миг не возникало сомнения, куда ей идти – чем дальше она шла, тем явственней звучал зов, манящий вглубь катакомб.
Где- то на грани сознания билась мысль, что Аудню слишком повезло, что она смогла проникнуть сюда, что монах, ушедший вперед, может замедлить шаг, и диса обязательно нагонит его, что она может столкнуться с кем- то еще – не может же такая удача длиться вечно! – но зов был сильнее.
Чем глубже спускалась Аудню. тем сильнее менялись тоннели. Кладка из ровных, плотно пригнанных между собой камней сменилась сперва огромными, плохо обтесанными булыжниками, затем – и вовсе слились в сплошные поверхности, напоминающие обломки скал.
Солома с пола давно пропала, лишь кое- где валялись отдельные травинки. Потолок стал ниже, угрожающе навис над головой, а меж светящимися зелеными шарами появились синие: когда диса проходила мимо них, ученице ведьмы казалось, что она идет под водой.
А потом коридор в очередной раз вильнул в сторону, и где- то там, впереди и слева, послышались голоса.
Диса вздрогнула от неожиданности, и зов, круживший голову и ведший вперед, внезапно приглушился, стал тихим, едва заметным – словно тот, кто вел Аудню, решил, что она уже достигла своей цели.
Ученица ведьмы на миг остановилась, прижалась боком к стене, а затем осторожно, крадучись пошла вперед. Что бы не происходило – именно ради этого она и пришла сюда.
Наверное.
За углом обнаружилась огромная зала – на стенах были расположены гладко отполированные панели – бронзовые зеркала? – высокий потолок был едва различим в вышине. Зеленоватый свет, лившийся из расположенных на уровне человеческого роста шаров, придавал находящимся в комнате людям какой- то трупный вид – диса в первый момент даже решила, что перед нею драуги, но нет, все они были живы.
Четверо мужчин одетых в монашеские рясы были заняты своими делами. Двое сидели за столами, перекладывая какие- то бумаги, третий замер возле стены, пытаясь что- то разглядеть в глубине мутного зеркала, а четвертый – видно, за ним Аудню и пришла – замерев неподалеку у входа, скинул с головы капюшон и торопливо что- то пил из глиняной кружки.
Допил, поставил на край стола и выдохнул:
– Все. Что ты там спрашивал?
– Как обычно, – оглянулся монах, изучавший зеркало. – Как прошел тур? – ладонь его застыла на гладкой поверхности, словно он нащупал там что- то важное.
Его собеседник пожал плечами:
– Средне. Десять проколов, но поймать удалось всего троих. Шестеро сбежали обратно, один – мимо… – помолчал и тоскливо добавил: – Как же мне надоела эта деревня! Я уже устал здесь торчать. Хочу домой, хочу настоящего кофе, а не этих помоев… Шоколада хочу, в конце концов!.. Слушайте, может, пнем местных? Пусть они в Винланд смотаются… Одна экспедиция, это не так уж и много… А у нас зато какао будет!
Монахи захохотали в голос – диса так и не поняла, что же смешного было сказано. Впрочем, она и так понимала, хорошо если половину. Вроде слова все знакомые – да и каждый из добрых соседей любой человеческой речью владеет – но все вместе звучало какой- то непонятной тарабарщиной.
– Какао ему, – фыркнул один из сидевших за столом – Аудню только сейчас поняла. что это молодой парень, ее ровесник. – Может, тебе еще и шампанского? Здесь как раз лет через тридцать додумаются бузиной пино нуар улучшать. А там, глядишь, и до осветления недалеко.
– Лучше вельшрислинг, – мягко поправил его второй. Глаза подернулись легкой пеленой мечтаний. – Местный Пьер Периньон еще не скоро появится.
– Не люблю плесень, – отмахнулся первый и вновь повернулся к пришельцу: – Так, показывай, кого поймал.
– Может, сперва расходник все- таки дашь? – фыркнул его собеседник. – Смысл два раза бегать?
– Три расходника? – сидевший за столом вскинул руку, показывая три пальца.
– Одного хватит. Я все выпускать не буду.
– Сходишь? – Молодой покосился на стоявшего возле стены.
Тот вздохнул, сделал шаг в сторону, провел ладонью по ближайшему зеркалу, и то легко сдвинулось в сторону, открыв узкий проход, освещенный все теми же зелеными шарами…
Ждать ушедшего пришлось недолго. Выглядывающая из- за угла диса даже не успела сообразить до конца, что происходит, как монах вернулся, волоча за руку зареванную девчонку лет шести. Пленница дернулась в сторону, показавшийся из- под подола синего сарафана длинный коровий хвост попытался обвиться вокруг ноги монаха, но тот оказался быстрее – наступил на кончик, а когда девчонка взвизгнула от боли, хохотнул и резко толкнул ее в плечо, заставляя выйти вперед.
Аудню зажала руками рот, поняв, кто перед нею.
Хульдра. Дитя Сокрытого Народа
Но… Как она здесь оказалась?! Зачем ее привели сюда?
Монах широким размашистым шагом вышел на середину залы, остановился напротив девчонки и вскинул левую ладонь – блеснул широкий обод кольца. На кончиках пальцев возникли крошечные синие искры. Разбухли до размера ячменного зерна, а затем соскользнули вниз к ладони, обтягивая кожу в какое- то подобие перчатки. Дошли до запястья – и в тот же миг посланник Единого резко дернул кистью, словно отбросил что- то в сторону.
Перчатка раскололась, осыпалась легкими брызгами, и на пол упал, приземлившись на четыре ноги, созданный из воды гепард. Прозрачная, похожая на ожившую статую из горного хрусталя, огромная кошка зевнула, хлестнув себя хвостом по телу – в разные стороны полетели мелкие капли.
Монах опустил руку, прикоснувшись ладонью к водяному зверю – пальцы легко прошли сквозь призрачную шкуру, погрузились в состоящую из множества струек плоть – и ласково, напевно обронил:
– Фас.
Зверь прыгнул вперед.
Призрачные клыки полоснули по горлу девочки, и та начала заваливаться на спину…
Упавшая на пол ледяная статуя раскололась на множество кусков.
Диса истошно завизжала.
Гепард осыпался легкой капелью, которая через несколько мгновений вновь впиталась в кольцо на руке посланника Единого…
Сидевший за столом монах первым понял, что у состоявшегося спектакля оказалось слишком много зрителей. Вскочил, и, прежде чем Аудню успела хоть что- то сообразить, вытащил ее из коридора в залу. Не дождался, пока она замолчит, и резко хлестнул свободной рукою по щеке:
– Заткнись.
Диса вздрогнула, закусила губу и застыла, напряженно глядя на монаха, а тот осторожно коснулся волос пленницы, завел прядь с лица, и усмехнулся, разглядев заостренное ухо:
– Нелюдь! – оглянулся на своих друзей. – Вальдо, ты опять не закрыл виварий? Я уже сто раз предупреждал.
Аудню вдруг поняла, что зов, манивший ее сюда, стих.
– Да закрывал я! – возмутился тот, кто привел девочку.
– «Закрывал»! – возмущенно фыркнул монах, до этого молча сидевший за столом. – Следить за клетками надо! А то ты так закрываешь, что мне потом вивисекторскую по три раза отмывать надо.
Диса почувствовала, что дрожит всем телом – прислушайся, и услышишь, как стучат ее зубы.
– Я закрывал! – упрямо повторил посланник Единого. – Можешь пойти проверить, все замки на месте.
– Но не сверху же она пришла!
– Да какая разница, даже если сверху, – отмахнулся монах, создавший водяное чудовище. – У меня как раз еще пара ундин остались… Вот сразу и проверим…
– Опять лед? – скучающе поинтересовался тот, что привел девочку.
– Зачем повторяться? Попробуем обезвоживание.
Новый жест – резкий, рваный – и на пол рухнули уже две рыси: зеленая, созданная из затхлой болотной воды, и прозрачно- синяя, будто из клочка неба сотворенная. Хищники скользнули вперед, ощерив огромные клыки…
Испуганно пискнув, диса отступила на шаг. Еще один… И лишь потом поняла, что ее уже никто не держит.
Встретилась взглядом с насмешливыми глазами монаха… И рванулась прочь, подгоняемая насмешливым свистом и улюлюканьем.
Звери летели следом.
Юбка путалась под ногами, Аудню уже несколько раз наступила на подол, и чудом не упала, смогла удержаться… А рыси словно играли с ней: почти настигали, уже были готовы кинуться на спину, но вдруг отставали, замедляли шаг, а затем вновь мчались вперед, норовя вонзить клыки…
Диса уже начала задыхаться от изнеможения. Голоса монахов давно стихли, а бесконечные коридоры все кружили перед глазами… и после очередного поворота ученица ведьмы вдруг выбежала навстречу тем самым хищникам, что до этого гнались за ней.
