А потом оборвалось, резко, неожиданно. Лишь лопнувшая струна ударила по груди, выбивая дыхание из легких, заставляя хватать ртом воздух, выжигая весь мир вокруг…
…Гормо Даккен резко сжал зубы, проглотив рвущееся наружу ругательство. Выпрямился, оглянулся по сторонам. Если бы струна лопнула чуть позже – он бы успел добраться до самой окраины города – а там, возле самой свалки маготходов, вряд ли бы кто им заинтересовался – слишком редко туда люди заходят. Хорошо если местный надзиратель раз в полгода заглянет, эльфов протравит.
А вот сейчас до этой самой свалки только предстояло добраться: Черный стоял во дворе среди многоэтажек. Судя по всему – район был не из богатых, построенный из нестабильных комплектов: строения изгибались под странными углами, закручивались штопорами и обрывались уходящими в пустоту лестницами, приделанными прямо к стене, безо всякого выхода.
Здесь искажения гуляли вовсю. Окна переползали с одного места на другое, двери то уменьшались, то увеличивались, деревья во дворе выпускали сиреневые цветы, осыпавшиеся уже через мгновение….
Но это- то все было привычным – мало ли флуктуаций гуляет по Домовому Острову? Странным было другое. Все искажения во дворе словно притягивались к одному зданию.
Невидимый магнит – а может, наоборот, источник? – манил флуктуации, выгибал их дугой, тянул к одной точке… К одной внешне ничем не примечательной высотке. Вокруг нее вселенная шла волнами, дробилась и изгибалась, стягивалась к ней, скатывалась в бездну ирреальностей, до которых уже не получалось дотянуться, которыми нельзя уже было управлять…
И дом- то был совершенно обычным.
Если, конечно, не знать, кто может жить в этом районе и в этом доме.
– Лейден! – зло прошипел Черный.
Это ведь из- за него у Руты начался припадок! И можно было догадаться, что если девушка вдруг внезапно пропала из своей комнаты, не предупредив отца, что отправилась гулять, то в этом обязательно замешан проклятый Крапчатый.
Черный крепче сжал в руке трость и шагнул вперед: жемчуга в глазах рукояти – койота недобро блеснули серебром.
Глава третья,
в которой Хельдер находит нечто странное,
Адам понимает, что от него еще что- то скрывают,
а Гормо Даккен отправляется на поиски дочери…
Сказать, что Руте было плохо, значит не сказать ничего. У девушки кружилась голова, каждый вздох давался с трудом, а каждый новый взгляд вокруг вызывал новый удар хлесткой почти ничем не объяснимой паники. «Почти» – потому что любой нормальный человек поймет, что окружающая его обстановка не должна быть столь стабильна и неизменна.
Понятно, что ты можешь застрять в Стремнине, среди стабильностей, но не до такой же степени…
Страх хлесткими щупальцами бил по обнаженным нервам, мутя сознание, кружа голову… Рута зажмуривалась, мотала головой, пытаясь ухватиться о скатывания в бездну ужаса… Стоило открыть глаза – и девушка где- то вдалеке, на периферии зрения улавливала легкие солнечные зайчики искажений – вот на серой стене распустилось розовое пятно обоев, вот зарешеченное окно под потолком отрастило пару ставен, вот колченогий стул, стоявший у двери на миг оборотился удобным креслом – но стоило повернуть голову, и все вновь застывало в неподвижности и стабильности. И не разберешь – действительно ли мимо проскользнуло столь привычное искажение или почудилось все…
Протяжно заскрипела дверь и на пороге появилось двое парней. Крепких, темноволосых, в черных футболках и джинсах. На груди – бронзовый кулон в виде расправившей крылья птицы. Сердце кольнул новый страх. Вороны. Проклятые вороны.
Откуда они здесь? Что случилось после комнаты, где был заперт Первый? Где вообще очутилась Рута? Что произошло?
Девушка замерла, судорожно хватая ртом воздух, чувствуя, что еще мгновение – и она скатится в пучину обморока…
Один из незнакомцев шагнул вперед, перехватил в воздухе ладонь Руты и быстрым, резким движением натянул ей на запястье тонкий тканевый браслет в крупную ячейку – словно из марли сделанный.
Беснующаяся где- то там на краешке зрения нестабильность резким всплеском исчезла из виденья. Рута даже хлопок отчетливый услышала, словно кто- то пальцами щелкнул.
И головокружение мгновенно прошло.
– Пошли, – коротко приказал второй ворон, по прежнему неподвижной статуей стоявший в дверях.
Девушка вздохнула и покорно шагнула к выходу.
Что ей делать дальше, она совершенно не представляла.
И от этого было только страшнее.
Огонь удалось разжечь с третьей попытки. Мало того, что Хельдер и так себя неважно чувствовал, так и с магией на Стеклянном острове, похоже, было туго. Особенно, если ты Крапчатый, и способностей у тебя – раз, два и обчелся.
Где- то на краю сознания крутилась мысль, что пробовать на вкус подкинутых птицей зверюшек не стоит. Во- первых, животные сами были прозрачными, как стекло, и неизвестно, не начнешь ли ты, попробовав их «остекленяться» с двойной скоростью – а Хельдеру еще сестру надо найти – а во- вторых, вороны – падальщики. Нет, понятно, что местные зайчики пойманы совсем недавно, это заметно, но не известно, в какой дряни копалась птица до этого, чем у нее клюв и когти перемазаны…
Впрочем, выбирать особо было не из чего, а потому глас рассудка заглох быстрее, чем проявился.
Поджарив, а точнее, почти полностью спалив нежданное приобретение, Крапчатый наскоро перекусил и, собравшись с силами, отправился вглубь острова. Пора было что- то делать и как- то отсюда выбираться.
Ветер мягко перебирал позвякивающую листву, солнечные зайчики отражались в стеклянной траве, разбрызгивались по сторонам и парню приходилось то и дело щуриться, прикрывая лицо рукою.
Огибая очередное прозрачное дерево, Хельдер попытался припомнить, что он еще знает про местную флору и фауну. Ну, кроме того, что находиться здесь можно не больше нескольких дней, а то сам станешь таким же стеклянным.
Хищников здесь не водилось, так что опасаться, что напорешься на какого- нибудь местного тигра не приходилось.
С другой стороны – люди здесь тоже не жили, так что надеяться, что наткнешься на кого- нибудь, кто сможет отправить домой не стоило.
Крапчатый вздохнул: если бы он мог создать портал подобный отправившему его на Запретный остров… Сейчас даже не столь важно, куда бы он вел. Попасть бы куда- нибудь в чуть более обитаемую часть реальности – и было бы все намного проще…
Как минимум – было бы проще отыскать Имке.
Что с ней? Как она?
Койот ускорил шаг.
Зря.
Ботинок скользнул по попавшему под ноги камню, нога повернулась – резко, больно, и Хельдер сдавленно взвыл, помянув Первого. Будь здесь Имке, та бы сразу принялась за воспитание брата.
Ворон над головой насмешливо закаркал – издевался что ли?
– Чтоб ты сдох, – зло прошипел парень, ощупывая щиколотку.
Вроде ничего не сломал, можно идти дальше.
Лейден яростно пнул здоровой ногой проклятый камень, тот отлетел в сторону, запрыгал меж деревьев… и с легким бульканьем растворился в воздухе. Только радужные круги по воздуху пошли.
Крапчатый так и замер с открытым ртом: уж этого- то он точно не ожидал…
Одно дело, когда на Запретном острове обнаруживаешь какую- то пакость, больше всего напоминающую ведущий на соседний остров портал – и совсем другое, когда сталкиваешься с этим на банальном Стеклянном.
Да и то – с Запретного давешний переход так и не увел, просто обстановка сменилась, а вот что будет здесь?
Юноша, припадая на больную ногу, доковылял до места, где исчез булыжник, осторожно протянул руку… Пальцы напоролись на невидимую стену. Наощупь – из плохо отшлифованного камня.
– Что за пакость? – только и смог выдохнуть путешественник. Камень, значит, свободно проходит – а человека эта стена не пропускает?
И сразу возникает новый вопрос: насколько эта преграда высока, и насколько в разные стороны расходится? До самого края острова или как? И, сразу, чтоб два раза не ходить – что находится за нею?
– Иногда, если очень захотеть, свет может обретать свойства жидкости. И тогда он просто обтекает предметы, делая их незаметными, – вкрадчиво мурлыкнул подле левого уха Хельдера знакомый голос Первого.
Парень резко обернулся: после всего происходящего он уже и не сомневался, что может сейчас увидеть скалящуюся морду творца, но за спиною у Крапчатого было пусто…
Хельдер задумчиво провел ладонью по невидимой преграде.
Интересный вопрос тогда всплывает. Даже два. Что находится за этой «обтекаемой» стеной? И появилась ли она здесь сама по себе или ее кто- то поставил?
И вот что- то умное подсказывает, что прежде чем сбежать с этого острова и найти Имке, придется на эти два вопроса ответить….
Хельдер вновь задумчиво поколупал пальцем невидимую стену. По большому счету, парня совершенно не должно было интересовать, что же находится за преградой. Тут главное со Стеклянного острова выбраться, а не лазить куда ни попадя. Это с одной стороны. А вот с другой… а если то, что там спрятано как раз и поможет сбежать отсюда?
Над головой раздалось насмешливое карканье. Лейден поднял глаза: надоедливый ворон, сложив крылья, завис в воздухе. Нет, понятно, что он сейчас попросту сидел на этой самой ставшей поперек дороги стенке, но поскольку преграда была не видна – впечатление складывалось соответствующее…
Крапчатый прикинул на глаз расстояние от земли до птицы – пара брасов , не больше. Вроде и не высоко, но не допрыгнешь… А пытаться просто так забраться по стене, не видя даже за что можно ухватиться – это надо быть полным идиотом.
Над головой вновь раздалось карканье.
– Чем смеяться, лучше бы лестницу спустил, – зло буркнул Крапчатый.
По голове что- то несильно стукнуло, парень поднял взгляд и остолбенел: из пустоты свешивалась веревка с навязанными на ней узлами…
– Ты… точно не Другой?! – только и смог выдохнуть Лейден. У него уже почему- то даже не возникало сомнений, что вслед за Койотом, создателем этого мира, Крапчатому решил явиться сразу и его противник. А почему бы и нет?
Комментариев от птицы на этот раз не поступило…
Выбирать, впрочем, особо было не из чего. Лейден подергал веревку, убедился, что она, каким бы образом не была закреплена, обрываться вроде бы не собирается, и, вздохнув, принялся карабкаться наверх.
Забраться удалось с трудом. Веревка натирала ладони, узлы оказались завязаны неравномерно – кое- где приходилось просто подтягиваться, а Хельдер до сих пор не слишком хорошо себя чувствовал, – да еще и периодически раздававшееся над головой карканье безумно раздражало: от каждого нового крика птицы звенело в ушах и начинало мутить.
Наконец, ладонь нащупала край стены, Лейден подтянулся последний раз, выглянул из- за невидимой преграды… И понял, что лучше бы он ее просто обошел…
Майя сидела, мрачно ковыряя пальцем стену. Сон про Первого, что ни говори, был идиотский. Ну нельзя же, в самом деле пройти через стену просто оттого, что ты очень- очень- очень это захочешь! Не бывает такого!
Ага, и параллельных миров не бывает. И разговаривающих койотов. И меняющихся как в калейдоскопе комнат! Всего этого тоже не бывает. Но ведь было же…
Девушка вздохнула. Как все было просто, когда она верила, что все происходящее – просто галлюцинация… Сидишь себе в психушке, слюни пускаешь, дверную ручку грызешь, а вокруг все бегают, мельтешат… А сейчас – даже на галюники ничего не спишешь…
Нет. Понятно, что сон – иногда всего лишь сон. Точнее, чаще всего – лишь сон, но с другой стороны… Адам ведь тоже сперва приснился, а потом уже Майя его в реальности увидела. И честно говоря, Лашкевич до конца не определилась, то ли радоваться, что она- таким встретила своего «принца на белом коне», то ли горевать, что знакомство с ним привело ее в эту вот камеру.
Но попробуем все- таки размышлять логически. Происходящее вокруг – не галлюцинация. Говорящий койот – местный демиург, запертый собственным жрецом в клетке. Майя, по словам все того же жреца, Серого, обладает толикой крови этого самого демиурга и способна влиять на искажения, кружащиеся вокруг… Ладно, не будем преувеличивать, сейчас все вокруг стабильно и меняться не собирается, но это можно списать на необходимость удержания местного бога в плену. А что, вполне подходящая, рабочая версия! А раз, так продолжаем думать дальше.
Лашкевич задумчиво потерла переносицу.
На чем мы остановились? Итак. У Майи якобы есть способности влиять на окружающий мир. И тут уже возможны два варианта. Оптимистичный: Койот, он же Первый, сумел каким- то образом достучаться до подсознания пленницы и передать ей информацию, как выбраться наружу. И реалистичный: впечатлившись событиями последних дней, девушка просто придумала разговор с Койотом.
Проверить, в принципе, какая версия верна, довольно просто: хорошенько разбежаться… И дальше, понятно, будь как будет…
Вот только Лашкевич подозревала, что результат получится совершенно не утешительный. И неизвестно, согласится ли тюремщик лечить ее потом от черепно- мозговой травмы.
Послышались шаги. и девушка вскинула голову: за решеткой остановился, уставившись на нее долгим, немигающим взглядом, уже знакомый человек – глава Серых, Мист Харб.
Играть в гляделки Майе не хотелось. Особенно после всяческих таких неправильных снов. И тут, пожалуй стоило сказать что- то умное, язвительное, но ничего хорошего в голову не приходило, а совсем уж хамить человеку, который запер тебя в камере и явно не расположен выпускать – было бы глупостью.
Впрочем. поразмыслить, куда бежать и что делать, Майе так и не удалось. Нет, понятно, что из камеры особо- то не убежишь, но сам факт… как бы то ни было, к тому моменту, как глава Серых решил, что пора что- то сказать, и уже даже рот открыл, камень около его ноги, внезапно расцветился нежно- розовым оттенком. А затем и вовсе заместился зеленой травой, за один миг выпустившей длинные стрелки и заколосившейся.
Мужчина с шумом захлопнул челюсти и зло прошипел:
– Кровь Первого!
Кажется, в его планы не входило появление искажений.
Майе показалось, что она слышит знакомое хихиканье. Оборачиваться, искать взглядом Койота было бесполезно – и так ясно, что его здесь нет, так что девушка состроив максимально скучающую мину, принялась изучать взглядом своего гостя – тем более, что умных тем для начала разговора в голову не приходило. Не будешь же, в самом деле, биться в истерике и орать: «Выпустите меня отсюда, я маме пожалуюсь!» Дураку ясно, что не выпустят.
Серый, меж тем, резко, как- то истерично дернул рукою, словно ловил что- то в воздухе или пытался муху прогнать. Травинки у его ноги прижались к полу, как во время сильного ветра, а потом и вовсе растворились в воздухе.
Мужчина перевел взгляд на молчаливую Майю, зло дернул уголком рта и обронил:
– Мы еще продолжим разговор.
Лащкевич очень хотелось съязвить, что они вроде бы даже и не начинали разговаривать, но девушка была уверена, что ее непревзойденного чувства юмора сейчас никто не оценит и не поймет. Приходилось держать язык за зубами.
Шаги ушедшего от камеры Харба были практически не слышны. Майя дождалась пока стихнут и они и вновь задумчиво подперла ладонью голову. И все- таки, можно верить этому сну или нельзя?
Адам до обеда находился в полной прострации. Отвечал невпопад на простейшие вопросы, не мог правильно рассчитать статистическую вероятность… К двенадцати часам Скориков, сидевший за соседним столом, сдался:
– Верин, ты тормозишь, как стоп- кран. Что у тебя вчера случилось?
И тут бы рассказать все, объяснить про Руту и Имке, про Майю… Но подписка… Проклятая подписка путала все карты.
– Ничего, – зло буркнул парень, уткнувшись взглядом в монитор.
Распространяться не было никакого желания. Во- первых, никогда особо не дружили, чтоб вот так вот всю подноготную выкладывать, а во- вторых… чтобы что- то объяснять, нужно это что- то понимать. А у нас нет никаких знаний о происходящем.
Хотя надо быть честным. Не только знаний, но и мозгов.
