Петр Альшевский "Кира"

на мужиков с огромными болтами
без ощущения своей мужской
ничтожности
взирать у Вихляева не выходит.
Его писательница эротических сцен избегает,
ее направленность – самопожертвование
советских солдат,
от правительства за каждый том ей аванс,
колбасу по три тысячи за килограмм
она покупает.
Заставленные антиквариатом хоромы,
личный раболепный мужичок,
с высокомерным презрением
она к его вожделению.
Меня Вихляев не хочет,
и я тоже его теперь презираю,
потертый,
вытащенный из кладовки халат
я нарочито накинула.
Чтобы я когда-нибудь еще тебя соблазняла?
Выкуси! – Александр Васильевич Суворов
пошившему его блестящую форму портному
на просьбу оплатить
заявил.

Я не одна – с пылесосом.
Вихляев мной изгнан,
скоро будет забыт,
его каштановые волосы
после него не остались,
но я их вижу,
остервенело подвергаю
засасыванию,
уменьшенной копией самой себя
мне бы на хрустальном паровозике
к полянам диких ромашек,
мантру, гарантирующую любовь,
в благоухании прочитать,
никогда не надоедающего любовника
вы хотя бы мне предоставьте.
Небеса!
С вами, выглядывая в окно,
я разговариваю.
Бабки у подъезда не сидят,
какие сидели,
померли,
сверкающий логотип супермаркета
манит меня пройтись.
Пол-литровая бутылочка крепкого алкоголя
мне повредит, но я бы ее с кем-нибудь
разделила,
интеллигентного заблудшего мужчину
в оптимистичный настрой привела,
тоской они зря упиваются.
Жизнь дрянь,
России кранты,
бродящим вокруг женщинам
поэтому ноль внимания,
нужды тела – поесть и поспать.
А когда тело вкусит водки,
начинается болтовня.
Работающее с дефектами метро,
железный занавес мерзкого Черчилля,
к Виктору Андреевичу,
вычеркнутому из списка преподавателей МГУ,
я ненароком прильнула,
и жар от моего бедра он не почувствовал,
о тюленях,
используемых немецкой разведкой,
захлебываясь от речевой частоты,
в нездоровой увлеченности нес,
за вычетом меня, компанию ему составлял
боящийся лифта Авдеев.

Тросы подрежут враги,
кабина лифта сорвется,
на мои похороны
вам бы, прелестная дама,
без кавалера прийти,
за мою возлюбленную тогда вы сойдете!

В действительности его возлюбленной
мне бы не становиться,
дряхлый лысый Авдеев мне не пара.
Он клянется, ему всего пятьдесят три,
и я Авдееву верю,
русские мужчины так и выглядят,
именно у них, а не у нас,
следящих за собой женщин,
довольно короткий век.
Авдееву вздумалось меня проводить,
провожание он обильно сдабривал
навязчивыми приставаниями,
в постели со мной ты умрешь,
заботливо я промолвила.
Я не полено,
не рыба,
до последней капли
я из мужчин выжимаю.
Погибнешь ли ты в лифте, неясно,
но сегодняшнюю ночь,
добившись моего согласия,
ты определенно не переживешь.
Сердце у тебя встанет.
Тебе его бы спасать,
от меня убегать!

Какие бы слова мужчине бы я ни сказала,
мячиком от стены
он от меня не отскакивает,
мое притяжение силу сохраняет без сбоев.
Я их гоню,
а они за мной ходят,
жаждущими соития псами
предпринимают попытки
из состояния охлаждения
меня вывести,
зарабатывающий грузоперевозками «Стэп»,
он же Степан,
сказал, что если он сожжет у себя на ладони
завалявшуюся в кармане
рекламку стоматологической клиники,
я с ним пойду.

Пойдешь?!
Ты сначала сожги.
Бумажка, положенная им на ладонь,
загорелась, и он ее сбросил,
вздувшийся позже волдырь
чем-нибудь обрабатывал,
я участливой сестрой милосердия
около него не крутилась,
боль его от меня увела,
похоть в его чреслах убила.
А нам бы с ним встречаться,
с залитой горки на двойных санках скользить,
тем одиноким вечером
в некоторой грусти о «Стэпе» я вспоминала.
Надо же, как мощно меня он хотел,
исключительное для современных реалий
влечение.
И какой-то ожог
словно топором ему по лингаму?
Языком грузоперевозчик молол,
кишки от нечеловеческой тяги
у него не закручивались.
Подпалив свою плоть,
он думал меня впечатлить,
результатом созданного впечатления
меня поиметь,
шоферские ручищи не подведут,
с подскочившей температурой, он рассчитывал,
справятся,
влегкую он проскочить собирался,
совсем крошечной жертвой меня
покорить.
Я, говорил, и в соседние страны катаюсь,
из Белоруссии могу подарочек
тебе привезти.
Из самой Белоруссии?
Невиданными у нас диковинами
там полки, наверно, завалены,
от изумления,
вызванного твоим даром,
я бы где-то полгода в себя не пришла.
Кстати, проституток в дороге
ты не снимаешь?
Нет, нет, он меня убеждал,
меня только честные женщины
привлекают.

Мужчинам бесплатный секс выгоден.
Я за деньги ни с кем не спала
и очень умной,
размышляя об этом,
себя не чувствую.
В молодости,
когда с захваченным из Москвы
пивом,
я разгуливала по Абу-Даби,
в эскортницы меня зазывали,
условия предлагали
солидные.
Я выбираю сама,
приплюснутому агенту
я суховато сказала.
Вздумаю с дворником —
пересплю с дворником,
а шейх меня не устроит —
в меня, находящуюся в сознании,
ни за что он не вставит.
По кончику носа я ему двину,
пальцами на глаза надавлю,
десантный офицер Балин меня подготовил.
Я учила его разным позам,
он уроки самообороны
мне в перерывах давал,
не реши распоряжающееся им
военное командование
перебросить его из Подмосковья