«Паузы» больше нет,
Герман уже не томич.
Да, какой интернет?!
Вот у Бори «Москвич»!
Гуреев с наукой всей
носится как с сумой,
считает гусей, лосей —
его и не ждут домой.
Хохмы свои забыл,
над рукописью дрожит.
Боря «Москвич» купил,
а Лёха съездил в Алжир!
Припев:
Тубин в который раз…
Вспомнил ещё, постой:
Дудченко – водолаз,
всё пока холостой.
«Кварта» ещё живёт,
правда, кто с кем забыл,
но всё равно поёт,
а Боря «Москвич» купил!
Зуевы – те по полям,
дети у них в ушу.
Мыльцев забавы для
всё, говорит, пишу.
Вадик уже отслужил,
мучает свой диплом.
Лёха, хоть съездил в Алжир,
всё ещё строит дом.
Лёнька слетал домой,
там «Запорожец» разбил.
Клуб? Да пока живой,
вот Боря «Москвич» купил!
Я?… Как-нибудь потом,
многого не нажил.
Вот Лёха – тот строит дом,
дался ему Алжир!
Припев:
«Пьеро» получил подвал,
Пыжьянов – теннисный корт,
молчит уже года два —
это почти рекорд.
Про Федю пресса была:
Что делал, как пел, где жил.
Галочка родила,
Войцик тоже родил.
Костик наш сторожит,
Ушайку свели дерьмом.
Лёха? Тот про Алжир,
впрочем, я о другом:
Сельц – он такой, как был,
творчество всё постиг…
Если кого забыл,
ты уж меня прости.
Припев: Закрутились мы все в былом,
вот бы встретиться нам опять,
посидеть за одним столом,
песню спеть и за нас принять.
Томск, апрель 1990
10 лет спустя или второй телефонный разговор
30-летию авторской песни в Томске и КСП «Пьеро»
муз. Ю. Визбора
Слушаю. Да. Вы кто?
Что за шутки в ночи?
Просил же тебя раз сто:
Сотовый отключи…
Нет, это я не Вам…
Что значит, слишком груб?
Помню ли я подвал?
Боже, опять про клуб.
Нет, я, конечно, рад…
Ну, разве что куплет,
что-то про дождь и град,
всё-таки тридцать лет…
В чём я сейчас творю?
Чем я сейчас занят?…
Спи, я поговорю,
мне от «Пьеро» звонят.
Припев: Позвонить, как обычно, лень,
вспомнить друга? – Какой пустяк!
Хорошо, что бывает день,
как Дюма – тридцать лет спустя…
Что тебе рассказать?
Дисков полно, кассет.
Костя стал так писать!
Правда, и облысел.
Знаешь, кругом жульё,
даром, что сам Томич…
У Лёхи своё жильё,
у Бори крутой «Москвич»!
Брус всё в том же кругу,
бороду отпустил.
Трубин поёт про Юргу,
это, когда не грустит.
Кузбасс, он как был – Кузбасс!
Там наших не спутать ни с чем.
У Лёхи квартира – класс!
А Боря – на «Москвиче».
Михайлики скрылись в Омск,
добраться к ним – целый крюк.
Вот Витька вернулся в Томск,
а Лёнька – к немцам «цурюк».
Зато губернатор – Кресс,
звучит как российский спич!
У Лёхи квартира – блеск!
У Бори,… в общем «Москвич».
Припев:
Гуреев фирму открыл,
ко всем сразу стал добрей,
недавно сборник родил,
сославшись, что сам еврей.
«Секунда» ушла ни с чем,
не сделала даже клип.
Вот Боря на «Москвиче»
чуть-чуть не заехал в джип!
Ансамблей почти что нет,
ну, разве ВКПБэ.
Какой партийный билет?
Названье, ну как «Любэ».
Вадик пожил с трудом,
сегодня опять ничей.
Вот Лёха отгрохал дом!
И Боря, на «Москвиче»…
Припев:
Что после нас поют?
Тут, в общем, целый букет:
Марья с Иришкой дают!
Что ты, такой дуэт!
Игорь себя нашёл,
Ромка – тот блюзы стричь.
Вот Боря совсем отошёл
и дался ему «Москвич»!
Ладно. От всех привет,
тридцать – ведь это стаж.
Клуб? Не поверишь, нет —
дали первый этаж!
Кинули сразу клич,
все ж из «Пьеро» кругом,
Боря, садясь в «Москвич»,
впрочем, я о другом…
Помнишь, пришли в подвал,
выпили. Ты ведь пьёшь?
Кто ж тогда разливал?
Памяти – ни на грош.
Был там один куплет,
что-то про наши дни…
Что ж, через десять лет
не забывай, звони.
Припев: Позвонить, как обычно, лень,
вспомнить друга? – Какой пустяк!
Хорошо, что бывает день,
как Дюма – тридцать лет спустя…
Томск, декабрь 2000
Поти 45 авторской песне в Томске или третий разговор по телефону
муз. Ю. Визбора
Слушаю. Да. Алло.
Всем опять на парад?
Нет. Я не удивлён,
я даже где-то рад.
Я даже пошучу,
может чего спою,
каждому по чуть-чуть,
в общем, попробую.
Вадик уже не тут,
