Аля Алая "Я тебя забираю"

Никому не отдам.

– Лиза, послушай меня, – сажусь вместе с ней на нижней ступени, глажу по спине напряженное тело. Она, словно беспомощный запуганный зверек, в меня вцепилась и плачет. – Это была звукошумовая граната. Он просто пытался нас запугать, не больше.

– Он до меня доберется. Ты меня отдашь?

– Нет. Ты слышала, что я ему сказал? Лиза, ты слышала? Я тебя забираю.

– Я не понимаю. Зачем? – шепчет мне в шею.

Как минимум я нормальный мужик, не трус. За женщину всегда постою и подонку ее не отдам.

А как максимум у меня чувства.

Те самые, да…

Накрыли меня сильнее, чем светошумовая…

– Ты в судьбу веришь?

– Нет.

– А я да. Встрял у загса. Словно в бермудском треугольнике там потерялся. Минут тридцать стоял, пока не появилась ты. Такая красивая и печальная, ты дергала лепестки роз из букета и бросала их на ступеньки. Я сразу понял, что замуж ты не хочешь. И что ты обалденно красивая был уверен, даже лица не увидев.

– Сразу понял, что не хочу? А мне казалось, никто не понимает, не видит. Мне все улыбались.

– И ты же именно ко мне в машину села, когда убегала. Думаешь, это случайность?

– У тебя лицо такое было… доброе.

– Оу, а я безнадежно продолжаю верить в собственную сексуальную харизму.

– Никита, – маленький кулачок врезается мне в грудь.

– Что? Совсем не действует?

– Действует, – вздыхает чуть более спокойно.

– Я отнесу тебя в спальню, побудь там. Сейчас охрана приедет.

– Охрана, зачем?

– Дом под наблюдением. Они не могут не среагировать, – смотрю на наручные часы. – Минут десять-пятнадцать.

– Я если он их купит?

– Не всех можно купить, Лиза. Побудь здесь, ладно?

Оставляю девушку на лестнице, а сам возвращаюсь на третий этаж проверить. Родислава с его свитой больше нет у ворот. Сдуло перед приездом охраны, значит, светиться он не хочет.

– Да? – отвечаю на звонок.

– Что там у тебя происходит? – на той стороне тревожный Марк.

Все правильно. Дом его, поэтому оповестили сразу.

– Все серьезнее, чем я думал, – говорю спокойно, – тебе на территорию бросили светошумовую гранату.

– Что?!

– Я сам в шоке.

– Сейчас подъедет охрана, поговори с ними.

– Хорошо. Я перезвоню, Марк.

– Что там? – Лиза не выдержала и пошла следом за мной. Прижалась к спине, выглядывает в окно.

– Он уехал.

Спускаемся вниз. Усаживаю Лижу на диван, укутываю в плед. Несмотря на возражения, открываю для нее еще одну бутылку крепленого вина. Ставлю бокал на круглый столик.

– Возможно, придется вызывать полицию, – предупреждаю ее.

– Не надо, – Лиза обнимает себя, лбом упирается в коленки, – никакой полиции. Просто отвези меня на вокзал, дальше я сама.

Меня ее слова настораживают.

– Лиза, у тебя проблемы с полицией?

– Нет.

– Молохов дал тебе пять дней. Лиза, что у него на тебя?

– Я не могу тебе сказать, – качает головой, отворачивается.

Да твою мать!

Ладно, Толе я фото Лизиного паспорт сбросил, скоро все узнаю. Если что-то серьезное, от него и его следаков такое будет не спрятать.

Лиза, Лиза… Ты как шкатулка с сюрпризами, девочка.

Охрана приезжает быстро. Мы разговариваем в кабинете, где просматриваем видео с камер. Молохов не идиот, номера с машин сняты, сам в капюшоне. Его не прижать.

На предложение вызвать полицию отвечаю отказом, бессмысленно.

Придется разбираться через Толю, особенно если на Лизу у Молохова что-то есть.

Проводив охрану, не нахожу Лизу в гостиной. Бутылка с вином и бокал тоже исчезли.

Проверяю спальню, третий этаж, ванные комнаты. Сломя голову сбегаю вниз. На улицу она бы не пошла – холодно, до города час топать по выпавшему снегу.

Из кухни доносится звон посуды.

Точно, как можно было забыть про кухню?

Лавров, ну…

В кухне застаю милейшую картину.

Лиза в белом передничке. В руке бокал вина, на столе куча продуктов. Она морщит носик, шаря по многочисленным ящикам.

– Торт будешь?

– Буду.

Догадываюсь, что это у нее такой способ справиться со стрессом.

Ну а что, неплохо.

И руки, и голова заняты.

И я съем что-нибудь вкусное.

Опять Лиза не щадит ни себя, ни меня. Мужик он же на еду, как рыба на наживку, клюет. А на вкусную так вообще по самые жабры сядет.

Борщ, торт…

У нее нет шансов.

– И что за торт? – прохожу мимо, отмечая пустую половину бутылки.

– ..а хер, – доносится через металлическое позвякивание. Лиза собирает какую-то конструкцию из металлического кольца и круга.

– Прости, не услышал, – из недр холодильника вынимаю мясную нарезку, овощи. Торт – это хорошо, но к вину лучше бы что-то посущественнее.

– За хер!!! – Лиза поворачивается ко мне. Серьезная такая, в руках уже собранная штука. По виду похожа на круглую форму для заливки. Наверное, в ней будет печь.

На хер или за хер? Даже не знаю, куда лучше….

– Кхм, куда и за что я послан? Я вроде совершил очередной подвиг, Лизонька. Меня лучше благодарить, чем ругать. Знаешь, если к людям относиться хорошо и с благодарностью, то и в ответ…

– Господи, – она покачала головой, – торт «Захер» в одно слово.

– И кто назвал торт матерным словом и главное, за что?

– Его придумал шестнадцатилетний парнишка с такой фамилией.

– Тяжело ему в жизни пришлось, наверное.

– Он в Австрии жил в тысячу восемьсот каком-то году, так что конкретно фамилия была меньшей из его проблем, – Лиза отвлеклась на алкогольный бар, загремели бутылки. – Нашла, – в ее руке появилась пузатая бутылка коньяка, – из-за этого торта даже судились.

– Может, лучше вино? От конька будет болеть голова.

С другой стороны, возможно под хорошими грузинскими каплями Лизонька будет намного более разговорчивой и поведает мне о компромате, который на нее бывший жених накопал.

– Это в торт. Пятьдесят грамм на пропитку надо, – но вместо маленькой рюмки в ее руках оказался гранёный стакан на двести. – Всегда хотела попробовать добавить побольше. У коньяка букет шикарный.

– Согласен.

– Торт совсем непростой, как может показаться сначала. Очень много тонкостей, – тонкий пальчик взмыл к потолку. Румянец на щечках подтвердил, что повар-кондитер слегка нетрезв.

– Вот, скушай, – передаю Лизе небольшой бутерброд из черного хлеба с краковской колбаской и огурчиком. Вино нужно дополнять едой, иначе торт рискует до конца не приготовиться.

– Спасибо, – она элегантно прихватила закуску и откусила.

– Так в чем сложности, Лиза? Я никогда не пек, но вдруг понадобится.

Нагло плюхаюсь задницей на столешницу рядом с ней, на коленях тарелка с закусками.

– Яйца, – она осматривает меня, задерживаясь на пахе, – должны быть комнатной температуры.

– Так и есть, Лиза. Тут все в порядке.

Забираю открытую бутылку коньяка, наливаю себе стопочку. Пальцы подрагивают, напоминая, что не только Лиза словила сегодня стресс.

– Пошляк.

Покрасневшая малышка сдула длинную светлую прядь волос и заправила ее за ухо. Осторожно вынула шесть яиц из миски с водой и положила на тарелку.

– Я их немного подогрела.

– А ты шаришь, – чокаюсь с ее бокалом на столе, – давай за нас, Лиза. Ты все рассказывай, вообще все, – проникновенно смотрю в ее светлые карие глаза, цвета топленого шоколада.

– Все значит, – она откашливается, – белки нужно ооочень аккуратно отделить от желтков, взбить до упругих пиков и только потом добавить сахар, чтобы взбить уже до очень упругих острых пиков.

Растягиваюсь в пошлой ухмылке, готовка, оказывается, очень эротичное занятие.

– А вот с желтками совсем другое дело, – она двигается ближе ко мне и почти шепчет, – сначала нужно взбить сливочное масло до пышности, потом сахарную пудру добавить и когда масса станет на вид как глянец, только тогда добавляем желтки по одному.

– Никому не расскажу. Это же секрет?

– Да, – Лиза кивает, указательный палец прислоняется к розовым губкам бантиком.

– Под пытками не выдам.

– Но это еще не все. Топленый шоколад вводим после. И не шоколад в желтки, а наоборот. Иначе будет катастрофа!

Она переключает свое внимание на торт, оставляя мне возможность следить за собой. В руках у Лизы все спорится. Кажется, готовить торт легче легкого. Там помешала, тут взбила, просеяла муку, снова смешала. Выпила глоток вина, потом торт в духовку поставила. Уже не возражает, когда я подкармливаю ее своими бутербродиками.