Илья Першин "Так и будет?"

Так и будет?
Илья Першин

Эпоха, в которой единственной ценностью являются деньги, развита и масштабна, но обречена. Обречена на обрушение от бездуховной, а оттого и бессмысленной жизни населения.Молодой парень, живущий в эпоху развитого капитализма на планете, ищет пути к осмыслению своего существования.

Илья Першин

Так и будет?

Пролог

Экономика в наше время является чуть ли не главным понятием и наиважнейшей общественной наукой, объясняющей и контролирующей законы существования общества.

И это не удивительно – сферы ее «влияния» расширяются постоянно и безостановочно: как только появляется новое изобретение, научное открытие или любое другое новаторство, то в игру тут же включается экономика и начинает регулировать существование нового.

Даже грубое словосочетание «У всего есть своя цена» становится чуть ли не аксиомой, которая не требует ни доказательств, ни опровержения. И значение слова «цена» здесь не переносное, а самое что ни на есть прямое – бумажное и шелестящее. «Отцом» этого выражения, конечно же, является капитализм, который все больше и больше совершает попытки расширить свое влияние на Земле.

Возможно, идея капитализма, достигнув когда-либо своего апогея, обрушится под собственным же весом и давлением при помощи людей, мыслящих более свободно. И свобода этих людей будет заключаться в подчинении законам, которые чужды идеологии капитализма.

Глава 1. Чехлы

Пьер очнулся в белой комнате, напоминавшей своим безмолвием снежный пик Эвереста, после своего очередного вхождения в Астрал.

– Опять не догнал. – обычный комментарий Пьера на свой контролируемый сон, в котором он из раза в раз пытается догнать Монаха на Тибете, знающего ответы на все вопросы… в том числе и на самый главный вопрос в жизни Пьера.

Налив ароматный кофе из кофеварки, щелкая пальцами, Пьер пытался придумать план, как ему за пять часов осознанного сна поймать Монаха-всезнайку в гористой местности Тибета. Глоток за глотком, мысли об этом растворялись, а голову занимала вышедшая на первый план реальность, в которой Пьер пребывал большую часть своей жизни. Часы прервали размышления – наспех одевшись, Пьер выскочил из квартиры и, не дождавшись лифта, сбежал вниз к двери подъезда.

Каждое утро, после «пика Эвереста» Пьер окунался в объемный нескончаемый густой и наглый информационный поток, давивший на все тело похлеще геомагнитной бури, проникая в каждую частицу тела и сознания. Информация во всех возможных видах окутывала его, как рой пчел, и с таким же пристрастием жужжала: гудки автомобилей сообщали свое недовольство, баннеры вещали о новых коллекциях одежды и парфюма, люди гулом обсуждали всё, начиная от вчерашнего матча по футболу, закачивая политикой, администраторы хвалили свой кофе и зазывали в кафе… Невольно все внимание было направлено на впитывание ненужной информации, и на целевое использование сознания просто не оставалось времени.

Одно из немногих мест, где сознание немного освобождалось от густого инфопотока – это метро, в котором реклама была не такая размашистая и броская, по крайне мере в старых вагонах, а звуки прятались за одним единственным гулом от движения поезда. В отличие от городского шума, гул метро не создавал ощущения помойки – громкий однотонный звук движения, чередовавшийся ритмичным постукиванием колес. Главное, что он не нес в себе никакой информационной нагрузки, нагло пытавшейся прописаться в подсознании. Он больше подсознание оберегал, как большой зорб.

«Как же растили наших родителей без такого количества необходимых вспомогательных товаров?» – задумался Пьер, глядя на единственную рекламную наклейку о какой-то радионяне «Kids+». Судя по рекламе, без радионяни дитя не вырастет ни в какую!

Через десять минут бодрой ходьбы от метро Пьер заходил в крупное стеклянное здание Торгового центра, где находился офис компании, в которой Пьер имел честь работать менеджером по продажам «сверхновых, удобных и стильных» чехлов для всего – телефонов, сидений, одежды, ручек, наушников и многого другого.

Компания использовала технологию, основываясь на свойствах Ньютоновской жидкости – при спокойном обращении с предметом, чехол был очень податлив, как пластилин, но при ударе по объекту, превращался в каменную непробиваемую стену, не допуская даже малейших царапин на объекте. Стоит ли говорить, что стоил такой чехол немало, но все же пользовался популярностью, ведь в кажущемся изобилии товаров, потребители все равно дорожили своими устройствами.

Почти каждое начало рабочего дня у Пьера рождалась мысль, что можно изобрести защитный чехол для мозга или хотя бы для органов чувств, чтобы защищаться от «ударов» информационного мусора.

Звонок телефона настроил Пьера на рабочий лад.

– Алло, здравствуйте. Компания Ликвид Протекшн. Менеджер по продажам Пьер Пирогов.

– Здравствуйте. Я ранее покупал у Вас защитный чехол для вентилятора. Мне сейчас необходим чехол для ноутбука. Что Вы можете мне предложить?

– Какой у Вас ноутбук?

– Пяньи Д1.

После консультации покупателя, Пьер никак не мог понять зачем для ноутбука чехол, который дороже самого ноутбука в два раза, тем более, что по своим характеристикам, чехол переживет ноутбук на десяток лет точно. Какой же смысл покупать вообще этот суперпрочный чехол, если его гарантия зависит не от его противоударных свойств, а от куда меньшей гарантии на используемое устройство? Вот когда эти чехлы покупают на дорогие устройства, которые способны работать лет пять, тогда это имеет смысл…

Глава 2. Сава

– Пойдем покурим! Пьер!

В дверях кабинета стоял Сава – сухой блондин с волосами по плечи, орлиным носом, живыми янтарными глазами, в белой рубашке навыпуск. Он, как и Пьер, работал в отделе продаж, только продавал не товары, а услуги по обработке прозрачной Ньютоновской жидкостью кузовов автомобилей. Сава любил свою работу, а еще больше Сава любил свой заработок, который рос с числом клиентов, и продавал услуги компании почти всем, кому получалось дозвониться в холодную.

– Привет, Савелий. Пошли перекурим.

На улице шел дождь. Приютившись к другим посетителям курилки около Торгового центра, морщась от дождя, они прикурили по сигарете красного Мольро. Дым, вперемешку с холодным влажным воздухом, наждачкой прочесал гортань обоих – один из любимых моментов Пьера.

Он наслаждался утренней тишиной – удивительное время, когда в утренние дождливые часы около торгового центра в месте для курения стояла тишина, только вдали были слышны с шоссе редкие гудки автомобилей. В дождь было не до оживленного общения – все будто бы молчанием берегли тепло, поспешно насыщая себя никотином.

Тишину все же прервал Сава.

– Ты за вчера сколько заработал?

– Не помню точно, пять или шесть. – ответил Пьер.

– Ох, а я вчера был в ударе – новый рекорд поставил, как сам Бруфферт в начале своей карьеры! Пятнадцать набил!

Любимая тема Савы – богатые известные люди, бизнесмены и предприниматели. Сава равнялся на них, постоянно читал книги, вроде «Как заработать миллион просто так за один день без вложений», покупал себе дорогие вещи, был подписан на все странички богатеев мира, изучая и следуя их образу жизни. Он создавал себе этим, по его мнению, ауру богатства. При этом всем, его отличало от простого мечтателя то, что он и правда много работал, зарабатывая очень хорошие деньги по меркам страны.

Пьер когда-то проникся симпатией к нему, хотя не разделял его точку зрения о необходимости наличия денег в безграничном количестве. Пьер считал, что важнее внутренний мир, нежели овладение благами внешнего. Но в Саве он ценил, что тот был честным законченным материалистом, и, казалось бы, за кусок колбасы Родину продаст. Но это было неточным утверждением, а лишь догадкой, и проверить это не было ни причин, ни возможности. Сава все строил на материальном отношении между людьми и социальными слоями – у кого больше денег, тот и прав, потому что деньги правят миром. Казалось бы, простое и банальное утверждение, известное уже каждому школьнику, профессору, директору и офисному планктону…

Отличало Саву от многих людей среднего достатка, безумно любящих деньги, то, что он не просто хотел ими владеть и безвольно приклонялся перед ними. Он не пытался урвать кусок всемирного экономического пирога, сохранив хоть какие-то крупицы чести и морали, которые присущи любому социальному гражданину. Сава верил в Деньги – в их силу, влияние и необходимость. Деньги – это живая субстанция, которая уже давно вышла из-под контроля людей, и теперь она управляет людьми, а не наоборот. Куда указывают деньги – туда идут массы. В каком-то роде похоже на новую религию, где никто из живущих ныне людей не видел зарождения этой субстанции, ее развитие и окутывание всего земного шара. Люди могут лишь чувствовать влияние малейшей части этой субстанции на их жизнь и только догадываться, насколько огромна и влиятельна вся субстанция на Земле. А богатые, отдельно взятые личности, типа предпринимателей и бизнесменов, для них вроде пророков и глашатаев, трубящих всему миру о величии денег и призывающих принять этот факт на веру. Таким людям Сава и поклонялся. Это была его религия, мораль, честь и смысл жизни – служение великим Деньгам, вожделея пришествия манны в его дом.

Время от времени, Сава был действительно похож на фанатика, стучащего в дверь с вопросом «Верите ли Вы в макаронного бога?», когда с горящими глазами объяснял Пьеру суть, смысл и привилегии его вероисповедания. Но из-за холодного отношения Пьера к Деньгам, делал округленные, полные непонимания глаза и отводил нижнюю челюсть чуть назад, глядя на Пьера, как на темного пещерного человека, прикуривающего свой Мольро с помощью удара двух кремниев.

– Как это тебе не нужны все Деньги Мира?!

– А что я с ними буду делать? – незаинтересованно ответил Пьер.

– Как что? Пребывать в блаженном состоянии! Упиваться всеми благами цивилизации! Это же как волшебная палочка или скатерть-самобранка, чего пожелал – то получил. Ты же это сам прекрасно понимаешь.

– Савелий, а кто гарантирует, что это принесет мне счастье? Ты можешь это гарантировать?

После этого, или другого подобного вопроса Сава сначала закипал от недоумения, как забытый на плите чайник, его янтарные глаза становились похожи на два больших орлиных глаза, нацеленных на добычу. Но, благодаря легкому характеру и позитивному настрою, Сава быстро остывал и шутил: «Гарантировать я могу только качество обработки нашей Ньютоновской жидкостью на десятки лет».

Этой легкостью, невозможно сочетающейся с фанатичностью, Сава и нравился Пьеру. Он не был озлоблен на людей, как на противников в большом делении материального мира – он был чуть выше, благодаря уверенности в своем неизбежном обогащении. Как глубоко верующий старец не будет соревноваться с прихожанами за благословение – его хватит всем.

Глава 3. Таковы правила

Сам же Пьер, не был законченным отшельником, отказавшимся (или планирующим это сделать) от материальных благ. Он осознавал необходимость участия денег в его жизни. Он любил вкусную еду, ухоженный теплый дом, удобный автомобиль, но он не считал это смыслом существования – скорее средством более удобного, безопасного, а оттого и более продолжительного существования.

Пьер был хорошо образован в одном из лучших экономических ВУЗов города, отлично разбирался в экономике, финансах и политике. Во время существования Пьера, Савы и остального населения Земли вообще было сложно как-то устроиться в жизни без крепких знаний в экономике. Даже на должностях, на которых эти знания ни к чему, требовались экономические двухмесячные курсы для понимания основ материального потока. Мир был полностью погружен в развитие, обогащение и рыночные отношения по всему земному шару. И Пьер осознавал это и принимал эти правила игры. Но он не считал Деньги божеством или религией. Он вообще не принадлежал ни к какой общепринятой конфессии, хотя изучил вопрос вероисповедания досконально, прочитав большинство религиозных трудов. Стоит ли говорить, что центральной мировой конфессией стал Монетаризм?

И во всех трудах он искал тот самый месседж об изначальной идее существования человечества.

Рано или поздно место на Земле банально закончится, и станет негде ставить и использовать новые заводы-пароходы, а люди будут переходить и переносить с собой блага в облачные хранилища – в виртуальную реальность. Они будут существовать в них, накапливая бесконечные товары, которыми по назначению воспользоваться нельзя. Можно будет только их созерцать, как результат жизнедеятельности каждого члена экономической цепочки. От созерцания люди будут впадать в нирвану и пребывать в ней вечность – это единственная теория, родившаяся в голове Пьера, хоть немного отвечающая на его вопрос о необходимости накопления материального.

Прочитав большое количество религиозных писаний, Пьер так и не остановился на одной определенной религии. Были несколько, которые ему импонировали, но не более того. Единственное, во что он точно не поверит – это в Деньги, потому что за Деньгами не было никакого верного пути, ведущего к конечной ясной цели и никакой всеобщей правды, ведь она может меняться в зависимости от субъективных представлений владельца какой-либо крупной их части, а представлений большинства богатеев о жизни Пьер не разделял – они казались ему наживными, обычными, наивными, без какого-либо сакрального смысла бытия.

***

– В бар или по домам? Угощаю! – окрикнул Савелий.

– Ну… В принципе, можно в бар. – ответил Пьер.

– Что задумчивый? Опять Сиддхартху своего читал весь день?

– Да… Звонки не шли сегодня.

– А «в холодную» поработать?

– Да что-то настрой не тот сегодня.

Савелий не понимал философского отношения Пьера к жизни, он даже считал его временами жутко ленивым, но говорить ему об этом не собирался. Во-первых, чтобы ни в коем случае не обидеть его, а во-вторых, понимал, что ленивые люди ВУЗов не оканчивают и книг не читают. Оттого часто его доставал лекциями о пользе и величии Денег, потому что Пьер со своей нескончаемой энергией познания, направив ее в нужное русло, быстро достигнет нирваны созерцания материальных благ, а заодно и его за собой обогатит чуть больше.

Разумеется, понятиями «нирвана» и «созерцание» Сава не оперировал, в его разговорах была другая терминология, к которым относились «дистрибуция», «рецессия» и, например, «овердрафт».

Их общение было похоже на диалог людей, говорящих на разных языках, выучивших язык своего собеседника.

– Ты главное не расстраивайся, что клиент сегодня не шел, пятница все-таки. Не до этого всем, да и зарплата в понедельник только. Народ ждет хлеба! – пытался подбодрить Сава.

– Да я и не расстроен ни капли, свой клиент всегда придет сам. – спокойно ответил Пьер.

Пьер и Сава сидели за дубовым лакированным столом, перекусывали чем-то очень вкусным и соленым, вдыхали ароматы барной кухни и наслаждались концом рабочей недели. Сава время от времени любил отдыхать и пользоваться возможностью вкусно провести вечер. Пьеру это тоже было не чуждо совершенно – он без раздражения относился к шуму в барах и кафе, потому что это был шум, сливающийся в один поток, как в метро. Люди создавали единое облако, единую идею нахождения в одном месте в одно время. А самое главное – в этом облаке никто не претендовал на твое внимание броскими выражениями, кричащими лозунгами и претензиями. Все было аккуратно и однородно – никакого хаоса в сознании.

Вечером Пьер зашел в свою ослепительно белую квартиру, будто обтянутую белым глянцем. Несколько устало взял томик своего чтива и закурил, даже не открыв форточку. Прочитав несколько страниц очередного философского учения, затушил прогоревшую до фильтра сигарету и погрузился в крепкий сон.

Глава 4. Это он!

Пьер открыл глаза в знакомом ему месте. Это была небольшая площадь в центре поселения. Она напоминала ярмарку, благодаря большому куполу над ней, состоящему из всех цветов радуги. Людей, в отличие от центральных площадей крупных городов, было совсем немного. Нельзя сказать, что стояла гробовая тишина, но было поразительно тихо, звуки были ленивы и медлительны, как и вся площадь в целом. Складывалось ощущение, что место, куда попал Пьер было замедлено кем-то извне специально – люди неспешно перемещались по своим делам, общались друг с другом в полтона, возможно, что в этом месте менялась даже скорость звука, уменьшаясь с триста тридцать одного метра в секунду до ста шестидесяти пяти с половиной.

– Доброго полудня. – прозвучал спокойный, располагающий к себе голос.

Пьер развернулся, и увидел перед собой невысокого парня, одетого в оранжевую кашаю, смотрящего на него приветливым взглядом.

– Здравствуйте. Пьер. – представился сновидец.

– Вы у нас недавно?

Пьер точно не знал ответа на этот вопрос, поскольку было непонятно, в какой момент сна он появился на площади. По его внутренним ощущениям, встреча с приветливым парнем состоялась спустя несколько минут. На этой площади Пьер был не впервые, но и считать себя обитателем этих земель он не мог, потому что ничего об этом месте толком не знал? поэтому он ничего лучше не нашел, как размыто ответить:

– Да, совсем недавно.

– Как Вам у нас, Пьер?

Оглядев нескончаемые тихие, уходящие за облака горы и полупустую площадь у подножия, Пьер на выдохе, постаравшись скрыть напряжение, ответил:

– Спокойно.