Искатели прошлого. Книга 2. Хроники бардов
Анастасия Бахарева
Целый мир лежит под ногами мага. Сила, вернувшаяся из небытия, разносится вокруг. Вместе с ней летят и предчувствия беды. Отряд дворян кружит по просторам Нагата, бесцельно прожигая жизнь. А сквозь года, с тяжким трудом преодолевая мили, стремится настичь их бард, давно забывший, как слагать песни. Дороги сплетаются, вовлекая в себя новых попутчиков, калеча судьбы и возрождая души. Что лежит впереди, и сможет ли Рума свернуть с тёмной дороги?Вторая часть приключений мага-самоучки и бедовых дворян.
Анастасия Бахарева
Искатели прошлого. Книга 2. Хроники бардов
Глава 1.
Тёмно-синие волны мягко плескались и накатывались на берег. Под белой вихрастой пеной скрывались мелкие камешки и фиолетовые ракушки, кое-где покрытые бархатным налётом тины и поднятых со дна водорослей. Жители острова во время душной жары любили зарывать босые ступни в прохладный ковёр этой зелёной ряски, но сейчас, глубокой ночью, берег был пуст, и рыбацкие лодки скрывались в бухтах или прямо на песке, привязанные за маленькие деревца, а в домах в нескольких милях от берега не видно было света.
Остров спал. Море усыпляло его своей размеренной мелодией. Спали люди и дома, животные и домашняя птица. Только в редком леске посреди острова кипела жизнь: копошились в норах лисы, перекликались серые совы. Но море не откликалось на их голоса – жило своей жизнью, вновь и вновь окуная холодные струи в прибрежный песок. Оно спало долго, даже дольше, чем сам остров, и только луна вызывала его отклик. В полнолуние, минувшее совсем недавно, волны бушевали и стремились слиться с землёй.
Волны хлестали о берег, пытаясь собрать всё, что по неосторожности вытолкнули из себя. Их плоские ладони тянулись вглубь острова, рыская по камням и траве в поисках чего-то, о чём давно забыли. Мерный шум разрастался, достигая самых отдалённых уголков маленькой суши. Кроме рук появились головы в пенных шлемах, широкие спины в чёрных плащах. Вот уже громадные великаны стоят во весь рост на жалких, пытающихся разбежаться в стороны песчинках.
Море отправляло своих воинов глубже, а полководец шумно пыхтел в глубине. Его незрячие глаза сквозь толщу воды неотрывно следили за тёмным небом и бледной прозрачной луной. Щупальца бороздили поверхность, указывая волнам путь. Его громадная туша казалась старшим братом маленького острова, вернувшимся после долгой отлучки и заявившим права на дом. Теперь ему станут принадлежать угодья и леса, земля и люди.
Остров устыдился своей немощности и пропал за телами волн-великанов. Тяжёлые вздохи вновь скрылись в глубине до нового зова, а волны продолжали плескаться, находя утешение от потери теплой земли друг в друге.
Купеческий корабль, казавшийся утлой лодчонкой и еле удерживавшийся на плаву, на всех парусах нёсся к материку, а люди в ужасе замолкли. Никто не хотел быть замеченным.
Травинка была совершенной сухой и больше напоминала ветку. Акан апатично катал её меж зубов. Лежал он на таком же сухом и жёстком сене. Живых колосьев в пределах ближайших полей не осталось, деревьев тоже: Рума пытался разжечь костер.
Не сказать, что у него не получалось. Просто в течение двух часов загорался не только заготовленный хворост, но и окрестные поля. Полчаса назад Шиммел плюнул и перестал успокаивать лошадей, метавшихся от одного очага пожара к другому. Он увёл их подальше, к небольшому озерцу, куда и забежали кони с радостным ржанием. Сам Шиммел с остальными после того, как Эндиус нервно потушил собственный плащ, присоединился к ним.
Только Акан решился остаться рядом с магом, который битый час щедро удобрял землю пеплом, благоразумно отойдя подальше.
Ругань мага перестала раздражать уже давно, удивляться витиеватым выражениям тоже наскучило, а сизый дымок скручивался в тонкие струйки и быстро и неинтересно разносился ветром над землёй.
Выплюнув сухую измочаленную палочку, бывшую некогда ярко-зелёным стебельком, принц воззрился на Руму. Тот снова держал руки над костром. Его лицо блестело от пота. К счастью, не от магического истощения, которое мага не мучило уже давно, около года – с самого ухода из столицы, а от долгого нервного напряжения. Акан не понимал, как Рума ещё не взорвался и не бросил свои попытки.Положа руку на сердце, он мог бы сказать, что, когда тот самый год назад он выезжал за ворота Нагата, думал именно о таком путешествии. Рума присоединился к нему или он к Руме, тут уж как посмотреть, и они проехали страну из конца в конец. Посетили сначала графство Руст, потом герцогство Бритлей, где Эндиус расхвалил буквально все, начиная от замка и заканчивая последним овином, напоследок заехали к самому Акану, где Рума пару раз ехидно прошёлся по убранству комнат и наличию смазливых служанок. По пути прятались от назойливых магов из Совета: некоторые из них всё же разузнали об отъезде Румы из столицы и пытались «составить ему компанию», а на деле просто вызнавали о его действиях; помогали жителям, которые, случайно услышав о маге, тут же набегали с просьбами (к счастью, это случалось только рядом со столицей, где ходило слишком много слухов о его силе), и просто влипали в разные происшествия.
А потом пошли неприятности, хотя началось всё неплохо.
Поспорив с очередными деревенскими жителями о том, что лучше утоляет жажду в знойный день, Рума, а вместе с ним и Акан, кинулись удирать от разобиженных пивоваров через реденький лесок. Бегу очень мешала местная выпивка, которой и маг и принц слегка перебрали. Повезло, что преследователи были также навеселе и далеко углубляться в лесок не стали. Когда оба беглеца остановились перевести дух в зарослях местного очень колючего шиповника, заметили, что их лица и руки изрядно пострадали. Акан всё ещё беспокоился о Руме и предложил снять иллюзию, ведь прятать цвет порченой крови в лесу не от кого. Когда маг понял, о чем говорит принц, он признался, что теперь старается экономить даже на такой мелочи и не пользовался магией с самого столкновения с Рокудом. А потом он опустил взгляд на свои ладони, на которых ярко-красными линиями выделялись порезы. Удивлению обоих не было предела. Когда Рума успокоился и превратил все окрестные кусты шиповника в цветущие груши, они вернулись в кабак отмечать избавление от проклятия.
Отмечали долго и с размахом. Вытаскивать их из деревушки пришлось Дюману, к которому они и направлялись. Когда он понял, в чём причина праздника, тоже присоединился к ним, правда, уже в родительском замке. С тех пор каждый новый день у мага начинался с разного мелкого колдовства от превращения куриц в коров, до оживления местных пугал.
Неприятности начались позже, когда магия внезапно вышла из-под контроля и любое мелкое колдовство оборачивалось огромными затратами сил. Рума что-то бормотал, разузнавал, рассчитывал, но магия все также продолжала бушевать. К счастью, никакой опасности для него самого это не несло. Чего нельзя сказать об окружающих. Акан фыркнул, вспомнив лицо Эндиуса, заметившего, что любимый плащ фамильных цветов весело горит.
Но, несмотря на непредвиденные проблемы, такое состояние мага устраивало всех гораздо больше, чем прежнее.
После нескольких месяцев посиделок по отцовским замкам всем наскучило длительное ничегонеделание, и отряд снова отправился в путь в прежнем составе.
Путешествовали, как и раньше, налегке, правда, уже не отказывали себе в удовольствии оставаться подольше в понравившихся местах и ехали довольно медленно. Определенного маршрута не было – двигались, куда глаза глядят.
Так покружили на западе Нагата, потом двинулись в сторону Снежного Королевства, но суровая в тех местах зима заставила вернуться. Об этом особо никто не жалел. Рума там уже бывал и ничего интересного для себя не нашел. Эндиус, который рвался в новые места, как самый молодой и мало видавший другие страны, не любил морские путешествия, а тем более по бушевавшему в это время года Крестовому морю. Дюмана тянуло в Кайгу, по этому поводу в отряде шутили, что тот женится раньше всех остальных. Акану было безразлично, куда держать путь, лишь бы были приключения. А Дарин и Стам во всём были согласны с магом и принцем. Так что, снова пройдя по западной части Нагата, отряд двинулся на юг.
За время похождений по Нагату прошла зима, и снова начались знойные летние дни. На юге они становились всё более жаркими, но в Кайге и Кушане были ещё терпимы. Самая невыносимая жара стояла в Тайюне и пустынях, поэтому двигаться туда ни у кого желания не было. Но Рума напомнил о зное и в этих местах.
Акан снова посмотрел на мага. Тот всё ещё пытался разжечь костёр нормальных размеров, а не полыхающий до небес. Помогало то, что из-за сожжённой вокруг травы питаться огню было уже нечем. Серый пепел покрывал участок размером с хорошую площадь. Кое-где всё ещё поднимался дымок, который ветром относило в сторону от принца, чему он немного порадовался: искать место, где не донимал запах гари, было довольно проблематично. Огонь возникал то там, то здесь, но Рума старался держать его подальше от спутника. Хотя иногда Акану начинал ощущать, как земля под ним ощутимо нагревается – он сосредотачивался и был готов немедленно вскочить на ноги и отбежать на безопасное расстояние. К счастью, этого до сих пор не понадобилось, а со временем и ощущение ненормального жара в земле исчезло. Видимо, каких-то успехов Рума всё же добился.
Через полчаса, когда принц попробовал на вкус ещё три стебелька и насчитал около сотни облаков необычной формы, Рума устало уселся рядом с ним. Выглядел он недовольно и насуплено.
– Закончил на сегодня? – спросил Акан, спокойно оглядев Руму.
– Могу продолжить, – поджал губы маг.
– Лучше потом, – ухмыльнулся принц, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от пепла. – Есть охота.
– Извини, но костёр я пока не сообразил.
– К остальным пошли, наверняка уже всё готово.
Маг кивнул и тоже принялся отряхиваться. Пепел покрывал его с головы до ног. Серая пыль была на руках и в волосах. Долгие попытки развести нормальный костёр ничего кроме усталости не дали, и, хотя ему все же удалось удержать огонь подальше от принца, назвать это прорывом было нельзя.
Рума устало поплелся вслед за Аканом, ушедшим к озеру, откуда, и правда, поднимался дымок.
Люди расположились кто у самой воды, кто рядом с костром, на котором весело булькала мясная похлёбка. Рыжий, довольно порыкивая, глодал кость неподалеку. Покружив некоторое время вокруг поля, загубленного безрезультатными попытками Румы добиться нужного огня, пёс решил, что хозяина можно оставить и довольно унёсся к озеру, кинувшись в самую глубину. Все с гиканьем следили за его заплывом, а после Дюман решил наградить пса остатками бараньей ноги, в которую Рыжий тут же и вгрызся.
– Как успехи? – спросил Шиммел, протягивая ложки вновь прибывшим.
– Как обычно, – односложно ответил Акон.
– Ну ты хотя бы ничего себе не подпалил, – Эндиус выглядел уже менее раздосадованным, но все ещё жалел о плаще.
– Да исправлю я его, – пробурчал маг.
Магия выкидывала странные фортели, но её сила никуда не исчезала. Скорее наоборот: заклинания становились на порядок сильнее, чем требовалось. Так что он был полностью уверен в скором восстановлении.
– Нет-нет, не надо, – вскинул руки Эндиус. – Его ещё можно перешить, или укоротить, или…
– Или выбросить, – мрачно закончил маг.
Эндиус смешался и замолк. Рума глянул на плащ, но браться за него не спешил: синяя и жёлтая клетка внизу переходила в чёрные обожжённые обрывки. Не хватало ещё окончательно испортить его.
Все расселись вокруг костра, набрав полные миски горячего супа. Ароматный дымок поднимался над едой и заставлял людей быстрее окунать ложки в жижу. Но вскоре с обедом было покончено. Ополоснув посуду водой из озерца и залив тлеющие ветки, отряд снова пустился в путь.
Солнце медленно перевалило середину небосвода, иногда скрываясь за белыми облаками. В тени становилось не так жарко, и люди расправляли плечи. Рума задумчиво вертел в руках плащ, который после длительных убеждений отобрал у Эндиуса перед тем, как продолжить путь. Молодой дворянин ехал справа от мага, выжидательно поглядывая, но с вопросами и отговорами было покончено: каждый боялся попасться под руку не управляющего своей силой мага.
Плащ пестрел жёлтым и синим цветом. В верхней его части клетка была мелкой. Глаза яро не желали видеть такой орнамент, и Рума старался прикрыть её полой, где клетка приобретала больший размер и, что нельзя было списать на дань моде – чёрно-бурую бахрому. Вспомнив полотна такого же яркого жёлтого цвета, только в сочетании с фиолетовым, виденные во дворце Нагата, маг задумался, на объясняется ли такая схожесть цветов семейным родством.
В прошлый поход дворяне не брали слишком приметного оружия, по которому их бы могли опознать, но сейчас каждый из них мог похвастаться богатыми мечами и щитами с гербами своего рода. И на щите Эндиуса красовалось нечто похожее на королевского дракона, украшавшего щит Акана. Оно было таким же чешуйчатым и опасным, только огонь, выдыхаемый драконом, сменился просто раззявленной пастью. Рума решил, что это, должно быть, какой-то их общий предок.
В Нагате почему-то любили таких ящеров. Везде были не только знаки королевской семьи, но и разнообразного вида змеи на флагах замка, дверях дворянских домов, да и просто среди вывесок трактиров. Первое время в замке Рума очень медленно перемещался по коридорам, долго разглядывая каждую каменную горгулью, вылезавшую из стены, или засушенные головы драконов над камином. На щите Шиммела также красовалась чёрно-зелёная ящерица, обернувшая своим хвостом конскую шею. Руме была интересна такая фантазия его предка, но спрашивать о происхождении герба было опасной идеей – его наверняка завалят россказнями о прошлых подвигах и возникновении династий. Особенно от Эндиуса и Акана стоило ожидать самых длинных историй. Поэтому магу оставалось только придумывать объяснение странных знаков самому.
Гербы Стама и Дюмана были без ящеров, но тоже довольно интересными. На щите Стама уверенно разворачивал бурые крылья орёл, несущий в клюве горящую ветку, а Дюман мог похвастаться сухим сучковатым деревом с единственным белым цветком вместо листвы. Разбираться в их происхождении тоже можно было довольно долго. Было ли дерево засохшим родом или его погубил сам король, придя в новые земли? Огонь был призван сжечь орла или птица добровольно несла ветку куда-то?
К сожалению Румы, от раздумий плащ целее не становился. Наоборот, от его тронутой огнём ткани отцеплялись новые и новые нитки, рассыпаясь в пальцах и оседая на землю чёрной пылью. Тянуть дальше было нечего.
Волшебство мало-помалу собиралось на кончиках пальцев, окуная их в искристое тепло. Его ручейки потекли на обожжённую ткань, медленно исчезая среди тонких волокон. Пепел продолжал отслаиваться от плаща, но через некоторое время серые хлопья стали повисать в воздухе. Рума колдовал очень осторожно – любое необоснованное увеличение силы могло сделать из плаща хороший шатёр. Ткань постепенно приобретала целостность и продолжала нарастать до прежней длины. Нити окрашивались сначала в тёмно-синий, а потом и в ярко-жёлтый цвет. Рума подумал, что всё же напортачил, когда синий вдруг начал превращаться в фиолетовый. Но, лучше сосредоточившись, ему удалось вернуть ткани прежний оттенок. Плащ приобретал свой прежний вид. Ещё через несколько минут Рума завершил заклинание. Руки почувствовали холодный воздух, словно пальцам не хватало тепла магии.
Он поднял глаза и вгляделся в дорогу. Никто не обратил внимания на его волшбу, и он выждал несколько мгновений, прежде чем протянуть приведённый в порядок плащ хозяину.
Эндиус непонимающе переводил взгляд с мага на одежду.
– Неужели получилось? – поняв, что маг не просто освобождается от лишней поклажи, он выхватил плащ и начал осматривать.
Остальные, услышав его восклицание, окружили их.
– Я же говорил – смогу, – проворчал Рума, – просто нужно было время.
– С костром так ничего и не вышло, – заметил Акан, тоже придирчиво осмотрев плащ.
– На него требовалось меньше сил, – отрезал маг.
– Понятно, – задумчиво протянул принц.
– Значит, и другие заклинания вы скоро тоже сможете выполнять, – обрадовано воскликнул Дарин.
Рума наморщил нос. Восторженные крики появились слишком рано, и особой радости это не приносило. Когда остальные ждали от него чересчур многого – тех заклинаний, которыми он разбрасывался во все стороны какие-то полгода назад и не мог выполнить сейчас, он только больше волновался. Казалось, что он недостаточно старается, и маг прилагал ещё больше усилий, которые впоследствии оборачивались против него.
– Это хорошо, – заметил Шиммел. – Но, честно говоря, я рад, что клинок господина Трикса так и остался расплавленной лужицей.
Это замечание вызвало у всех довольный смех и согласные крики. Рума залился краской. Несмотря на явное одобрение спутников, за эту случайность ему было стыдно.
Около двух недель назад, когда отряд проезжал городок Сэлл, Эллан Трикс – один из самых богатых баронов тех мест, узнав принца и его спутников, настоял на их присутствии на своем торжестве. Внятно объяснить причину празднества он так и не смог, поэтому все решили, что это была обычная попытка привлечь внимание королевской семьи. Отделаться от него не получилось, да и совсем избегать знать никто не хотел, поэтому отряд в полном составе – Руму никто не пожелал оставлять одного, но и про его способности распространяться не стали; отправился в баронский замок.
Замок был вполне способен задержать хорошее войско, будь его гарнизон больше, но также его архитектура могла считаться довольно красивой. Сам пир продолжался долго: с утра до глубокой ночи. Но его окончания магу и остальным дождаться было не суждено.
Барон славился своей оружейной и первым делом замечал оружие своих гостей. Проведя принца в «сокровищницу», он долго и нудно перечислял каждый щит, топор и последний кинжал, рассказывая подробности их покупки и изготовления, так как многое из его оружия было сделано по заказу. Вскоре даже Эндиус, готовый часами распространяться о своей родословной, и Стам, обладавший незаурядным терпением и знавший толк в хорошей стали, всеми фибрами души тянулись прочь от барона. Так продолжалось довольно долго, но барон перешёл к последней стене, где были мечи разных видов. Он привлёк внимание словами о магической защите этих клинков. Обычной сталью уже никого было не удивить, но магические свойства оружия спутников мага, да и его самого заинтриговали.
Барон все не унимался, а заметив повышенное внимание, пустился в подробности. Говорил он о способах закалки стали, о камнях, использованных для инкрустации рукояти, о кузнецах, слывших мастерами своего дела, и о магах, запечатавших в мечи свои охранные заклинания.
Мечи якобы были в несколько раз лучше обычных, реагировали на приближение тёмных тварей, считались надёжнее серебряных в схватке с оборотнями, а также они могли сопротивляться вражеским заклятьям. Последний пункт больше всего заинтересовал Руму. Вспомнив, как во время схваток с демонами-туманниками мечи его спутников с легкостью пронзали дымную плоть, он понадеялся, что в этих клинках проявится нечто подобное. Такому не грех было поучиться.
Подойдя вплотную, Рума начал разглядывать клинки. Барона не просветили о том, кто он на самом деле, но тот, поняв, что спутник принца с ним на короткой ноге, только рад был добиться внимания. Продолжая перечислять охранные заклятья, он предложил испытать клинок, рассказав, об имеющейся в потайном хранилище его семьи части шкуры дракона, которую, по преданию, ничем нельзя пронзить, кроме магического оружия.
После этих слов каждый понял – уйти от барона до утра им не удастся. В потайном хранилище наверняка обнаружится ещё много таких же неожиданных вещей. Хоть их подлинность и вызывала некоторые сомнения.
Тут Рума решил вмешаться: испытать меч ему очень хотелось, но перспектива слушать нудные разглагольствования ещё полночи совсем не радовала. Сказав о находящихся при нём нескольких амулетах против тёмных тварей, он предложил направить их магию на клинок. Барон был только рад – блеснуть перед принцем, а то и сделать дорогой подарок ему казалось очень выгодным.
Заслужив одобрительные взгляды спутников, маг вытянул из-за пояса мешочек с полынью, и, убедив барона, что это и есть амулет, использовал легкое заклинание нагрева, которое во время боя делало меч противника горячим и заставляло выпустить его из рук.
Лица всех присутствующих вытянулись, когда меч, ярко блеснув рунами напоследок, растёкся на полу тёмной кляксой жидкого металла.
Принц высказал сожаление в том, что в их время не каждому магу можно верить, а за его спиной с трудом подавляли улыбки остальные.
Барон побелел, но разрешил опробовать ещё несколько амулетов останках дорогого клинка. К стыду Румы, вернуть меч в нормальное состояние у него так и не получилось, чему, как ему показалось, немало обрадовался Акана.
