Другой говорит:
– Пугало.
Третий говорит:
– Разбойник!
Другие говорят:
– Бандит.
– Фашист!
– Людоед…
А собака слушала-слушала, и, наверно, ей не понравилось, что её так некрасиво обзывают. Она вдруг как зарычит, как подскочит, что даже тот мальчик, который на ней сидел, не удержался и полетел на землю. А остальные ребята кинулись в разные стороны. Девочка, которая стояла за деревом, споткнулась и упала. Валя на неё налетела и тоже упала. Мальчик в серенькой кепке уронил свою серенькую кепку. Какая-то девочка стала кричать: «Мама!» Другая девочка стала кричать: «Папа!» А Белочка и Тамарочка – те, конечно, сразу к своей калитке. Открывают калитку и вдруг видят, что собака на них бежит. Тогда и они тоже стали кричать: «Мама!» И вдруг слышат – кто-то свистит. Оглянулись – идёт по улице милиционер. Фуражка на нём белая, рубашка белая и перчатки на руках тоже беленькие, а на боку – жёлтая кожаная сумка с железной пряжкой.
Идёт милиционер большими шагами по улице и в свисток свистит.
И сразу на улице тихо, спокойно стало. Девочки перестали визжать. Перестали «папа» и «мама» кричать. Те, кто упал, поднялись. Те, кто бежал, остановились. И даже собака – и та захлопнула пасть, села на задние лапы и завиляла хвостом.
А милиционер остановился и спрашивает:
– Это кто тут шумел? Кто тут порядок нарушает?
Мальчик в серенькой кепке надел свою серенькую кепку и говорит:
– Это не мы, товарищ милиционер. Это собака порядок нарушает.
– Ах, собака? – сказал милиционер. – А вот мы её сейчас за это в милицию заберём.
– Заберите, заберите! – стали просить девочки.
– А может быть, это не она кричала? – говорит милиционер.
– Она, она! – закричали девочки.
– А кто это сейчас «папа» и «мама» кричал? Тоже она?
В это время выбегает на улицу Белочкина и Тамарочкина мама. Она говорит:
– Здравствуйте! Что случилось? Кто меня звал? Кто кричал «мама»?
Милиционер говорит:
– Здравствуйте! Это, правда, не я кричал «мама». Но мне как раз вас и нужно. Я пришёл узнать, как ваши девочки сегодня себя вели.
Мама говорит:
– Вели они себя очень хорошо. Только воздухом мало дышали, в комнатах целый день сидели. А вообще ничего, хорошо себя вели.
– Ну, если так, – говорит милиционер, – тогда получите, пожалуйста.
Расстёгивает свою кожаную сумку и достаёт – испанские шапочки.
Девочки посмотрели – и ахнули. Видят – всё на испанских шапочках как полагается: и кисточки висят, и каёмочки по краям, а спереди, под кисточками, ещё приделаны красные красноармейские звёздочки, и на каждой звёздочке – маленький серпик и маленький молоток. Это, наверно, милиционер сам приделал.
Обрадовались Белочка и Тамарочка, стали благодарить милиционера, а милиционер сумку застегнул и говорит:
– Ну, до свиданья, я пошёл, мне некогда. Смотрите у меня – в следующий раз лучше себя ведите.
Девочки удивились и говорят:
– Как лучше? Мы и так себя хорошо вели. Лучше уж нельзя.
Милиционер говорит:
– Нет, можно. Вы вот, мама говорит, целый день в комнатах сидели, а это нехорошо, это вредно. Надо на воздухе бывать, в садике гулять.
Девочки говорят:..
– Да. А если в сад выйдешь, тогда и на улицу захочется.
– Ну и что ж, – говорит милиционер. – И на улице можно гулять.
– Да, – говорят девочки, – а если на улицу выйдешь, тогда поиграть, побегать захочется.
Милиционер говорит:
– Играть и бегать тоже не запрещается. Даже наоборот, полагается детям играть. Даже такой закон есть в нашей Советской стране: все дети должны резвиться, веселиться, никогда нос не вешать и никогда не плакать.
Белочка говорит:
– А если собака укусит?
Милиционер говорит:
– Если собаку не дразнить, она не укусит. И бояться не надо. Чего её бояться? Вы посмотрите, какой это славный пёсик. Ох, какой замечательный пёсик! Его, наверно, зовут Шарик.
А собака сидит, слушает и хвостом виляет. Как будто понимает, что это про неё говорят. И совсем она не страшная – смешная, лохматая, пучеглазая…
Милиционер перед ней на корточки присел и говорит:
– А ну, Шарик, дай лапу.
Собака немножко подумала и даёт лапу.
Все удивились, конечно, а Белочка вдруг подходит, садится тоже на корточки и говорит:
– А мне?
Собака на неё посмотрела – и ей тоже лапу даёт.
Тогда и Тамарочка подошла. И другие ребята. И все стали наперебой просить:
– Шарик, дай лапу!
А пока они тут с собакой здоровались и прощались, милиционер потихоньку поднялся и пошёл по улице – на свой милицейский пост.
Белочка и Тамарочка оглянулись: ой, где же милиционер?
А его и нету. Только белая фуражечка мелькает.
Большая стирка
Один раз мама пошла на рынок за мясом. И девочки остались одни дома. Уходя, мама велела им хорошо себя вести, ничего не трогать, со спичками не играть, на подоконники не лазать, на лестницу не выходить, котёнка не мучить. И обещала им принести каждой по апельсину.
Девочки закрыли за мамой на цепочку дверь и думают: «Что же нам делать?» Думают: «Самое лучшее – сядем и будем рисовать». Достали свои тетрадки и цветные карандаши, сели за стол и рисуют. И всё больше апельсины рисуют. Их ведь, вы знаете, очень нетрудно рисовать: какую-нибудь картошину намазюкал, красным карандашом размалевал и – готово дело – апельсин.
Потом Тамарочке рисовать надоело, она говорит:
– Знаешь, давай лучше писать. Хочешь, я слово «апельсин» напишу?
– Напиши, – говорит Белочка.
Подумала Тамарочка, голову чуть-чуть наклонила, карандаш послюнила и – готово дело – написала:
ОПЕЛСИН
И Белочка тоже две или три буковки нацарапала, которые умела.
Потом Тамарочка говорит:
– А я не только карандашом, я и чернилами писать умею. Не веришь? Хочешь, напишу?
Белочка говорит:
– А где ж ты чернила возьмёшь?
– А у папы на столе – сколько хочешь. Целая банка.
– Да, – говорит Белочка, – а ведь мама нам не позволила трогать на столе.
Тамарочка говорит:
– Подумаешь! Она про чернила ничего не говорила. Это ведь не спички – чернила-то.
И Тамарочка сбегала в папину комнату и принесла чернила и перо. И стала писать. А писать она хоть и умела, да не очень. Стала перо в бутылку окунать и опрокинула бутылку. И все чернила на скатерть вылились. А скатерть была чистая, белая, только что постланная.
Ахнули девочки.
Белочка даже чуть на пол со стула не упала.
– Ой, – говорит, – ой… ой… какое пятнище!..
А пятнище всё больше и больше делается, растёт и растёт. Чуть не на полскатерти кляксу поставили.
Белочка побледнела и говорит:
– Ой, Тамарочка, нам попадёт как!
А Тамарочка и сама знает, что попадёт. Она тоже стоит – чуть не плачет. Потом подумала, нос почесала и говорит:
– Знаешь, давай скажем, что это кошка чернила опрокинула!
Белочка говорит:
– Да, а ведь врать нехорошо, Тамарочка.
– Я и сама знаю, что нехорошо. А что же нам делать тогда?
Белочка говорит:
– Знаешь что? Давай лучше выстираем скатерть!
Тамарочке это даже понравилось. Она говорит:
