Валентин Валерьевич Пампура "Коротко обо всём. Сборник коротких рассказов"

– Оставить? Ты знаешь, сколько стоит заднее стекло?!

– Я заплачу, успокойтесь, скажите, сколько и дайте номер я переведу.

– Двадцатка, сюда. – Крикнул водитель.

– Хорошо, всё перевожу, ушли.

– Счастливо оставаться, семейка Адамс. – Он хлопнул дверью, и уехал.

– Ну, зачем ты это сделал?

– Захотел и сделал.

– Дурак, какой, господи. Ну, ка покажись, нос целый? Возьми платок.

– Пошли домой.

– Куда, домой? К тебе? Вот родители обрадуются.

– Пошли к тебе.

– Ко мне?! Я вот сейчас, половину квартплаты, отдала за стекло, которое тебе, вдруг, захотелось разбить. И чем мне завтра платить за квартиру? Правильно, не чем, а что это значит? Что я окажусь на улице, и всё по тому, что кому то просто захотелось разбить стекло.

– Я найду завтра деньги, и мы будем жить вместе.

– Ах, вместе, а на что мы будем жить? Ты не подумал об этом?

– Я устроюсь на работу, я буду зарабатывать, а ты больше не будешь никого принимать.

– Ну, вот ты сначала, найди работу, принеси деньги, а уж потом мы поговорим. Всё. А сейчас оставь меня в покое, я не могу тебя больше видеть.

– Хорошо. Но ты иди домой.

– Он ещё условия мне будет ставить. Иди отсюда.

– Только если ты пойдёшь домой.

– Ладно, пойду домой, всё равно ловить тут уже нечего.

Вечером следующего дня, Роби летел по улице, сжимая в руке деньги.

Старый форд нагнал Мери у самого подъезда.

– Привет Мери. – Из форда вышли двое. – Говорят вас с Роби можно поздравить?

– Даже не знаю, что сказать. Роби нашёл работу, достал деньги, он очень серьёзно настроен.

– А ты?

– А что я, он очень хороший, заботливый.

– Тогда нужно выпить за новую ячейку общества. У нас и вино и шампанское. Приглашай.

– Пойдёмте, Роби сейчас подойдёт.

– Вот вместе и отпразднуем. – Входят в квартиру. – Здесь будете жить?

– Пока да, Роби нашёл работу, я тоже ищу, думаю, через месяц съедем.

– Значит, с прежней работой решила завязать?

– Конечно, я же теперь с Роби.

– Роби, это хорошо, но и старых друзей, не нужно забывать. – Обнимает её.

– Не надо, не шути так.

– Даже не думал, семья семьёй, а друзей помнить нужно, да и лишняя денежка семье не помеха. – Достаёт деньги. – Или ты теперь как честная женщина, денег брать не будешь? – Расстёгивает блузку, на Мери.

– Прекрати, я не могу так, не буду…

– Хорош ломаться – рвёт на ней блузку – не могу, не буду. Будешь! И столько сколько нужно, поняла! Ты шлюха, и всегда будешь шлюхой. И будешь давать, тогда когда скажут, поняла. А будешь кочевряжиться, по кругу пустим. Так что, давай, по хорошему, и тебе и мне и Роби, всем будет хорошо.

В конце концов, я ведь не враг вашему счастью, думаешь, кто Роби деньги одолжил? А так ведь могу и на счётчик поставить. Так, что давай не ерепенься, пошли в спальню.

– Сейчас прийдёт Роби.

– Ничего, прийдёт, подождёт за дверью. Пошли.

– Только Роби не слова.

– За кого ты меня принимаешь.

– За урода. – В дверях стоял Роби. – Убью шлюха. – Роби бросился к Мери.

– Держи его. – Парни сбили Роби с ног и скрутили.

– Убью, сука, тварь, шлюха. – Роби бился в руках парней как рыба в сети.

– Давай вали от сюда, пока мы его держим. – Мери выскочила из квартиры. – Вот теперь Роби, ты стал настоящим мужиком, молоток. Теперь ты понимаешь, что она просто шлюха, и должна знать своё место. Что успокоился, давай вставай, пошли, выпьем. Трое мужчин вышли на улицу, сели в старый форд и поехали в бар.

Кошачье племя.

Я был студентом творческого вуза. А в творческих вузах всегда дают задания на лето. Тем летом, нам дали задание подсмотреть в жизни яркие характеры, интересные типы людей, с которых, потом, нужно будет делать зарисовки. А где искать такие характеры, как не в глубинке. И я воспользовался давним приглашением одного моего однокурсника. Он был родом из небольшой, затерянной в предгорье Кубани, станицы. Я решил провести там пару недель.

Солнце уже садилось, когда автобус взобрался на очередной холм, покрытый зелёной травой и небольшими, одиноко-растущими деревьями.

Автобус стал, кто-то вышел и пошёл по грунтовой дороге, уходящей от трассы в зелёные круглые холмы. Автобус тронулся, и пошёл дальше.

Таких остановок было много. И всякий раз люди уходили в сторону от трассы и терялись в бесконечных холмах покрытых зелёными коврами. Когда, в очередной раз, люди вышли там, где не видно было никакого жилья, я подумал, куда идут. И тогда мой, друг ответил на мой вопрос.

– Видишь ли, в прошлом, каждая станица имела предназначение пограничного отряда, и все они строились на определённом расстоянии друг от друга. Как правило, это расстояние определялось десятком километров, именно такое расстояние мог быстро преодолеть конный отряд.

А так как местность холмистая, то, как правило, сама станица располагается в низине между холмов. Там она скрыта от ветров, и есть река, вдоль которой и строились хаты.

Автобус снова поднялся на холм, и стал спускаться в долину. В глубине между двух холмов, лежала укрытая, в тёмной зелени станица. Она тянулась вдоль синей реки, извивающейся, как змея. И пестрила прямоугольными формами огородов, утыкавшихся в усыпанный белыми камнями берег.

Автобус скатился в долину и стал в тени тутового дерева.

Мы вышли, нас встречали. Огромное количество родни, обступили нас со всех сторон. Моего друга передавали из рук в руки. Когда крепкие объятия мужчин и поцелуи женщин, смешанные со слезами, закончились, нас и наши сумки подхватили и доставили домой. Это был большой кирпичный дом с синим забором и голубыми ставнями. Площадка перед домом была залита бетоном, а над этой площадке висели гроздья спелого чёрного винограда.

Слева от дома был домик с маленькими окнами и белыми стенами. Как я потом узнал, это была мазанка. Так называют старые дома. Они строились их глины. Впрочем, об этом стоит рассказать.

Так как природа Кубани не богата строительными лесами, то казаки строили дома из того, чего было много под рукой. А под рукой было много глины и соломы. Они брали глину и солому, добавляли воду и смешивали это всё между собой. Вообще на заготовку самана, так называлась смесь глины, соломы, песка и кизяка, собиралась вся родня. Всё эту смесь замешивали верхом на лошадях. А то и босиком покалено закатав штаны и подняв подолы платьев. После эту смесь заливали в специальные формы и сушили на солнце. Так получались кирпичи. Из них и складывали хату. Обмазывали её, глиной с лошадиным навозом и белили мелом или известью. Крышу делали из соломы, пол мазали глиной смешанной с кизяком. Такая хата имела печь, на которой готовили еду. Летом в хате всегда было прохладно, а зимой тепло. Сегодня же она служила кухней для семьи моего друга. А жили они в новом кирпичном доме. Нас устроили за домом на сеновале.

Было очень хорошо, лежать на свежем сене, укрывшись старым тулупом. И слушать, как рядом квохчут куры, возятся поросята и жуёт свою, жвачку корова. Впрочем я увлёкся и отошёл от того о чём хотел вам рассказать.

После ужина, я решил пройтись по станице. Я шёл по узким кривым улицам, в сторону реки. Возле небольшого двора, на потемневшей от времени, деревянной скамье, сидел молодой армянин. Он был большой с красивыми чёрными глазами, и вьющимися волосами. Сильные руки, свободно лежали на тренировочных штанах. Про таких говорят, первый парень на селе. Он свистнул мне. Я остановился.

– Поди, сюда – Я подошёл – ты кто?

– Кирилл.

– Кирюха, значит. А я Армен. Ты откуда?

– Из Москвы.

– Из Москвы-ы – Он протянул окончание так буд то я с марса – А до кого приехал?

– К Чемирисовым…

– А, до Чемириса… ну садись – Он подвинулся, и я сел – Отдыхать, значит. Ну как там в Москве?

– Хорошо.

– Ну, это хорошо, что хорошо. Кого из звёзд видел?

– Да никого.

– Как никого? А что ты там делаешь?

– Учусь

– На кого?

– На филолога.

– Это, что за зверь?

– Ну, это, тот, кто занимается словом, литературой различных культур и народностей.

– Учитель литературы, что ли?

– Можно и так.

– Уважаю, значит, учителем будешь.

– Да.

– Это хорошо – Он разговаривал со мной как-то, между прочем, без особого интереса. Только потому, что ему скучно.

– А ты, что тут?

– Бабу жду. Сейчас муж её на работу уйдёт, так она и прибежит.

– Прям так, и прибежит?

– Прибежит. Что б ко мне и не прибежала. Ко мне тут все бабы бегают. Достали уже. Кошачье племя.

– А ты скажи, что б ни ходили – Он посмотрел на меня и усмехнулся.

– Молод ты ещё. Небось, и бабы не пробовал? – Он рассмеялся. Раскатисто и свободно, так как гремит весенний гром – Сейчас прийдёт, посмотришь на неё. Бабы они как кошки. Ни стыда, ни совести. Только свадьбу отгуляла, а уже бежит, по земле стелиться. Глаза шалые, бесстыжие, всё отдаст за ласку. Как буд-то магнитом их ко мне тянет.

– А как же мужья? Ведь побить могут? – Он улыбнулся, – вот видишь? – И сжал перед моим носом огромный кулак.

– Уже пробовали, а я им тогда сказал. Что хорошая баба, от хорошего мужика не побежит. А если бегает, значит сами на себя, пусть пеняют.

– Неужели все такие?

– Почти все. Баба ради утоления своей кошачьей страсти на всё готова. Не веришь? Сейчас прийдёт докажу.

Она появилась из темноты, большая, полногрудая, и пышущая жаром. От неё пахло чем-то волнующим и тревожным. Увидев меня, она стала как вкопанная.

– Ну, чё стоишь? Кирюха это, братан мой. Садись – Она села и обвила его руками.

– А ты не говорил, что у тебя брат есть – Она всё ещё с подозрением посматривала на меня.

– Теперь говорю. Студент, с Москвы приехал, отдыхать.

– А он не болтливый?

– Скажу, не будет болтать. А скажу, будет. – Она испуганно посмотрела на него. – Ладно, не бойся. Не скажу. Что запыхалась, бежала?

– Да, он поздно ушёл. Боялась, не дождёшься.