Иван Николаевич Степыгин "В ожидании рассвета"

В ожидании рассвета
Иван Николаевич Степыгин

Деревенские байки, загадочные и жуткие истории, невероятные приключения на космические просторах и немного романтики – все это вас ждёт на страницах этого сборника.

Иван Степыгин

В ожидании рассвета

Предисловие от автора

Рассказы, что вы найдёте в этом сборнике, были написаны в период с 2018 по 2023-й год. Признаться честно, перечитывая спустя время некоторые из них, часто возникало желание многое изменить, но делать я этого не стал, потому как исходный текст всё равно имеет своё очарование.

В основном здесь представлены небольшие истории в жанре фантастики с элементами хоррора. Для удобства я структурировал их по тематике. В первой части «На границе тьмы» вы найдёте страшноватые и местами странные истории, вдохновлённые творчеством Роберта Стайна, Стивена Кинга, Дина Кунца, Говарда Лавкрафта, Сэма Лейка, а также теми бесконечными байками у костра, которые мы так любили травить в детстве во время походов.

Вторая часть «Где-то среди звёзд…» состоит из нескольких sci-fi историй, родившихся в голове под впечатлением от просмотра огромного количества фантастических фильмов про неизведанные миры, а также после прочтения работ таких крутых авторов, как Айзек Азимов, Станислав Лем, Роберт Хайнлайн и Дэн Симмонс.

Третья же часть «Бесконечные сны» стала своего рода пристанищем для рассказов, которые, по разным соображениям, не вошли ни в одну из категорий, но тоже по-своему интересны.

В общем, дорогой мой читатель, спасибо тебе большое, что читаешь эти строки! В добрый путь! Желаю удачи на этих загадочных тропах воображения.

Иван Степыгин, станица Алексеевская Волгоградской области, январь 2024 года.

Часть 1: На границе тьмы

Дым

Если бы пару месяцев назад в стенах Стародвинской школы прозвучало имя Светы Струк, то практически каждый подросток крикнул бы что-то, вроде «А, Стручок! Хе-хе, Стручок!». Именно так называли отличницу из десятого класса. Точнее, дразнили. Стручком. Светой её называли только учителя. Заинтересованный читатель может задать резонный вопрос: «А почему? Нет, искажать фамилии в школе – вполне нормальное явление, но к чему этот фанатизм? Что с ней не так?». На самом деле, всё очень просто.

Света Струк была не такой, как все. И её за это ненавидели. В свои пятнадцать лет она не носила коротких юбок, не пила на вписках палёную водку из пластиковых стаканчиков, и не пыталась залезть на первого попавшегося парня только потому, что так делают все. Света читала научную фантастику, прилежно училась, очень любила физику и неплохо умела рисовать. Проще говоря, она была ботаником в понимании современной молодёжи. И она никак не могла понять, почему такие же подростки, как и она, пытались внушить ей чувство вины за личные интересы.

Но, как известно, всё меняется. Вот и в жизни Светы однажды произошёл тот самый случай, который в равной степени окрыляет и убивает. Всё правильно – Света Струк влюбилась. Петя Чадов пришёл в их класс в сентябре, он переехал в маленький посёлок Стародвинск из большого города. Почему и зачем его семья решила поменять городскую жизнь, полную возможностей, на безнадёгу отечественной провинции, Петя не рассказывал. Он ограничивался банальными ответами, в духе: «Я тут ненадолго, скоро свалю». На самом деле, сверстников, а если точнее, сверстниц, это особо и не интересовало, потому что Петя был сказочно красив и невероятно харизматичен. Типичный подтянутый качок, элитный бунтарь с красивой печаткой на безымянном пальце левой руки. Да от одного его взгляда у стародвинских девчонок внутри начиналось какое-то подозрительное волнение. Света Струк исключением не стала, но её природная скромность не позволяла даже рта раскрыть в присутствии этого Аполлона. Дабы не ходить вокруг да около, нужно сразу упомянуть, что Петя не удостаивал Свету даже мимолетным взглядом. В его глазах она была типичной лохушкой. Однако, если бы пару месяцев назад в стенах Стародвинской школы кто-то сказал про Свету Струк, то все радостно начали бы обсуждать эту странную и очень молчаливую девочку. Абсолютно все бы принялись обсуждать Стручка!

Но сейчас о Свете Струк говорят только шёпотом, и причиной тому послужили недавние события.

Традиционный осенний бал в школе должен был пройти в конце октября и всё бы ничего, только в этот раз Света решила, что к такому событию ей нужно подготовиться основательно. Она с радостью помогала в организации многих школьных вечеров, но сама на такие вечера почти не ходила, предпочитая обществу сверстников вечер в компании персонажей любимых книг. Да вот незадача: Петя Чадов так глубоко засел у Светы в голове, что она твёрдо решила произвести впечатление на первого деревенского парня. Старшеклассников мало интересовала основная программа мероприятия, они, как обычно, ютились возле «бытовки» (так они называли небольшую хозпостройку на территории школы), где обычно силами всё тех же старшеклассников организовывался более взрослый досуг, а именно курение и распитие лёгких спиртных напитков. За этим покосившимся сарайчиком вечно был склад всевозможного хлама, из которого пришедшие развлечься подростки сооружали нечто вроде стульев и стола.

В этот раз организатором неофициальной части осеннего бала стал Петя Чадов. Он собрал за «бытовкой» большую часть старшеклассников. «Лошки», как водится, остались в самой школе и пытались танцевать в актовом зале, что показалось «элите» очень смешным, ведь нормальные пацаны и девчонки должны обязательно собираться за старым сараем и глотать дешевое пиво. Света Струк долго сидела в актовом зале, но мысль о том, что Петя сейчас где-то там, на улице, в окружении красивых, но очень глупых одноклассниц, не давала ей покоя. Набравшись смелости, она вышла во двор и направилась к «бытовке».

Появление Светы в таком месте заставило замолчать всех тех, кто величественно восседал на старых коробках и досках, пил пиво и закуривал его сигаретами. Света старалась быть очень дружелюбной и совершенно искренне попросила разрешения присоединиться к общему веселью. По толпе пробежал смешок, однако Петя Чадов, который умел так же искусно врать, как и фальшиво улыбаться, сделал вид, что все присутствующие будут очень рады общению со Стручком. Однако, не пробовавшая до этого алкоголь Света, после нескольких глотков пива поняла, что у неё непереносимость. Исход печален: Света Струк потеряла сознание. То ли потому, что никто не хотел привести в чувство Стручка, то ли собравшиеся посчитали сложившуюся ситуацию недостаточно забавной… В общем, Петя и ещё несколько крупных парней выломали доски из стены «бытовки» и спрятали внутри этого сарая Свету, после чего шумная компания отправилась гулять по посёлку. Только вот на этом история не закончилась, потому как Света в сознание так и не пришла, а брошенная кем-то недокуренная сигарета стала причиной пожара…

Объятую пламенем «бытовку» и валящий столбом чёрный дым из окон школы увидели раньше, чем услышали крик горящей Светы. Когда её нашли, лежащей в нескольких метрах от сгоревшего здания, первые несколько минут никто не отважился подойти к ней ближе, чем на метр. Да чего уж там? Даже местный хирург, который только и делал, что выписывал таблетки от геморроя и иногда вырезал очередной воспалившийся аппендицит, пришел в ужас: всё тело Светы покрывали ожоги четвёртой степени, голос она сорвала, из той области лица, где у неё должен был быть рот, раздавался лишь едва слышный хрип. Глаз не было, они просто лопнули. Хирург прямо сказал медсёстрам, что девочка превратилась в фарш и просто не может быть жива. Но чудо было в том, что Света выжила! Пока местные медики во главе со старым глуховатым главврачом совещались, как же безопасно транспортировать пациентку в таком состоянии в областной центр, Света вскочила с кушетки, выбежала в коридор хирургического отделения и издала такой истошный вопль, что весь персонал упал на колени и заткнул уши. Коридоры больницы заполнил взявшийся неизвестно откуда чёрный дым; те, кто сквозь эту жуткую завесу смогли разглядеть силуэт Светы потом утверждали, что девочка буквально растворилась в стене огня. Затем дым исчез также внезапно, как и появился. Было ли весьма эффектное и до дрожи пугающее исчезновение Светы массовой галлюцинацией? Может быть, вот только Свету Струк ни в больнице, ни в Стародвинске – да вообще нигде – больше никто и никогда не видел. А те, кто по ночам иногда слышат истошные вопли в стенах местной больницы и видят обгоревшую девочку, окутанную чёрным дымом, предпочитают молчать, потому как уверены, что такого просто не может быть.

А вот Петя Чадов после исчезновения Светы окончательно сошел с ума. Целый месяц он твердил, что «она» преследует его каждую ночь, причём имя назвать он так и не отважился, зато с каждым новым утром его безумные истории обрастали всё более жуткими подробностями. Порой он уверял, что абсолютно весь мир тонет в чёрном дыму; иной раз обезумевший Петя кричал и метался, убеждая несчастных свидетелей своего буйства в том, что он горит. Бывали моменты, когда его поутру находили полностью голым где-нибудь на окраине посёлка: он кусал и царапал собственные конечности, истерически вопя, что лучше он съест сам себя, чем позволит «ей» себя сожрать. На второй месяц после исчезновения Стручка история Пети закончилась: его обугленное тело нашла во время ночного дежурства медсестра в коридоре хирургического отделения больницы. Изувеченный Петя лежал прямо под выжженным на обшарпанной стене словом «Люблю». Опознали бедолагу только по пижонской печатке, которую Петя носил на безымянном пальце левой руки. Печатка раскалилась так, что срослась с костью.

Если бы пару месяцев назад в стенах Стародвинской школы прозвучало имя Светы Струк, то практически каждый подросток крикнул бы что-то, вроде «А, Стручок! Хе-хе, Стручок!». Но сегодня никто даже не вспоминает, что жила здесь когда-то бедная девочка-отличница, которая просто хотела быть собой и любить, как все.

Чёрная парта

А вы слышали историю про Чёрную парту? Её ещё называют Партой Шатуна. Шатуном когда-то кликали завхоза Стародвинской школы, Чепрунова Геннадия Аполлинариевича. Несмотря на то, что он практически не появлялся в школе трезвым, свою работу всегда на совесть выполнял. Однако, Шатун частенько принимал на грудь сверх меры, после чего довольно забавно вихлял по школьным коридорам, периодически останавливался и, пошатываясь, называл бегающих и смеющихся детей то «спиногрызами», то «шплинтами». Оттого и прозвали Геннадия Аполлинарьевича за глаза Шатуном. Но он и не обижался, а учителя старательно делали вид, что не слышат, как он от души бранится на учеников.

И вот как-то раз, прямо перед летними каникулами, решил тогдашний директор в кабинете химии на втором этаже мебель обновить. Со старой что-то делать надо, желающих тягать неподъёмные советские парты через всю школу было мало, посему решили поступить чисто, что называется, по-нашему: выкинуть все парты и стулья прямо в окно, а потом сжечь большую кучу деревянного хлама. Кого-то может удивить такое расточительство, но возиться со старой школьной мебелью никто особо не хотел, да и новую должны были со дня на день подвезти, так что директор дал команду кабинет привести в порядок как можно скорее. Естественно, когда школьники узнали, каким именно образом предстояло наводить уборку, то количество желающих помочь мигом возросло. Веселуха же, бери да кидай!

В общем, Шатун набрал бригаду из шести молодчиков старшеклассников и спокойно ушёл заниматься своими делами. Да вот только новоиспеченные тимуровцы в раж вошли и шестую парту кидали уже с разбега и не глядя, куда она прилетит. И надо было Шатуну (который в этот день уже с утра разогрелся беленькой) посмотреть с улицы на то, как его бригада трудится. В общем, одна парта зашибла Геннадия Аполлинарьевича. Прямо в голову и сразу насмерть. Кровищи было – жуть. Хоронили уже на следующий день. Скандала, естественно, никто не хотел, дескать, Чепрунов сам не пойми как там оказался, а старшеклассники просто делали то, что им сказали. В глубинке такое дело замять – проще некуда, тем более родственников у Шатуна и не было никаких. Жена померла давно, детей не завели… Так и жил один школьный завхоз, да выпивал в меру. Парту ту злополучную сожгли в тот же день вместе с остальным хламом. Говорят, вся в крови была.

Похоронили, помянули, через неделю уже всё забыли, мебель в кабинете химии новую поставили. Да вот только на сороковой день случилось в школе что-то страшное. Один из тех молодчиков, что парты из окна кидали, прямо во время урока заорал дурняком, стал по классу бегать и кричать, что парта его – чёрная, обугленная и вся в крови. Ясное дело, что парта была самая обычная, новенькая. А пацан тот потом холодным обливался, кричал, плакал. Так его в больницу орущего и отвезли, успокоительных надавали и, вроде как, успокоился. Но странности на этом не закончились. Ещё через неделю другого тимуровца после уроков в том кабинете дежурить оставили. Вечером нашли его в подсобке, трясся весь от страха и бубнил под нос, что с чёрной парты никак кровь отмыть не смог, а Шатун мелом по доске так противно скрёб, прямо как ножом по костям. Учителя когда в кабинет вошли, сначала подумали, что дежурный тот пошутить решил: вся доска исписана словами «спиногрызы» и «шплинты», а одна из новых задних парт вся в крови была.

Но то всё цветочки. Месяца через три, когда те двое в себя более-менее пришли, сторож из окна кабинета химии выбросился. Жив остался, второй этаж, но покалечился хорошо. Потом до самого конца только и рассказывал, что запах гари учуял, в кабинет зашёл, а там Шатун сидит на задней парте. Голова пробита, всё лицо в крови, улыбается. А парта – чёрная, обугленная, как будто только что горела. Улыбнулся Шатун, попросил тимуровцам своим привет передать. Сторож дар речи потерял, а когда к доске повернулся и увидел, что мел сам по себе «спиногрызов» и «шплинтов» криво выцарапывает, то совсем с ума сошёл и в окно прыгнул. Помер через месяц, сердце не выдержало.

Жуткие дела. Говорят, что нет-нет, да появится в Стародвинской школе Чёрная парта, а Шатун на доске свои ругательства в том кабинете иногда рисует. Тимуровцы те разъехались уже кто куда, но поговаривают, что в живых из них нет уже никого. Кто в аварию попал, кто спился, а кого-то дома в петле нашли. Врут может, люди ведь чего только не придумают.

Ночная прогулка

Витя не знал, что именно он найдёт в этом доме. Ему просто нужно было доказать, что он не трус.

Дети, наверное, никогда не придумают лучшего способа доказать свою смелость, чем залезть в какое-нибудь жуткое место. Будь то старый склад, вымершая часть леса, жуткий погреб или заброшенный дом с заколоченными окнами.

О таких домах по округе всегда ходят байки. В одном ревнивая жена зарезала своего мужа, в другом религиозные фанатики устроили какой-то жуткий обряд, а в третьем доме через тайную комнату вообще можно попасть в прямо в ад и познакомиться там с чёртом. Про старый дом в конце Комсомольской улицы посёлка Стародвинск рассказывали, что когда-то в военное время в нём обустроили временный детский сад. Одна из нянечек ждала вестей от воевавших мужа и сыновей, но в итоге дождалась только похоронки.

Три штуки в один день.

Говорят, после получения этих листочков, она целую ночь плакала так громко, что слышала вся округа. А наутро как ни в чём не бывало пошла на работу и там уже заявила, что если её дети больше не будут ходить по этой земле, то и другие этого не заслуживают.

Нет, она не хотела убить своих воспитанников. Она просто решила отрубить им ноги при помощи колуна. К тому времени, когда спятившую няньку оглушили ударом табуретки по голове, она успела покалечить троих мальчиков.

Ох уж эти жуткие истории… Злая ирония состоит в том, что жить без таких историй в самом обычном посёлке городского типа практически невозможно. Об этом и думал Витя, смотря на закрытые ставни старого дома в конце Комсомольской улицы…

Здесь уже давно никто не жил. Забор, представлявший из себя полусгнивший штакетник, постепенно закручивался в странную спираль. Во дворе лесом стояла высохшая лебеда, пышный вишнёвый сад превратился в непроходимые колючие дебри. Скат шиферной крыши, обращённой к улице, раскололся в нескольких местах, обнажив рассыхающиеся куски рубероида. Труба из красного кирпича треснула в нескольких местах, некоторые кирпичи отвалились и лежали там же. Обрамляющие окна резные наличники ощетинились сухой краской, торчавшей в разные стороны как острые шипы. Ставни хоть и прикрывали то, что скрывалось в темноте дома по другую сторону стёкол, но некоторые створки грозили вот-вот отвалиться, потому что петли проржавели и пришли в негодность.

В общем, картина была весьма пугающей.

Вита поёжился и поправил очки. Для июльской ночи сегодня было подозрительно прохладно. Завершала и без того не очень изящную картинку дома вуаль темноты, окутавшей его очертания. В этой части улицы был всего лишь один фонарь, но лампа в нём перегорела ещё прошлой осенью и до сих пор никто не собирался её менять. Так что Витя стоял в почти кромешной темноте.

Совсем один.

Он потоптался на месте в ожидании полной луны, которая как назло пряталась за ползущими по небу тучами. Чтобы хоть немного успокоиться он решил ещё раз прокрутить в голове события минувшего вечера, из-за которых он и оказался прямо возле этого злополучного дома.

В красивой сказке Витя мог стать рыцарем, совершающим подвиг ради благородной дамы. Но его жизнь была далеко не сказкой, а полупьяная блондинка, ради которой он решился на эту авантюру, вряд ли была благородных кровей. И, конечно же, Витя не мог стать никаким рыцарем. Он носил гордый титул «ботана», беззаботно влюблённого в Машку – блондинку с третьим размером груди. Парень Машки, высокий и жилистый брюнет Мишка по кличке Осей, несколько раз награждал Витьку подзатыльниками за то, что тот якобы «пялится» на его пассию.

Но сегодняшним вечером на Осея напала какая-то доброта. Сказывалось, видимо, количество выпитого пива. Витя спокойно шёл домой из магазина, пока его не подозвали лихим свистом. Сначала он не понял, что означает этот звук и несколько секунд стоял посреди дороги, озираясь по сторонам.

– Э, очкарик, сюда подошёл, слыш?

Витя сразу узнал голос Осея. Точнее это был не голос, а собачий лай. Мишка Осей буквально выплевывал слова, меняя интонацию чуть ли не каждой фразе.

Приглядевшись, Витя увидел Осея. Он стоял под тополем, облокотившись на него спиной. Рядом с ним, странно пошатываясь, стояла Машка. Витя почувствовал, что потеет. Он всегда потел в присутствии этой девушки.

Осей поманил Витьку пальцем, словно собачонку, и ноги сами понесли того к тополю. Умом он понимал, что надо срочно бежать куда глаза глядят, но страх сделал своё дело.

Витя подошёл и замер в полуметре от Осея. Ухмыляясь, тот достал из кармана мятую пачку сигарет, зубами вытащил одну и неопределенно махнул в сторону Машки. Та достала из кармана джинсовой куртки зажигалку. На миг кривое лицо Осея, похожее на картофелину, осветило оранжевым пламенем.

Она затянулся и выпустил струю дыма, не вынимая сигареты изо рта.

– Ну чё, опять на Машку пялишься? – спросил он, не отрывая взгляда от Витьки.

– Да я не… Миш, я домой иду…

Осей хохотнул. Сигарета перекатилась из одного угла рта в другой. Машка хихикнула в ответ, но Мишка жестом призвал её к молчанию. Девичий смешок резко оборвался звуком, похожим на кваканье.

Витя понял: Осей и Машка были очень сильно пьяны.

– Короче… Есть маза одна… Хочешь я тебе разрешу на её сиськи и жопу неделю пялиться? И тебе ну ваще ничё не будет, понял?

Машка хохотнула и взяла Осея под руку.

– Миш, ну хватит… Пошли!

– А ну цыц! – жёсткое гавкнул Осей. Машка виновато опустила голову. – Ну чё умолк, а?

– Миш, да я не пялился…

Осей выхватил сигарету изо рта и захохотал. Витя бы тоже засмеялся, потому что прямо сейчас услышал самый настоящий собачий лай. Даже с повизгиванием. Но смеяться в присутствии Осея запрещалось всем пацанам в деревне.

А Вите особенно. Если, конечно, он вдруг не захотел обзавестись новыми очками и походить недельку-другую с поломанным носом.

– Харош заливать, слыш? – Осей перестал смеяться и не моргая уставился на Витю, точно гипнотизёр на кролика. – Я те в натуре отвечаю. Хочешь?

Витя не мог оторвать взгляд от Осея. Он сфокусировал взгляд на ствол тополя за спиной своего оппонента. Стало намного проще смотреть, не моргая и не боясь, что в любой момент обмочишь штаны от страха.

Смотреть на формы Машки целую неделю без подзатыльников? Да он бы всё отдал за это.

Вот только ничего не бывает просто так. Наверняка ему что-то придётся…

– Хочу! – выпалил Витя. В тот же миг он мысленно ругал себя за длинный язык, но было уже поздно. Этого Осей и ждал.

Его ухмылка стала ещё шире. Только теперь Витя осознавал всю сложность своего положения. Наверняка ему уготовано какое-то ужасное испытание. Может быть даже Осей сейчас изобьёт его до полусмерти, Витя ляжет в районную больницу, а в понедельник обидчик завалится к нему в палату и, давясь от смеха, скажет: «Ну чё, ботан? Я за слова отвечаю. Вот теперь как хочешь – так и смотри!».

Вот только как смотреть на Машку, если от тумаков Осея в больнице можно проваляться целый месяц?

Осей бросил сигарету в песок. Тонкая струйка дыма сразу же поднялась чуть выше Витиного колена и поплыла куда-то в сторону, в темноту.

– Короче. Если сходишь в «заброшку» на Комсомольской и притащишь оттуда куклу, то без «б» – пялься на эту цыпу целую неделю. Уловил? – буквально на одном дыхании выпалил Осей.

Витя ощутил, как по спине пробежали мурашки, забрались на шею, крохотной волной пронеслись по его рукам, застыли на кончиках пальцев… Байку про куклу в доме, который когда-то был старым детским садом, в посёлке знали все. И даже, вроде как, были смельчаки, которые залезали в этот дом и проверяли. Одни потом говорили, что никакой куклы там нет и в помине, а другие рассказывали во всех деталях, как разные части тел этих смельчаков собирали по всему посёлку, потому что страшный призрак порубил их на кусочки тупым колуном.

Мурашки как будто стали больше. Вите хотелось почесаться, но он боялся сделать лишнее движение и спровоцировать Осея.

– Миш, но ведь это же сказка… Не там никакой куклы… – Витя старался говорить громко, но его связки сжались, и он практически пищал.

Осей прищурился.

– Либо ты принесёшь мне куклу и получишь свою неделю гляделок, либо я тебя прям щас так отмудохаю, что мамка родная не узнает.

Машка хихикнула. Витя с сожалением подумал, что любовь всей его жизни точно также издевается над ним, как и её парень.

Хотя, Осея то и парнем назвать было сложно. Он легко мог быть одним из тех жутких сказочных монстров, которые селят в такие вот дома, возле которого сейчас стоял Витя.