Прошу простить за пространное объяснение одной единственной статьи конституции, но когда речь идет о власти, обычно не жалеют ни слов, ни крови. Хотя ислам уравнивает людей перед Богом, спор, кто «равнее», существует в любом обществе. Мы помним, что четвертым халифом после кончины Мухаммеда был Али, его двоюродный брат, женатый, к тому же, на дочери пророка Фатиме.
Он воспитывался в доме пророка с шести лет, и когда пророк призвал своих родичей принять ислам и сказал:
«Первый из вас, кто примет мою религию, будет после меня преемником», – Али и стал тем первым. Благочестивый и умный, он был задушевным другом пророка и соратником в трудные времена, а после кончины основателя ислама противился отклонениям от религии. В бедной хижине воспитывал своих детей – Хасана, Хусейна и Зейнаб, продолжив род пророка.
И когда встал вопрос о власти, сторонники его доказывали, что родство с пророком дает ему и его потомкам право на нее, потому что они унаследовали благодать и способность выступать посредниками между людьми и Аллахом, а следовательно, должны быть имамами.
Мекканская знать из рода Омейядов выдвигала своих предводителей и утверждала, что родство с пророком необязательно, что во главе общины должен стоять «всенародно избранный» халиф. Поскольку эту демократическую тенденцию поддерживало большинство, она возобладала в исламском мире, несмотря на то, что правители, как правило, оказывались порядочными тиранами. С этого и начался в мусульманстве великий раскол на суннитов (люди традиции, предания) и шиитов (присоединившиеся, т. е. сторонники Али).
Борьба за власть шла жестокая. Погибли Осман и другие халифы из Омейядов. Погиб Али и его сыновья Хасан и Хусейн, оплакиваемые шиитами ежегодно. Трагическая судьба ждала их потомков, почти всех шиитских имамов, которых, вместе с Али, было двенадцать, называемых священными, непорочными, чистыми, безгрешными.
Последний из них, двенадцатый, Ходжат бен Хасан исчез в 70-е годы IX века в пятилетнем возрасте. Шииты считают, что он, согласно Божьей воле, был «сокрыт» на 69 лет, хотя и поддерживал связь с народом через четырех своих представителей, а потом начался период «большого сокрытия», когда он был взят живым на небо, где пребудет до Страшного суда, перед которым в образе Махди (своего рода мессии), или Вали-е-Асра, или Багиотоллы, или Повелителя времени явится на землю, чтобы установить царство правды и справедливости.
«Большое сокрытие» двенадцатого имама вызывает богословские споры. Видные шиитские мыслители поддерживают народное поверье, что будущий Махди пребывает среди людей и ждет своего часа, чтобы возглавить восстание и обеспечить победу истины.
А пока его полномочным представителем является шиитское духовенство.
* * *
Духовенство в Иране – это несколько сот тысяч человек: муллы, ахунды, пишнамазы (предстоятели на молитве), чтецы повествований о мученической кончине праведных имамов, проповедники, настоятели мечетей, судьи, наставники…
Они могут иметь и светские профессии. Среди них выделяются улемы, ученая элита, получающая образование в высших религиозных учебных заведениях священных городов Ирана (Кум и Мешхед) и Ирака (Неджеф и Кербела). Официального посвящения в сан не существует.
Религиозная организация совсем не похожа на иерархическую пирамиду любой христианской церкви, как не похожа мечеть на храм. Мечеть – дом собраний и молитв, где по пятницам (выходным дням) молятся совместно, слушают проповеди и обсуждают политические вопросы.
Все улемы считаются равными и подчиняются лишь Богу и сокрытому имаму, и если духовное лицо, благодаря своим знаниям и благочестию становится особенно авторитетным и имеет большее число сторонников, чем другие, то с согласия лидеров шиитских богословских центров получает почетное звание ходжатольислама («доказательство ислама»), потом аятоллы («божественное знамение»), великого аятоллы, а всеми признанный духовный лидер зовется марджа-е таклид («образец для подражания»). Все вместе они считаются муджтахидами, то есть лицами, имеющим право на иджтихад, на интерпретацию вновь появляющихся жизненных явлений. Они могут давать личное заключение о правилах поведения своих сторонников в изменившихся обстоятельствах, опираясь на основные и частные законы мусульманской веры. Это называется «выносить фетву» или декрет по правовым и политическим вопросам, а с появлением в стране духовного лидера его фетва приобрела значение приказа (хукм), обязательного для исполнения всеми верующими.
Но стать высоким духовным лицом совсем не просто.
Во-первых, он должен быть законнорожденным. Во-вторых, обладать хорошим слухом, зрением и дикцией. В третьих, вести благочестивый образ жизни и быть настолько безупречным в своих суждениях, чтобы у его сторонников не возникало и тени сомнения в их правильности. И этого мало…
Вдобавок к высокому интеллекту, глубокому знанию Корана и хадисов, духовного наследия праведных имамов, логики, этики, мусульманского богословия и права надо участвовать в диспутах, выступать с проповедями в мечетях, иметь учеников и сторонников, которые, как это повелось исстари, разъясняли бы взгляды своего наставника в мечетях и на базарах.
Зависимость духовной элиты от светской власти во времена монархии была слабой. Она распоряжалась специальным налогом, собираемым не государственными чиновниками. Все это и предопределило успех исламской революции в Иране, духовным руководителем которой стал имам Хомейни, чья страстная и доходчивая проповедь при помощи современной электронной техники звучала в многих тысячах мечетей, минуя государственную цензуру и сыск.
Шиитов много в Ираке, Сирии и других мусульманских государствах. В Иране их 90 процентов населения. Со времени исламской революции они называют Хомейни имамом, что признавалось не всеми священнослужителями. Хомейни не возражал против такого звания, но никогда не отождествлял себя с Махди. Словосочетание «имам Хомейни» стало настолько прочным в сознании иранцев, что его называют так во всех трудах, даже когда речь идет о событиях, происходивших до 1979 года.
Мне довелось побывать в Тегеране, Куме, Казвине, Исфахане, Хомейне и других городах, беседовать с людьми, седыми, бородатыми, в просторных темных халатах и чалмах об имаме Хомейни, революции, расспрашивать о тонкостях исламского права и правления. Они были скромны, не любили называть свои ученые звания, но все равно обнаруживалось, что многие из них свободно говорят на нескольких иностранных языках, кроме обязательного арабского, что им ведомы перипатетические размышления Аристотеля, что кое-кто читал Декарта и Канта на их родных языках…
Глаза их молодо блестели.
Постепенно я стал разбираться и в одежде, которую они носили. Улемы повязывают головы белыми тюрбанами, а черные были знаком того, что их обладатели являются сейидами – потомками пророка, что их родословная восходит через праведных имамов к самому Мухаммеду. Последние пользуются большим уважением у шиитов, независимо от того, улемы ли они или миряне. Им не рекомендуется лишь заниматься торговлей. Не священнослужители вообще не носят тюрбанов, многие не афишируют своей принадлежности к сейидам, и я с удивлением узнал, что мой постоянный спутник, доцент русской кафедры Тегеранского университета, защитивший диссертацию в Москве и с изяществом носящий пиджачную пару, – потомок пророка.
* * *
Имам Хомейни носил черную чалму, как и нынешний духовный лидер Исламской Республики Иран Хаменеи, речь которого я слышал, сняв туфли, в пятницу при большом стечении народа в мечети Тегеранского университетского городка, которая представляет собой большой навес, весьма отличающийся от роскошных дворцов с радиофицированными минаретами, что строятся сейчас повсеместно в разбогатевших на нефти мусульманских странах. Превосходно поставленным голосом со своеобразным тембром, как бы с трещинкой, он говорил о «текущем положении», опираясь на высказывания имама Хомейни. Слышал я и крупнейшего религиозного и государственного деятеля аятоллу Рафсанджани, который был в белой чалме.
Это не отчет специального корреспондента, а потому отмечу только, что у обоих риторика отработана в совершенстве, с должными паузами и ударными концовками пассажей, после которых раздавался многотысячный рокот: «Аллаху акбар!» или другое ритуальное скандирование. Говорят, каждый иранец – прирожденный оратор…
Помолившись под руководством пятничного имама, который подавал знак, когда всем вместе, касаясь локтями друг друга, чтобы почувствовать общность, надо склоняться, верующие разошлись. Почти все они были в современных костюмах, но ни у одного из них не было галстука, ни у одного мужчины в Иране, как бы наперекор всемирной моде, в знак протеста против удавки. У всех бороды, но у молодых это что-то, вроде сильной небритости, ставшей модной и на Западе, не осознающем, откуда что пошло.
Женщины молились отдельно под навесом и одеты были все в просторные платья, скрадывающие соблазнительное изящество фигуры. Головы покрыты большим платом, хиджабом, чадрой, не закрывающей лица. Впрочем, косметика позволительна и плечики тоже, а мешковатость или приталенность платья, как меня уверяли мужчины, зависит от того, насколько жена любит мужа и не хочет или хочет нравиться другим мужчинам.
Многоженство? Попробуй содержать четырех жен одинаково хорошо по современным понятиям. В Иране меня с каким-то затаенным ужасом спрашивали – неужели многоженство, по слухам, сохранилось у мусульман России? Поскольку еда очень дешева (своя, не привозная, правительство тратит около 2 миллиардов в год, чтобы цены на нее и на бензин не поднималась), а к столу не подают спиртных напитков, то ходят в многочисленные ухоженные рестораны семьями, с выводками ребятишек, которых обожают, и нетрудно было заметить, что верховодит все-таки в семье супруга «ханум», а муж поспевает и сопли подтереть дитятке и метнуться по ее подсказке к официанту, чтобы уточнить заказ. А насчет легкости развода, когда мужчине достаточно, по шариату, трижды заявить об этом публично, то это еще вилами на воде писано…
И это после исламской революции, о которой наговорили столько ужасов по части угнетения женщины. Кстати, студенток в университете никак не меньше чем студентов.
Иранцы удивительно добродушны и приветливы.
Улицы двенадцатимиллионного Тегерана до отказа забиты машинами с, видимо, лучшими в мире водителями, которые при малочисленности светофоров и совсем незаметной полиции, умудряются очень быстро рассеивать пробки, сворачивать, как кому в голову взбредет, проходя в считанных миллиметрах друг от друга, договариваясь на ходу едва заметными движениями рук и мимикой без скрежета сминаемого металла и ругани. У меня, привыкшего к московской неуступчивости и вечно дурному настроению водителей, то и дело падало сердце…
Скажут, это не показатель, но у меня было немало случаев удивляться, как такие незлобивые люди, сбившись в неистовую толпу, шли с голым руками на американские танки в революцию, не говоря уже о гладкоствольных ружьях охраны русской миссии, не отстоявшей посла Грибоедова. Но тут уже замешана политика и религия, наглость американских прихвостней, о чем скажу позже…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70256905&lfrom=174836202) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
