Андрей Лучиновский "Турецкий дебют"

– Пригнись, – дико заорал сзади отец, – Мой переход!

Хлопок!

Прыжок на пятнадцать минут назад

– Стоять! Впереди засада, – резко остановившись, скомандовал отец, тормозя нас с братом.

И тут же рухнул на дорогу с простреленной головой. Костик моментально присел и…

Хлопок!

Прыжок на одиннадцать минут назад

– Засада! – заорал Костя уже в полете, делая кувырок в сторону.

Мы с отцом моментально последовали за ним. Рефлексы не подвели – прямо над нашими головами зло пропели пули, а еще через мгновение просвистел огненный шар, оставив за собой жирный чадящий след.

– Неужели Красницкие? – раздался слева от меня удивленный голос брата.

Дар огня имелся у нескольких родов, но только у Красницких пламя получалось дымное, словно горела нефть, а не чистая энергия.

– Папа, мне прыгать? – нервно крутя на пальце кольцо, спросил я, – Они же скоро дом взорвут, а у вас с Костиком откат идет.

– Погоди, у них наверняка там новая засада.

– У меня с собой не только своё кольцо, но и Алёнкино.

Все родовые кольца Турчаниновых имели свою "длину прыжка" и моё бывшее колечко имело интервал в две минуты. Перешедший же ко мне после смерти деда, Костин артефакт был пятиминутным.

– Не знал, что придётся благодарить небеса за твоё разгильдяйство, – невесело усмехнулся отец, – Тогда будем прыгать по Алёнкиному, они явно не рассчитывали, что у нас будет с собой лишняя печатка.

– Да как эти сволочи вообще смогли места для засад вычислить? – поинтересовался Костя.

– Как, как… – отец ненадолго замолчал.

Дар Турчаниновых – перемещение назад во времени. Мы не можем узнать будущее, пока оно не случится, и уж тем более мы не пророки, как многие думают. Зато в наших силах манипулировать ближайшим будущим, прыгнув из него на несколько минут назад в прошлое. Когда случается что-нибудь непоправимое, мы возвращаемся и стараемся переиграть ситуацию по-новой.

Есть и пара неприятных моментов, но как говорил дед: – "Это чтобы жизнь мёдом не казалась". Во-первых, после использования дара кольцо получает откат на перезарядку, сроком примерно раз в пять больше, чем время прыжка. А во-вторых – то, что произошло, помнит только сам прыгнувший. Остальные члены рода ничего о будущем не знают, но у них в этот момент начинается ощущение дежавю, которое длится именно столько времени, на сколько был сделан переход. У всех. Кроме меня. Я помню всё, и иногда отец ласково называет меня уродцем.

– Красницкие тут явно шестёрки, – снова заговорил отец, – Про наши временные интервалы знают только несколько человек во всей Империи. Кира, по моей команде прыгаешь на две минуты и бежишь не останавливаясь прежним темпом, как будто ничего не случилось. И сразу же прыгай на пять. По идее, так мы оставим их засаду между прыжками и окажемся внутри защитного круга усадьбы. Вот там и расскажешь нам о нападении.

Я уже и сам догадался, как именно сидевшие в засаде люди вычисляли наши прыжки во времени. Им был дан приказ стрелять, как только мы неожиданно прервём пробежку. Если в старом будущем их засады нас спокойно пропускали, то возвращаясь назад во времени, мы резко останавливались посреди дороги, что служило сигналом на наш отстрел. Но почему нападавшие не убили нас всех одновременно? Ответ пришел позже, когда что-либо изменить было уже нельзя.

***

[1] Тангента – кнопка или клавиша переключения с приема на передачу на переговорном устройстве или радиостанции.

Глава 2

После активации пятиминутного кольца у меня внезапно пересохло во рту, – все же четвёртый прыжок подряд, – и наша троица очутилась в трехстах метрах от усадьбы. Я скороговоркой отчеканил все подробности нападения на нашу группу, смерть отца и про взрыв в доме. Подбежав ко входу, мы преодолели ступени широкой лестницы в несколько прыжков, ввалились в усадьбу, и через несколько секунд включилась боевая тревога. Не было никакого воя сирен, вспышек красных стробоскопов и бегающего в панике персонала. В детстве я всегда удивлялся идиотским фантазиям киношников, пока старший брат мне не объяснил простую вещь – если бы в кино не показывали такую чушь, то на него никто бы и не ходил. Зрители приходят за острыми ощущениями, а не для того, чтобы меланхолично жуя попкорн, наблюдать за людьми, спокойно занимающими свои места по боевому расписанию.

Негромкий, но хорошо узнаваемый сигнал зуммера раздался одновременно во всех уголках поместья. Я знал, что сейчас в усадьбе люди из гражданского персонала, внимательно проверив помещения в которых их застала тревога, закрывали за собой двери на спецзамок и спускались в подземное убежище, способное пережить любой катаклизм. Над запертыми дверьми загоралась красная лампа, и дежурный по этажу проверял детектором признаков жизни оставшиеся помещения и запечатывал двери, над которыми ещё сиял голубой огонёк.

– Проверка всего дома на взрывчатые вещества и магические закладки! – отец начал отдать команды начальнику охраны, который появился сразу же после объявления тревоги, – Всех охранников периметра стянуть ближе к дому, задействовать малый круг защиты, вызвать ударную группу Синельникова. В ближайшие минуты ожидается штурм усадьбы, задействовать защиту по четвёртому протоколу.

– Может всё же включим "казик"?

– Ты оглох, Семёныч? В доме может быть бомба, какой к чертям купол? Давай быстрее, времени в обрез.

Практически вся территория имения была напичкана различными датчиками и механизмами безопасности, включая КАЗ, – купол абсолютной защиты, – на случай боевых действий. Но пока существовала угроза взрыва внутри дома, этот самый купол использовать было нельзя. Взрыв в замкнутом пространстве уничтожил бы и сам дом, и находящихся в нем людей, перемолов их в однородный кирпично-кровавый фарш.

Синельников руководил гвардией рода и в данный момент основные силы находились в Петербурге. С собой в имение отец взял только одно отделение гвардейцев, поскольку тут был свой отряд охраны, в количестве двадцати бойцов-ветеранов. Но столичная гвардия могла добраться сюда на быстроходных флайерах только через полтора часа, а пока в нашем распоряжение было всего тридцать бойцов, с десяток техников и два боевых одноместных флайера, типа "Пустельга". Лёгкие и манёвренные, они могли работать как разведчиками, так и истребителями.

Но им даже не дали возможности взлететь. Удар колоссальной силы сотряс всю усадьбу. Окружавшее меня пространство превратилось в калейдоскоп мгновенно сменяющих друг друга картинок. Взрывная волна с силой впечатала меня спиной в стену гостиной и сильно приложившись об неё головой, я медленно сполз на пол.

– Живой? – передо глазами появилось тёмное пятно, на котором я попытался сфокусироваться.

Смутные очертания приобрели резкость и я увидел лицо склонившегося надо мной брата.

– Нормально. Что это было? – медленно, почти по слогам произнёс я, оперевшись на протянутую руку Костика, чтобы встать с паркета.

– Судя по всему – стодвадцатый миномёт, пристрелочные выстрелы, – раздался невдалеке голос отца, – Надо выбираться из дома, скоро тут будет жарко.

– Где Алёнка и мама? – морщась от звона в ушах, спросил я брата.

– Давно в убежище, там им и ядерный взрыв не страшен, – успокоил меня Костя.

Посмотрев на часы, я хмыкнул и поспешил уведомить отца:

– Папа, на Алёнкином откат закончился, а моё кольцо будет готово через девять минут.

– Будь рядом со мной, сейчас нам надо держаться вместе.

Пока мы пробирались через обрушившиеся сверху перекрытия второго этажа и завалы порушенной мебели, издалека донеслись звуки боя. Всё началось с нескольких автоматных очередей, которые через несколько секунд утонули в рёве и гуле применяемых обеими сторонами магических техник. Но как только мы под прикрытием персональных щитов выбрались из дома, шум сражения прекратился.

Окинув взглядом приусадебный участок, я на несколько мгновений завис от удивления – всё вокруг оказалось цело. Даже клумбы с любимыми мамиными розами были не тронуты. Лишь посечённый осколками мины, безголовый труп Семёныча лежал на ступенях парадной лестницы.

– А как…

– Чёрт! Бегом за мной! – перебил меня отец и сорвался с места в направлении хозблока.

Мало кто знал, что именно под ним находился командный пункт службы охраны. Преодолев сотню метров, разделявшие дом и одноэтажную постройку, за рекордное время, мы ввалились в помещение прачечной. Снаружи снова послышались звуки боя, но судя по звукам, этот вёлся в полукилометре от усадьбы. Отец пощёлкал попеременно двумя выключателями и крайняя стиралка отъехала в сторону, открывая проход в стене. Согнувшись в три погибели мы по очереди протиснулись в узкий лаз и попав на винтовую лестницу, начали быстро спускаться. Всё немаленькое помещение диспетчерской было заставлено аппаратурой и экранами до самого потолка.

– А где люди? – Костик в недоумении развёл руки в стороны и сделал полный оборот вокруг своей оси, оглядывая помещение, – И на кой мы вообще сюда припёрлись?

– Это запасной пункт, Константин, а нам сейчас нужна связь, – отец быстро тыкал кнопки на пульте, который занимал собой добрую половину стены, – Радиосигналы наверняка глушатся, а вот до кабеля эти уроды вряд ли смогут добраться.

Из динамика донеслось негромкое шипение и через секунду раздался голос:

– Девятый на связи. Назовитесь.

– Девятый, я первый. Код четырнадцать, полсотни семь, тридцать пять. Дай мне второго. Срочно.

– Есть дать второго.

После небольшой паузы, голос извиняющимся тоном сказал:

– Придётся подождать, первый. Этот канал не предусмотрен для переключения на внешние линии связи.

– Я знаю, девятый, но дело не терпит, поторопитесь. На нас совершено нападение, для гвардии код красный.

– Вас понял первый, есть код красный.

Пока мы ожидали Синельникова, отец достал из сейфа мини-рации и, раздав их нам, включил мониторы первого круга защиты. Тишь, гладь и божья благодать, словно и не было никакого нападения. Но идиллия рассеялась, как только камеры переключились на второй рубеж. Там шла настоящая война. Понаблюдав пару минут за противостоянием, я в полном недоумении повернул голову к отцу, внимательно следившему за ходом сражения.

– Ничего не понял. Это что за клоунада?

Бойцы противника, одетые в одинаковые лесные камуфляжи без эмблем и опознавательных знаков, двигались рваными движениями, делая нелепые рывки из стороны в сторону.

– Это, сынок, перестраховка, на случай если у нас осталась возможность вернуться назад. Хаотичные движения, чтобы мы не запомнили их действий. Костя, какая частота у охраны?

– Сто пятьдесят один [2].

Покрутив настройки стационарной рации, отец чертыхнулся и убрал её "мини-версию" в нагрудный карман.

– Глушат по всем частотам.

В этот момент на экране мелькнул водяной смерч, который запустил один из защитников усадьбы. Он мгновенно сформировался в несколько десятков длинных дротиков, которые, пробив стволы вековых деревьев, прошли сквозь тела прячущихся за ними огневиков противника.

– Ого… Сразу четверых уложил, – выдохнул отец восхищённо, – Напомните мне потом наградить этого парня.

– Па-а-ап, это девушка, позывной Белка, – хихикнул Костя, – Синельников давно тебя просил дать ей поручика.

– Хмм… нет у меня лишних гвардейцев для новых поручиков, – стушевался глава рода, – Ты лучше проверь пока периметр дома, а Кирилл пусть займётся третьим кругом.

И в этот момент мы одновременно подпрыгнули в креслах от неожиданности.

– Первый, второй на связи! – проревел динамик адским басом, – Гвардия поднята по тревоге и готова к выполнению задач.

– Второй, я первый. Усадьба частично разрушена миномётным огнём. Противник, силами до ста человек атакует поместье с северо-запада…

Дальнейший разговор отца с командиром гвардии я пропустил мимо ушей. Переключив ближайшие ко мне мониторы на камеры предпоследнего рубежа обороны, я озадаченно уставился на обтянутую тонкой тканью, симпатичную женскую задницу, которая почти полностью перекрывала обзор одной из камер.

"Это чё? Сама жопа к нам пожаловала?" – мелькнула в голове шальная мысль.

Но как только я открыл рот, чтобы сообщить о столь удачном ракурсе вслух, задница исчезла и на мониторе мелькнула мордашка Альхи.

"Какого чёрта?" – я снова прилип к экрану.

Все камеры дублировались встречными приборами наблюдения, и мне не составило труда найти монитор, который показывал, что творится возле той камеры. А творилось там вот что: высоко на дереве, оседлав ветку и свесив ноги, сидела Альха, смотревшая в сторону нашей разрушенной усадьбы. Изредка она поднимала на уровень глаз смартфон и, по всей видимости, делала снимки. Я оторвался от экрана и крутанулся в кресле.

– Отец, там…

Тот нетерпеливо отмахнулся, спеша рассказать всю доступную на данный момент информацию Синельникову:

– … не считая Красницких, там ещё один род. Не могу пока разобрать кто именно, у них очень распространённые техники – лёд и вода, но есть маленькая особенность. Цвет техник не голубой, а красноватый. Но то, что эти люди обычное мясо, я абсолютно уверен. Кто-то ими руководит, причём, со знанием дела. Пётр Ильич… – плюнув на правила радиопереговоров, отец назвал Синельникова по имени-отчеству, – … Если не успеете нас спасти, то код от убежища полная дата моей первой дуэли. Та самая, где вы были моим секундантом.

После этих слов он переключил трансляцию с общего динамика на наушники, и для нас с братом беседа потеряла всякий смысл, поскольку мы теперь слышали только его реплики.

– Кость, я только что видел Альху, она в поместье.

– Чего?! – оторопело спросил Костик и резко развернулся ко мне.

– Сидит на дереве в километре отсюда и следит за нашей усадьбой.

– Думаешь наводчица?

– Рехнулся? Из неё разведчик, как из меня… разведчик.

Костя прыснул смешком. Ещё не забылась история со скаутским походом, где я, будучи десятилетним пацаном, по-крупному облажался, упав в выгребную яму. Ему тогда пришлось откатывать время, но непередаваемый привкус во рту я помню до сих пор.

– Да и в платье она. Кто ж на такие дела в платье ходит?

Брат наклонил голову вбок и кинул взгляд за моё плечо:

– Пока отец занят, можем её развернуть и дать пинка под зад. Где ты говоришь она сидит?

Он подкатился ко мне на кресле.

– Вот здесь… – я ткнул пальцем в нужный монитор, – Это рядом с озером.

– Понятно, что не с трассой. Откуда она по-твоему могла прийти, кроме как от озера?

– А как ты собрался её выпроваживать?

– Сейчас увидишь, – ухмыльнулся Костик.