Кто-то стоял за моей спиной. Наблюдая, как я наблюдаю.
– Нет, – я покачала головой, не оборачиваясь. – Я… не могу.
– Ты из-за этого плакала? – догадался голос. – Или правда говорят, что из-за одного из нас?
Загородившись прядью волос, я удивленно на него покосилась.
– Это не так. Передай им, что дело вовсе не в слезах! Просто мое лицо попало не в лучшие руки, а краска плохо смывалась, и я…
Ой, да зачем я оправдываюсь? Он же просто из жалости решил поднять твою самооценку, очнись.
Парень пожал плечами.
– Да, ясно. Конечно. Передам. Но больше не плачь, ладно?
– Ладно.
Я выдохнула с облегчением, когда перестала чувствовать спиной его взгляд. Но обернуться не решилась. Может, еще не ушел далеко. Может, продолжает наблюдать, как я наблюдаю. Ох, во имя всех неизвестных мне богов, да что такое? Неужели я правда собираюсь сделать то, что собираюсь? Да нет, бред.
Хотя нет, собираюсь. До боли сжав ладони в кулаки, я вышла из таверны раньше, чем успела передумать.
Он сидел на крыльце. Рядом лежала пустая миска из-под супа. Удивительно простое отношение к собственному статусу. Дедриан встретил меня насмешливой улыбкой. Наверное, думал, снова пришла к нему жаловаться.
Но, набрав в легкие побольше воздуха, я собиралась его удивить:
– Я хочу уйти из таверны вместе с вами и с завтрашнего дня стать одной из обучающихся в Академии, – выдала я на одном дыхании. – Пожалуйста, воспримите мою просьбу серьезно и дайте возможность показать, на что способна. Я всерьез настроена заниматься день и ночь, если придется, терпеть любые к себе придирки и лишения, только возьмите меня. С тех пор, как поговорила с вами, не могу отделаться от мысли, что мое место – в Академии.
Я закончила свою, хотелось надеяться, проникновенную речь и с надеждой взглянула ему в глаза. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
Он так странно смотрел на меня. Во взгляде было столько намешано: удивление, недоверие, насмешка, сомнение, печаль и боль. Не знаю почему, но выражение его лица действительно можно было назвать болезненным. Тишина в ответ. Верно, он дает мне шанс признаться, что пошутила и вот-вот раскрою свое отвратительное чувство юмора. Но молчала и я, намекая, что настроена решительно.
– Ты серьезно, – он наконец недоверчиво покачал головой. – Ты в самом деле считаешь, что способна сейчас пойти с нами и завтра запросто влиться в состав группы. Я правильно понял?
Я кивнула.
– Что будет легко – я даже не мечтаю. Просто знаю, что хочу учиться. И сделаю все возможное, чтобы доказать, что могу стать одной из них. Сами сказали, что критериями для вас являются храбрость и сила воли. Так у меня есть и то, и другое! Дайте способ, я докажу!
Мужчина продолжал пялиться на меня в изумлении. Может, пытался себя убедить, что говорит с сумасшедшей? Думаю, то было не сложно.
– Что ты храбрая, я и так вижу. Только отвага это или дурь – вопрос. Хочу спросить, девочка… В группе людей, недавно вошедших в таверну, тех самых, что сразу вызвали у тебя столько возмущения…
Я открыла было рот, чтобы возразить, но он поднял палец, призывая к молчанию.
– Среди них ты заметила хоть одну девушку? Зрелую или молодую, привлекательную или не очень – хоть кого-нибудь? Нет? Правильно. Потому что в Академии никогда не обучалась ни одна особь женского пола. А знаешь почему?
Я снова собиралась вставить слово, но мне пригрозили взглядом.
– Потому что женщины – а в особенности девушки – имеют свойство… отвлекать. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя все парни недобрали необходимых навыков и однажды получили удар, который не смогли бы отбить?
– Если кто-то не научился добросовестно отбивать удары противника, в этом виноваты никак не женщины! – В этот раз я наплевала на незримый приказ молчания. – Почему право защищать жизнь себя и своих близких дано только мужчинам? Несправедливо.
Он нахмурился.
– Ты слишком мала, чтобы рассуждать о том, что справедливо. Отсутствие женщин среди учеников в первую очередь связано с вашей собственной безопасностью. Обещание, что тебе ничего не грозит от моих парней, распространяется только на эту краткосрочную встречу на нейтральной территории. Факт обучения женщины наравне с собой никто из них никогда не оставит без внимания. Тебе понятно, о чем речь?
Я кивнула, но сдаваться не собиралась.
– Я худа. Если приложу усилия, смогу походить на парня. Остригу волосы и буду говорить о себе только в мужском роде. Смирюсь с условиями существования, какими бы тяжелыми они ни были, и никто не сможет узнать, кто я на самом деле.
– Ты упряма, – с недовольством заметил он.
– Это сойдет за проявление силы воли?
Дедриан хмыкнул:
– Только ее бледной тени. Ты сама не понимаешь, сколь суровый приговор подписываешь. Лишаешь себя благ, о которых даже не знаешь. Не будет ни подруг, ни близких, ни свободного времени. Детей и любви тоже не будет, разумеется. Зато всегда рядом усталость, бесчисленные раны и бессонные ночи, в которые будешь бегать по полю, приводя тело снова в пункт А: усталое состояние. – Он сделал выразительную паузу. – Позволь спросить, ради чего терпеть?
Я надолго замолчала, ища нужные слова.
– Я не знаю, кто я, и не имею ни малейшего понимания, что мне делать с этой жизнью. У меня нет близких, родственников, друзей тоже нет, – я до боли сжала свои трясущиеся от страха кулаки. – Есть только шрамы и дикий ужас при мысли о возвращении в Виту. И огромное, просто исполински неописуемо гигантское желание стать сильной. Настолько сильной, чтобы всегда суметь постоять за себя и за тех, кто не способен. Я хочу… – я сбилась с мысли. – Я… хочу сражаться за свое место. Хочу сама выбирать себе дорогу. Я чувствую всем нутром, что мой путь лежит через Академию, понимаете?
– То есть ты хочешь стать спасительницей слабых, – хмыкнул мужчина, – а не, например, вспомнить прошлое.
– Да! – я закивала. – Зачем вспоминать то, что отзывается лишь болью? Может, и хорошо, что я ничего не помню.
Что-то в его взгляде заставило поверить, что он меня понял. Это придавало уверенности. Теперь я даже казалась себе чуть выше ростом, все равно с трудом доставая мужчине до плеч.
– Моя дочь была похожа на тебя, – проговорил он хмуро. – Глаза так же горели безрассудством и храбростью. И так же, как ты, она просила сделать для нее исключение и взять в Академию. Я не взял. Я боялся за нее.
Вот это поворот. Он не сделал исключение даже для собственной дочери! О чем тогда мечтать впервые встреченной незнакомке?
– И где она сейчас?
– Давно мертва. Не смогла отбиться.
Мужчина взглянул за горизонт. Я закусила губу. Не стоило сомневаться, меня ожидает похожая участь где-нибудь на полпути куда угодно.
– Я сожалею.
Он поднял тяжелый от воспоминаний взгляд и сделал шаг в мою сторону. Затем еще один. Учитывая, что между нами всего эти два шага и были, я начала сильно нервничать. Что он задумал? Прибьет меня, чтоб не мучилась?
– В память о ней я делаю то, что делаю, – проговорил он, кладя руки мне на голову так, что пальцы соприкасались с моими висками. – Не двигайся, больно не будет. Я совершу вещь, о которой тебе никому никогда не следует рассказывать, к каким бы результатам я после этого ни пришел, поняла? Если после этого скажу «нет» – мы расстаемся и ты больше никогда не появляешься на моем пути.
Я кивнула.
– А если я услышу "да"?
Он мрачно зарычал.
– Тогда у тебя будет шанс на деле продемонстрировать то, что тебе так не терпится продемонстрировать.
От неверия я лишь беззвучно открывала и закрывала рот. Он тем временем что-то тихо прошептал себе под нос. Медальон на его шее засветился и начал мерно отбивать ритм моего сердца. Виски обдало холодом. Через непомерно заострившиеся пальцы мужчины в голову проникало нечто не подлежащее описанию. Чужое сознание.
В голове, застилая зрение, появился образ-картинка: незнакомый молодой мужчина, смотрящий на меня со смесью шока, испуга и смятения. Из рук его выпал меч, и сам он начал медленно оседать на землю, теряя сознание. За его спиной, среди окружившей нас толпы находился не кто иной как Дедриан.
Когда глаза вновь стали меня слушаться, с трудом сдержав тошноту и усмирив головокружение, я вперилась взглядом в лицо хмурого моего судьи. От его "да" или "нет" теперь зависело так много.
– Добро пожаловать в Академию, – произнес тот, с непонятной задумчивостью меня созерцая.
Глава 3
На какой-то безумно краткий миг я почувствовала, что такое абсолютное счастье. Подумать только! Я – в Академии! Это маленький шаг для человечества, но огромный шаг для Саши Хронос! Может быть, мне суждено было потерять память, чтобы заново поверить в собственные силы? Кто знает, на что еще способно это маленькое тщедушное тельце и сидящая в нем я!
Тут я заметила, что на меня глядят с очевидным сочувствием.
– Почему бы нам наконец друг другу не представиться? – предложил мужчина. – Меня зовут Дедриан Фельсицкий, я член Совета Академии, мастер меча и генерал армии Альянса.
Я занервничала и отвела взгляд. Что я могу сказать о себе? Ничего хорошего.
– Эм-м… Я Саша Хронос. Что вы и так знаете. Здравствуйте.
– По крайней мере, Александра, ты могла бы вспомнить, от чего сбежала из Виты, – подсказали мне.
Я согласно кивнула. Могла бы. Если бы знала.
– Вряд ли от хорошей жизни.
– Или ты сбежала из страны, которую предала, и сама стерла себе память, – парировал тот.
– Вы ведь шутите?
– Нет.
Да ладно. Подозревай он меня в шпионаже – я была бы уже мертва. Я открыла рот, чтобы привести контраргумент, но мужчина хлопнул меня по плечу:
– Каким бы ни было твое прошлое, только что его история закончилась. Теперь ты принадлежишь Нэви и будешь защищать ее границы и ее интересы, – и тут же добавил с пренебрежением: – Витянка! И характер, и глаза, и того, чье лицо я в них видел. Все совпадает. Такая глупая и самоуверенная идея могла взбрести в голову только витянке.
Вместо того, чтобы обидеться, я гордо выпятила подбородок.
– Зовите меня Алекс.
Он хмыкнул.
– А мое имя, девочка, советую забыть. В стенах Академии, да и за их пределами, я для тебя учитель или мастер. Так называют меня ученики. И ты, Алекс, – после выразительной паузы тон его голоса изменился: – один из них. Не лучше и не хуже. Увидев тебя, они сразу будут выспрашивать твое положение, чтобы поставить в лестницу иерархии. Молчать или пытаться придумать ложь поцветастей – дело твое. Но говорить, что ты из Виты, не советую. Они могут расспрашивать тебя о вещах, о которых не имеешь ни малейшего представления. Собственно, и о Нэви ты знаешь не больше. Решай сам. До замка тебе укажут путь, караульный на воротах пропустит, получив мой приказ. Я сниму защиту с замка только до рассвета, будешь ожидать меня в главном зале. Не увижу тебя там вовремя – никогда не захочу видеть впредь. Все понятно?
Голос его исключал возможность вопросов.
– Да, Мастер, – я кивнула.
Мастер. Учитель. Всегда с большой буквы. Во веки веков. Уважение мое к этому человеку было безгранично.
– Замечательно, – мужчина отвернулся. – У тебя есть ночь, чтобы продумать собственный – мужской – облик и новое поведение. Понаблюдай за хозяином таверны или попроси Фрею рассказать о ее похождениях. И за эту ночь… постарайся передумать.
Я упрямо мотнула головой, однако заставила себя сказать: "Да, Мастер". Он кивнул мне на прощание и зашел в помещение. Внимание мое тем временем привлек факт, что Учитель отлично помнил имя Фреи. Каким же количеством похождений она заслужила такую честь?
В одиночестве я простояла в сумерках еще некоторое время. Эти ощущения далеких, но таких желанных приключений я бы его ни на что не променяла. Изнутри то и дело доносились заливистый девичий смех и весело спорящие мужские голоса. Вскоре они понемногу стихли. Я подумала, что пора возвращаться.
Неестественно прямой линией выстроилась у входа группа парней. Меня, замершую позади, никто не заметил: две капитанши, разгоряченные и счастливые всеобщим вниманием, совершали обход. Каждому юноше, мимо которого проходили, девушки дарили поцелуй в любую часть лица на усмотрение. Обладателями поцелуя в губы уже стали двое или трое счастливчиков. Я закрыла лицо и волосы ближайшей найденной тряпкой как платком и затаенно улыбнулась, осторожно огибая их по коридору. Дети. Они такие дети.
Чья-то рука успела схватить меня за кисть.
– А твои поцелуи, скромница, мы получим когда?
Так, ладно. Дети они – когда не посягают на твое личное пространство. В противном случае это маленькие варвары.
– В следующий раз обязательно, – пообещала я, уворачиваясь, уверенная, что до следующего раза здесь точно не задержусь.
В тени коридора подле лестницы стояла другая группа парней, они с оживлением что-то обсуждали. Меня несказанно порадовало, что их состав был не малочисленнее тех, что нуждались в получении столь дешевого, на мой взгляд, флирта.
Заметив, что тенью прохожу мимо, один из них кивнул:
– Ты больше не плачешь, это хорошо.
Я узнала голос парня, что наблюдал за мной, и улыбнулась. Мне хватило ума промолчать.
Тогда он добавил:
– В следующий раз, возможно, мы все-таки познакомимся?
Боги, как же подмывало заявить, что встретимся мы много раньше, чем он только может себе представить. Но я слишком лелеяла новую роль ученицы, чтобы подвергать маскировку опасности. Я и так дико рисковала, появляясь перед учениками без оказавшегося спасительным макияжного грима.
Поэтому единственным, что позволила себе сказать, было:
– Доверимся судьбе.
Убежав наверх, я наблюдала за удаляющимися спинами своих будущих знакомых со смесью переполнявших меня волнения и восторга. Минут десять спустя по лестнице неестественно громко зашаркали туфли.
– Поверить не могу, что это был не сон.
Фрея рухнула на кровать и устало застонала. За ней в комнату заглянула довольная Марианна. Подправив прическу в зеркале, она счастливо потянулась и упала на кровать рядом с подругой.
Обе переглянулись и начали довольно хихикать.
– Я так понимаю, вечер прошел удачно, – скрестив ноги, я уселась на подоконнике.
