– Строкор, – прошептал он с ожившим от волнения лицом, – ты храбрый парень и спас мне жизнь. Теперь знай, что часть людей Клоу скрылась под лестницей за троном императора. Они расправились со стражниками и наверняка убьют и императора!
– Это послужит на пользу этому болвану, – ответил я, так как меня это мало волновало. – Но зачем ты пришел ко мне, старик? Я всего лишь лейтенант в оружейной палате, я не капитан дворцовой стражи.
– Потому что, – ответил он, глядя на меня с большим удовольствием, – ты мог бы в одиночку разделаться со всем отрядом – их всего четверо – и снискать себе большую славу.
– О, Йон! – воскликнул я в полном восторге и, не останавливаясь, чтобы спросить у Мака, откуда он все это узнал, сразу же отправился в путь. Однако, возвратившись, я разыскал звездочета – надо сказать, что у меня не было никаких проблем с бандитами, и сам император видел, как я прикончил последнего из них, – разыскал звездочета и спросил, откуда он это узнал.
– Слышал ли ты когда-нибудь об Эдаме? – спросил он в ответ.
– Эдам?
Я ничего не слыхал о нем, имя было мне незнакомо.
– Кто он?
– Такой же молодой человек, как и ты сам, но совсем юнец, – сказал Мака. – Он был моим учеником, когда я преподавал в Доме Учения. В последнее время он занялся пророчеством, и весьма примечательно, насколько хорошо парень предсказывает. Во всяком случае, именно он, Строкор, рассказал мне о заговоре. Он видел его во сне.
– Значит, Эдам еще должен быть во Вламе, – сказал я, – если он мог рассказать тебе. Может, приведешь его ко мне? Я должен познакомиться с ним.
И так случилось, что накануне того же дня Мака привел Эдама ко мне домой. Я хорошо помню этот день, ибо в тот же день император, в благодарность за мою небольшую службу в приемном покое, освободил меня от должности в оружейной палате и назначил капитаном дворцовой стражи. Таким образом, я стал самым молодым капитаном, самым крупным и сильным, а также, как вскоре выяснится, самым высоколобым.
Я был в прекрасном настроении и решил отметить это событие пиром. Поэтому, когда пришли два моих гостя, я усадил их за стол, на который ушла десятая часть моего годового жалованья.
Я подал не только обычные для меня разнообразно приготовленные промысловые продукты, но и особый подарок из собственных запасов императора – замороженный кусок мяса муликки, который несколько лет назад был найден в северных землях какими-то геологами. Все это время он хранился в ледяной комнате дворца и был в идеальном состоянии. Нам с Макой это очень понравилось, а вот Эдам к нему не притронулся.
Он был небольшого роста, совсем не такой крепкий, как я, и весил в два раза меньше. Голова его тоже была не похожа на мою: лоб широкий и высокий, а глаза кроткие, как у раба.
– Ты очень молод для того, чтобы быть пророком, – сказал я ему, когда мы наелись и рабы убрали нашу посуду. – Скажи мне – предсказал ли ты еще что-нибудь, что сбылось?
– Да, – ответил он, но не дерзко, а, как принято говорить, скромно. – Я предсказал перемирие, которое теперь заключено между нашей империей и империей Клоу.
– Это правда? – спросил я Мака.
Старик торжественно кивнул и посмотрел на молодого человека с гораздо большим уважением, чем я. Он добавил:
– Расскажи Строкору сон, который ты видел две ночи назад, Эдам. Это было очень странно, независимо от того, правда это или нет.
Парень пересел на табуретку и пододвинул чашу поближе. Затем он глубоко засунул в нее свою трубку, и жидкость медленно потекла из его ноздрей.
– Я видел это, – начал он, – непосредственно перед восходом и после небольшого ужина; поэтому я знаю, что это было видение от Йона, а не моя собственная выдумка.
– Я стоял на вершине горы и смотрел вниз на очень большую плодородную долину. Она была покрыта густым лесом, темно-зеленая и притягательная. Но первое, что привлекло мое внимание, – это множество животных, перемещающихся по воздуху. Это были странные существа, большие, маленькие, разной окраски, покрытые шерстью, абсолютно не похожей ни на какую шерсть, которую я когда-либо видел.
– В воздухе? – переспросил я, оправившись от изумления.
Затем я громко рассмеялся.
– Да вы, наверное, с ума сошли! Ни одно животное не может жить в воздухе! Вы, наверное, имеете в виду воду или сушу.
– Нет, – вмешался звездочет. – Ты никогда не изучал звезды, Строкор, иначе ты бы знал, что среди них есть несколько таких, которые через увеличительную трубу обнаруживаются как круглые миры, похожие на наш собственный.
– И, кроме того, оказывается, что в этих других мирах тоже есть воздух, подобный тому, которым дышим мы, и что в одних его меньше, а в других – больше. Из того, что рассказал мне Эдам, – закончил старик, – я заключаю, что его видение произошло на Джеосе, мире, который, по моим расчетам, гораздо больше нашего и, несомненно, имеет достаточно воздуха, чтобы в нем могли передвигаться очень легкие существа.
– Продолжайте, – сказал я Эдаму с добродушным смехом. – Я всегда готов поверить во все странное, когда мой желудок полон.
Сновидец не обиделся.
– Тогда я присмотрелся внимательнее, как это всегда бывает в видениях. И увидел, что зелень была удивительно густой, запутанной и пышной, какой здесь никогда не видели. И в ней передвигались самые необыкновенные существа, которых я когда-либо видел.
– Там были огромные существа, ростом с твой дом, Строкор, и с ногами, такими же огромными, как эта твоя огромная грудь. У них были хвосты, как у наших древних муликка, только это были страшные твари, длинные и огромные, как ствол большого дерева. Я не знаю их названий.
– А на другой стороне было крошечное воздушное существо, которое двигалось с легким музыкальным гулом. Оно могло бы спрятаться под ногтем твоего пальца, Строкор, но у него был маленький остроконечный клюв, которым оно жалило самым ужасным образом. А между ними было еще множество существ разной величины и формы.
– Но нигде не было и следа человека. Правда, на верхушках деревьев висело на руках и ногах одно волосатое, огромное существо, очень похожее на тебя, Строкор, но его лицо и голова принадлежали безмозглому зверю, а не человеку. Нигде не было такого существа, как я или ты.
– А самое любопытное заключалось в следующем – хотя этих существ, больших и маленьких, было в десять раз больше на том же пространстве, чем в нашем мире, тем не менее, здесь не было больших раздоров. По правде говоря, среди нас, людей, гораздо больше борьбы и разрушений, чем среди зверей.
– И, – произнес он самым убедительным тоном, словно не желая, чтобы ему не поверили, – я видел, как отцы сражались, защищая своих детенышей!
От изумления я чуть не упал с табурета. Никогда в жизни я не слышал ничего столь далекого от действительности.
– Что! – воскликнул я. – Ты сидишь здесь, как здравомыслящий человек, и говоришь мне, что видел, как отцы сражаются за своих детей?
Он кивнул головой, по-прежнему очень серьезно. Я замолчал за неимением слов, но тут Мака подкинул мысль.
– Похоже, Строкор, что там, на Джеосе, существам не так уж и трудно жить, как здесь. Возможно, дело в большем количестве растительности; во всяком случае, животным нет нужды так часто охотиться друг на друга и тогда это объясняет, почему у некоторых из них хватает энергии, чтобы тратить ее на заботу о потомстве.
– Я могу понять, – сказал я, очень медленно. – Я могу понять, почему мать будет бороться за своих детей, это вполне разумно, без сомнения. Но что касается отцов, которые делают то же самое – Эдам, не хочешь ли ты сказать, что все существа на Джеосе делают это?
– Нет, только некоторые. Может быть, меньше половины разновидностей имеют такой обычай. Тем не менее, это прекрасно. Когда видение закончилось, мне прямо не хотелось уходить.
– Черт! – сплюнул я на землю. – От такой мягкотелости мне становится дурно! Я рад, что родился в мужском мире, где я могу принять мужские решения. Мне не нужны поблажки. Если у меня хватит сил жить, я буду жить, если нет – умру. Чего еще я могу просить?
– Да, мой друг! – одобрительно сказал Мака. – Это мир для сильных. Здесь нет места для других, здесь недостаточно пищи для тех, кто, благодаря своей силе, выживает.
Он снял с запястья золотой браслет и положил его перед Йоном.
– Вот, Строкор, залог! Залог выживания сильнейших!
– Изящная, лаконичная формулировка! – прорычал я, принимая клятву от него.
И тут мы оба замерли. Эдам не присоединился к нам.
– Эдам, мой мальчик, – сказал старик, – ты примешь клятву вместе с нами?
Глаза юноши были встревожены. Он прекрасно понимал, что, если откажется от такого поступка, ему больше не будут рады ни в моем доме, ни в доме Мака. Но когда он огляделся вокруг, то смело сказал.
– Мужи, у меня нет ни силы одного, ни ума другого из вас. Я всего лишь ремесленник-часовщик, я живу благодаря тому, что умею обращаться с маленькими колесиками.
– Я ни с кем из вас не ссорился.
Он поднялся на ноги и направился к двери.
– Но я не могу принять с вами клятву.
– Я видел диковинку, и она мне понравилась. И, хотя я не знаю почему, я чувствую, что Йон пожелал, чтобы на Джеосе появилась новая раса людей, раса даже лучше нашей.
Я вскочил на ноги.
– Лучше нашей! Неужели ты хочешь сказать, мальчишка, что может быть человек лучше Строкора?
Я вполне ожидал, что он в страхе отшатнется от меня – я был способен сокрушить его одним ударом. Но он стоял на своем, более того, шагнул вперед и легко положил руку мне на плечо.
– Строкор – ты больше, чем человек, ты два человека в одном. Прекраснее нет, честное слово. И все же я не сомневаюсь, что может быть есть и будет лучше!
И при этом на его лице появилось такое любопытное выражение, такое сияние какой-то странной теплоты, что я опустил руку и позволил ему спокойно удалиться – так я был удивлен.
К тому же любой жалкий мальчишка мог бы расправиться с ним.
Мака некоторое время сидел в задумчивости, а когда заговорил, то ни словом не обмолвился о парне, который только что ушел от нас. Вместо этого он долго и внимательно рассматривал меня, а под конец горестно покачал головой и вздохнул:
– Ты такой сын, какого я хотел бы иметь, Строкор, если учесть ум твоего отца, способного удержать такую женщину, как твоя мать. И это спасло мне жизнь.
Он поразмышлял еще немного, затем поднялся и резко произнес:
– Ты тщеславный человек, Строкор!
– Да, – охотно согласился я. – И ни у кого нет более веских на то оснований, чем у меня!
Он не принял мою остроту.
– У тебя есть все, что нужно для удовлетворения твоего тщеславия. У тебя есть зависть тех, кто отмечает твою силу, похвала тех, кто любит твою храбрость, и уважение тех, кто ценит твой ум. Все это у тебя есть – и все же у тебя нет того, что является лучшим!
Я быстро сообразил и нахмурился:
– Ты хочешь сказать, что я недостаточно красив?
– Нет, Строкор, – сказал звездочет. – В этом мире нет никого красивее, каков бы ни был стандарт любого другого мира, например, эдамского Джеоса.
– Дело не в этом. Дело в том, что у тебя нет честолюбия.
Я глубоко задумался над этим. Сначала мне показалось, что это неправда: разве я не стремился всегда превзойти своих соперников? С юности я всегда добивался успеха там, где не справлялись более крупные телосложения и более зрелые умом. Разве это не честолюбие?
Но прежде чем спорить с Макой, я понял, что он имел в виду. У меня не было конечного стремления, конечной цели, к которой можно было бы стремиться. Из года в год я довольствовался тем, что превосходил каждого соперника, когда он оказывался передо мной; и вот теперь, когда и ум, и тело были в прекрасном состоянии, я подошел к тому моменту, когда никто не мог устоять передо мной.
– Ты прав, Мака, – признал я, но не потому, что мне хотелось удовлетворить его тщеславие, а потому, что для меня всегда было полезно признать свою неправоту, чтобы извлечь из нее пользу. – Ты прав, мне нужно определиться с целью жизни. Что скажешь?
Старик был очень доволен.
– Наш разговор с Эдамом навел меня на эту мысль. Знай, Строкор, что выживание сильнейших – это правило, которое управляет как человеком, так и человечеством. Оно относится ко всему населению, Строкор, так же верно, как ко мне или к тебе.
– Мы, люди, которые сейчас являются единственными обитателями этого мира, происходим от расы людей, которые выжили только потому, что были приспособлены к жизни лучше, чем муликка, лучше, чем рептилии, самые приспособленные, безусловно, из всех существ.
– А раз так, то очевидно, что со временем либо наша империя, либо империя Клоу должна восторжествовать над другой. И останется сильнейший!
– Подожди! – воскликнул я. – Почему нельзя оставить все так, как есть, и навсегда?
– Это, – быстро ответил он, – потому что ты так мало знаешь о будущем этого мира. Но я прославился как знаток неба, и я говорю тебе, что с помощью некоторых сложных измерительных приборов, а также с помощью высшей математики можно очень точно следить за ходом развития нашего мира. И теперь мы знаем, что наш год гораздо короче, чем во времена муликки.
Я кивнул головой.
– Вполне справедливо, ведь по какой-то загадочной причине наши дни становятся все длиннее.
– Причина перестала быть загадкой, – сказал Мака. – Теперь известно, что Солнце – очень сильный магнит, и оно постоянно притягивает наш мир, приближая его к себе. Вот почему за последние сто лет мир стал немного более жарким; об этом свидетельствуют записи. И это же влияние привело к увеличению продолжительности нашего дня.
Он остановился и дал мне подумать. Вскоре я увидел все достаточно ясно: должно наступить время, когда растущее тепло солнца подавит все формы растительной жизни, а это будет означать удушье для человечества. Это может занять несметное количество столетий, но очевидно, что когда-нибудь мир станет слишком мал даже для тех, кто сейчас на нем живет.
Внезапно я вскочил на ноги и в возбуждении зашагал по комнате.
– Ты прав, Мака! – воскликнул я, окончательно взвинченный. – Две империи не могут существовать всегда. Со временем одна или другая должна победить, Йон так решил. И…
Я остановился и уставился на него
– Не мне тебе говорить, что это будет за империя!
– Я знал, что ты прозреешь, Строкор! У тебя ум твоего отца.
Я сел, но тут же снова вскочил на ноги – так велико было мое воодушевление.
– Мака, – вскричал я, – наш император не подходит для этой должности! Правда, в молодости он был храбрым воином, он честно завоевал трон. И мы позволили ему сохранить его, потому что он мудрый человек и потому что у нас было мало проблем с людьми Клоу после их поражения два поколения назад. Но сегодня он довольствуется тем, что сидит в своей комнате и цитирует банальности о "живи и дай жить". Черт возьми! Мне стыдно, что я вообще его слушал!
Я остановился и уставился на старика.
– Мака – слушай сюда! Если на то будет воля Йона, чтобы решить вопрос между людьми Клоу и людьми Вламаленда, то я намерен принять участие в этом решении!
– Да, мой друг, – спокойно сказал он, а затем добавил, словно зная, каким будет мой ответ:
– И как же ты собираешься действовать?
– Как мужчина! Я, Строкор, стану императором!
Глава III. Трон
Пока мы с Макой разговаривали, разразилась небольшая гроза. Сейчас, когда он уже собирался уходить, тучи рассеялись, и изредка сверкали молнии. Одна из них, однако, ударила в землю на таком близком расстоянии, что мы оба почувствовали запах дыма.
