Темный "Рыжий, вперед!"

Дядька разлил чай по стаканам в подстаканниках и подвинул мне один.

– Пока будешь тренироваться, в транс не входи, надо навыки закрепить.

– Извините, а транс это что? Боевой настрой?

– Да. Остальным я через пару лет только намекаю на подобное, с тобой придется по другому. До этого в броне и с тяжелым клинком работал?

– Да, в экзоскелете. – Отпил крепкий горячий чай. – Там все больше на скорости надо.

– Понятно. Здесь у вас брони не будет, да и шпага так, для дуэлей в основном. Вы же будущие магики. Не будешь же ты в театр палаш тащить? Да и к костюму он не подходит, вещь слишком простецкая.

– Понимаю. – Снова отпил чай, тело потихоньку расслаблялось.

– Отпускает? Вот и хорошо. Видел ты гирями занимаешься, давай после них приходи в этот зал, как раз мышцы растянешь после нагрузок. Договорились?

– Спасибо. Думаете у меня получится?

– Да куда ты денешься! Главное регулярно тренироваться, а там и медведя научить можно!

глава восьмая

Хитрый смотритель библиотеки пожаловался, что у него из хорошей литературы только не переведенные книги. Сидеть у окна и пялиться на дождь? Пришлось брать на языке оригинала, да еще словари просить, все таки меня не долго учили и в основном разговорному языку, кроме латыни. Латынь и медицина как синонимы, я и такое теперь знаю, нет одного без другого. Так что биология, анатомия человека, да вообще все что с внутренностями существ связано, все требует латынь. Конечно, из рекомендованного на каникулы списка, оригиналов не было, в библиотеке хватало переведенных, но интересно же сравнить! Так что все две недели я провел с интересом и, надеюсь, пользой.

Студенты прибыли и вечером все собрались в столовой. Наша староста, столичная штучка, Николь, решила устроить вечер с танцами.

– Господа сокурсники, почему бы нам не завести традицию, собираться вечером после учебной недели! Предлагаю начать с этого момента!

Как не странно, но нас из столовой не погнали, разрешили сдвинуть столы и даже завести патефон. Откуда он взялся с пластинками? Девушек было всего семеро, на них аж двадцать два парня, так что девушки натанцевались до упаду. Я мирно сидел в уголке, не думая кого-нибудь пригласить. Куда мне! Вальсы и кадрили в сотне не проходили, там все больше тактику изучали…

Через неделю староста напомнила что вечером собираемся, я даже удивился, неужели серьезно решила сделать это традицией? Что бы не терять время, взял с собой томик Шекспира на английском, прихватив и словарь. Все таки иногда попадаются непонятные выражения. Пристроился опять в уголке и увлекся чтением.

– To be or not to be, that's the question? (Быть или не быть, вот в чем вопрос? (Говорит на английском.) – Мелодичный голос раздался над ухом. – Почему вы никого не приглашаете танцевать?

Вздрогнул от неожиданности, глянул вверх, надо мной склонилась наша староста! Заглянула мне через плечо в книгу! Тут вспомнил о правилах этикета, зря что ли преподают? Поднялся, легонько поклонился и задумался, а дальше что надо делать или говорить? Так, меня спрашивали про танцы.

– Простите, сударыня. Я совершенно не умею танцевать.

– Игорь, правильно? Мы учимся в одной группе, а значит знакомы. Вы помните как меня зовут?

Вот черт! Что староста помню, а как зовут…

– Николь, молодой человек! Запомните, меня зовут Николь! – Она рассмеялась хрустальным колокольчиком.

Точно! Она красивая, прямо небесная красота, вот и впал я в ступор, совсем потерялся.

– Так вот, Игорь. Знакомых девушек не называют сударынями, так вы можете их обидеть. – Она взяла меня под локоть, заставив шагнуть к ней ближе. – Вашу проблему начнем решать прямо сейчас.

Девушка повела меня в центр свободного пространства и принялась объяснять шаги вальса. Было чертовски приятно и столь же чертовски стыдно! Казалось на меня таращатся все, пальцами тыкают, ухмыляясь и потешаясь над неумехой. Бросил украдкой взгляд и увидел одобрительные взгляды, а некоторые даже завидовали!

– Николь! Я тоже плохо танцую! Давай ты и меня научишь!

Красивый статный парень приветливо улыбнулся нам и сделал умоляющее лицо.

– Вот еще! Тебе не танцевать надо учиться, а руки при себе держать! – Николь сказала это без злобы, так что парень не обиделся.

– Да они сами! Такую красоту они тоже увидеть желают, а глаз нет! Что прикажешь им делать?

С другого края площадки девичий голос посоветовал отправиться в музей, посмотреть скульптуры.

– Девушки! Так они же мраморные! Твердые и холодные!

Мы медленно кружились, отсчитывая ритм. Девушка стоически выносила мои попытки отдавить ей ноги и в конце даже похвалила.

– Не плохо, но все же одевайте бальные туфли. – Николь улыбнулась. – Если вы еще выучите красивые стихи и будете их декламировать в танце, отбоя от девушек у вас не будет.

– Спасибо, Николь. Вы слишком добры ко мне.

– Игорь! Вы в моей группе и я не желаю чтобы в памяти она у вас осталась мрачной! Эти три года должны стать лучшим временем в жизни каждого студента моей группы!

Девушка ускользнула по своим делам, а я остался в недоумении, зачем все таки она вытащила меня танцевать? Хотелось думать что я поразил ее в самое сердце, но что-то говорило о другом. В общем приятно и ладно, не будем морочить себе голову юношескими мечтаниями.

Появились совершенно новые предметы, которые прямо намекали на специфику института. Нам стали читать лекции о всяких леших, ведьмах, колдунах и нежити, так как их описывали в старинных книгах. Вместе с этим проводили практические занятия на странных машинках. По началу принял их за мишени на стене, набранные из карандашей. Своими острыми концами они смотрели на нас и по неволе хотелось отодвинуться. Вел занятия уже один раз виденный мужчина в синем халате. Тот самый, что не стал отвечать мне на вопрос. Занятия у него тоже особыми пояснениями не отличались.

– Значит так! Представляете что давите на круг перед вами, начали!

Как я надавлю, если до круга десять метров? Точно десять, на полу разметка есть. Представить могу, а надавить нет! От такого наплевательского отношения по жилам заструилась злость, захотелось не круг придавить, а этого хлыща!

– Не отвлекаться, концентрируйтесь на круге!

Ладно, черт с тобой! Направил свою злость на круг, представляя как вминаю его в стену. Ничего не произошло, только показалось что один из карандашей на самом краю покраснел. Если бы еще этот объяснил что-нибудь!

Плохо еще то, что мы со старшими курсами пока ни разу не пересеклись. Так бы спросил что для чего, а то у этого куркуля не узнаешь.

Мои занятия с разделением внимания на горячее и холодное продолжились, голова стала меньше болеть, я даже во вкус вошел. Начал книги разным вниманием читать и обнаружил интересный эффект, показалось, что стал понимать чего хотел сказать автор от имени того или иного героя. В один из вечеров, когда собиралась группа, сам от себя не ожидая, включился в обсуждение одной из книг. Как всегда заводилой была Николь.

– Почему вы так негативно относитесь к Раскольникову? Да, он убийца и негодяй, но постулат его действий разве не заслуживает осмысления? – Девушка улыбнулась и повернулась ко мне. – Игорь, ты что думаешь?

Это она о чем? А! «Преступление и наказание», точно!

– Тварь я дрожащая или право имею? Ты об этом? – Глянул в голубые глаза первой красавицы курса и задумался. – Знаешь, я думаю автор тут несколько о другом рассуждает. По моему мнению, он о заповедях говорит. Не убий, не укради. Стремление к сытой жизни, к достатку, это ведь не против заповедей, но каким путем этого достичь? Голодный студент смотрел на старуху процентщицу и считал ее исчадием ада, злом, неправедно нажившим состояние. Так имел ли он право ее покарать?

– Ну, ты завернул! – Василий, тот самый что получил от меня палкой в лоб, тут же решил выступить оппонентом. – Так рассуждать, выходит никого и обвинить нельзя! Всякий окажется добреньким! Раз пошел на убийство, значит виновен! Нечего тут о заповедях рассказывать!

– Да, Игорь, поясни что ты хотел сказать. – Николь довольно осмотрелась, радуясь интересной дискуссии. – Ты ведь воевал, наверное и врагов убивал?

– То война и на ней свои законы! Мы о мирной жизни говорим! – Василий завелся и наседал на меня. – Так кто для тебя Раскольников? Заблудший или закоренелый преступник?

– Думаю, Федор Михайлович сам это сказал в эпилоге. Раскаяние о содеянном, восхождение духа у героя, осознавшего свое преступление, вот какое наказание понес нищий студент.

– Разве это наказание? – Худенькая Лиза решилась высказать свое мнение. – Не к этому ли нас призывает церковь?

Девушка покраснела под взглядами и смущенно отступила.

– Возможно, но думаю автор хотел не показать пример, а заставить задуматься о душе. Могла ли раскаяться старуха процентщица? Не сгубил ли ее бессмертную душу своим топором Раскольников? Ведь даже убийца может найти путь к Богу, была бы у него возможность осознать свою жизнь. – Я поднял руки, останавливая новые возражения. – Слушайте, я ведь не Достоевский! Мое мнение вы слышали, а что думал автор мы уже не узнаем.

Николь довольная вечером, объявила танцы и даже пригласила меня на вальс.

– Игорь! Когда ты будешь читать нам стихи? – Девушка звонко рассмеялась своим хрустальным смехом в ответ на мой ошарашенный взгляд. – Думаю «Евгений Онегин» будет в самый раз! Не весь, не делай такое лицо!

– Лучше я уж «Бородино» прочту, как-то понятнее мне, ближе.

– Вот и договорились! – Николь упорхнула, не дав мне отказаться.

Блин! Вот не было печали, свалилась староста мне на плечи! Хотя надо отдать ей должное, группа сдружилась на этих вечерах и даже я больше не прятался по углам.

глава девятая

Учебный год подходил к концу, с удивлением понял, что стал разбираться в анатомии и химии, а физика с высшей математикой больше не вызывали ступор. Довелось вскрывать труп, составлять сложные яды и противоядия, по учебникам конечно и под присмотром, но все же! Мы могли распознать воздействие электрического тока, перепада атмосферного давления и физического воздействия. Обсуждали родных и зарубежных авторов и не только литературы. В общем вдруг оказалось, что жизнь многогранна и прекрасна, причем совершенно не ограничена только войнами и конфликтами!

К курсовым экзаменам подходил с прекрасным настроением, преподаватели претензий не имели, а значит впереди второй курс!

Оказалось все несколько иначе, чем я предполагал. Единственным предметом, который нам предстояло сдавать, оказался тот самый круг, который мы каждый день ходили давить в подвал. Перед экзаменами всех нас озадачил ректор, явившийся на одно из последних занятий, гимнастику.

– Господа! Завтра у вас экзамен, по результатам которого будет ясно, стоит ли далее обучать вас теоретической магии! Этот год вы самостоятельно учились, многие задавались вопросом, зачем им повторять уже изученное. Отвечу на этот и другие вопросы относительно первого года обучения. – Ректор оглядел притихших студентов. – По окончанию курса вы все получите первую магическую категорию, подмастерье. Уже сейчас у вас достаточно знаний для службы магической поддержки в каком-нибудь уезде. Поверьте, и на этой должности можно заработать почет и уважение, не говоря о деньгах. Думаю вы сами на практике с этим ознакомитесь ближайшим летом. Так вот, этот год вам давался для осознания своей цели. Магик учится всю жизнь, для него нет предела знаний и вершины могущества силы. Кто стремился к этому, работал над собой без понукания со стороны, развивал свой потенциал, думаю, осознал что ему стоит изучать далее. Кто-то выбрал иной путь, либо судьба увела его с пути магика, тот получит направление в другие заведения, связанные с силой магии. Алхимия, магофизика, магическая медицина, есть множество достойных путей. На этом я с вами прощаюсь и желаю удачи на экзамене.

Ректор покинул притихший класс, а мы сидели, погруженные в себя и обдумывали слова старого магика. Выходит это была проверка на самостоятельность? Если отбросить предметы, которые мы и так вроде должны были знать, что остается? То самое натужное давление на круг и непонятная гимнастика, на которой мы представляли горячие нити силы в теле. Вот черт! Да знать бы заранее, только этим бы и занимался!

На этот раз в подвал мы спускались в напряжении, еще бы, вредный преподаватель со своим дебильным предметом, оказался самым важным! Сколько мы ему косточки перемывали, как на него смотрели! Осталось только сполна получить за все, по самые гланды…

– Каган. К отметке. – Будничным голосом преподаватель позвал меня на эшафот. – По готовности действуй. Не затягивай, за тобой еще люди. Пошел.

Хорошо что у меня есть железная нога, она не дрожит! Подошел к черте, сосредоточился, вспомнил все эти линии, что нам на гимнастике советовали прогревать, как до этого на занятиях действовал… Плюнул, захотелось уйти, бросить все это, скрывали они, проверяли! Ярость рванула в кровь, огнем зажгла глаза, льдом высветило цель, круг. На, подавись! Из меня как будто вырвалось что-то, оставляя после себя пустоту и слабость. Пошли они… Краем сознания отметил, что вспыхнули красным несколько огоньков по левому краю круга, не важно! Побрел к лавке, сел, безразлично глядя, как мои однокурсники выдавливают из себя не понятно что, пытаясь совершить неизвестно что и зачем. Рядом опустилась Лиза, устало выдохнув. Потом выпрямилась, деревянно повернулась ко мне, взглянув расширенными глазами.

– Слушай, Игорь. Я все спросить хотела, стеснялась, что не так поймешь. Вдруг не встретимся в институте больше, а меня любопытство совсем загрызет.

Она нервно рассмеялась и покраснела. Лиза девушка со странностями, это точно. Иногда вдруг не с того, ни с сего влезет в разговор, выскажется, а потом делает вид, что это вообще не она говорила. Вечно как не здесь присутствует, отвечает невпопад, не слышит когда у нее спрашивают. Так что было неожиданно услышать от нее вопрос.

– Почему ты все время в перчатках? – Девушка кивнула на мою левую кисть потемневшими глазами. – Я же вижу, это перчатка, хоть и очень тонкая, почти как настоящая кожа.

Я досадливо поморщился, говорил мне Семен Лазаревич, купи лайковые перчатки, никто вопросов задавать не будет. Ну, да! Пол рубля за пару! Так еще их не одну надо, кожа тонкая, чуть что рвется, видел у офицеров из соседнего полка, сколько они с ними мучились. Вот что мне отвечать? До этого как-то и не спрашивал никто, почему у меня левая рука и нога такие худые, а тут на тебе!

– Лиза, за чем тебе это? Ношу перчатку, что с того? Скрываю уродство может.

– Нет, я чувствую тайну… – Лиза вдруг захлопала ресницами. – Прости, прости! Я что, приставала с расспросами? Извини, ладно? Мне когда попадается что-то непонятное хочется докопаться до истины, извини.

Вздохнул, не у меня одного проблемы, казалось собрали самых, самых, а на деле…

– Господа! Покиньте класс. Экзаменационный период окончен! Результаты вам огласят индивидуально!

Всем курсом мы поплелись на выход, даже не обратив внимания на редкое событие, преподаватель сказал несколько предложений подряд! Всех занимало только одно, что дальше. Пару дней нас не трогали, потом собрали всех перед канцелярией, тут же начали перешептываться, распределение! Приглашенные входили в двери и исчезали, либо оставались внутри, либо уходили через другой выход, чтобы не пересекаться с нами. Получив приглашение, вошел и уставился на ректора, что-то обсуждавшего с двумя армейскими нижними чинами. Он жестом подозвал и кивнул на фельдфебеля.

– Для начала отпустим служивых. Прошу господа.

– Благодарствуем, ваше высоко благородие. Каган Игорь Викторович? Извольте получить пакет. Распишитесь. – Увидев мое недоумение, добавил. – Опечатан особой печатью, мы должны убедиться, что не содержит запрещенных вещей. Таков порядок.

Расписался в бланке получения и взял пакет. На задней стороне и правда была сургучная печать особого отдела корпуса, нашего пятого Донского! Руки задрожали, даже стальная левая, сколько я уже их не видел… Из толстого картонного конверта вытряхнул на стол ректора еще один опечатанный пакет, банковский бланк и исписанный лист. Схватил его и, сквозь почему-то расплывающееся изображение, разобрал строчки.

«Здравствуй друже наш, казак Игорь Каган! Велико рады были получить известие от тебя, что жив ты, хоть и ранен сильно. Рады что не пропал без вести, что и отписали твоей матушке, с уверениями, что не бросим тебя. Атаман наш, Ерофей Илизаров, до самого атаман-генерала дошел с известием о тебе, тот обещал во всем разобраться и прояснить где ты сейчас. На конверте мы обратного адреса на нашли, что и отсрочило наше тебе письмо. С оказией шлем с генеральским пакетом и свое послание, прилагаем к оному именной чек, от всех наших казаков. С пожеланиями удачи и здоровья, сотник твой Дорофеев и все казачье общество.» Бережно свернул письмо и сложил в пакет, сунув его во внутренний карман. Захотелось выпить, чего-то крепкого, чтобы отпустил комок в горле.

– Второй пакет извольте распечатать. – Фельдфебелю не хотелось торопиться, но и засиживаться у столь важных особ опасно.

В пакете, запечатанном личной печатью генерала, были погоны хорунжего, грамота о присвоении звания, личная книжка с указанием об убытии в другую часть, номер был мне не известен, а также коробочка с георгиевской медалью и документами. На дне обнаружилась короткая записка.

«Игорь Викторович, поздравляю вас званием хорунжего и медалью. Уповаю на спасителя нашего, Иисуса Христа, желаю не посрамить честь нашу казачью на службе сотни Государевой. Граф атаман-генерал Семенов.»

– Разрешите идти, ваше благородие? – Фельдфебель, не дожидаясь пока его попросят, подхватился и повернулся к дверям, косясь на меня.

Ах, да! В каком чине гражданский еще разбираться надо, а тут погоны унтер-офицера, вот он и спрашивает у меня дозволения.

– Да, спасибо фельдфебель, свободны. – Проводил служивых взглядом и принялся собирать все обратно в пакет.

– Несколько неожиданно, придется кое-что править в документах, но это не столь важно. – Ректор откинулся в кресле. – Как вы посмотрите на практику в полицейском управлении? Подмосковье любопытное место, грибы, охота, рыбалкой не увлекаетесь? В тамошних лесах чего только не водится.

– Как прикажете. После практики куда?

– Вот как практику пройдете и решим, куда вас далее. Все, голубчик, отправляйтесь к себе в комнату, завтра документы заберете.