Алексей Михайлович Левшин "По ту сторону снега"

День четвертый. Опять осень

Осень насквозь

Нам роковое в груди колотье

Да эрзерумская кисть винограду.

Осип Мандельштам

Ты помнишь, осень, век кровавый?

В него нельзя не завернуть.

Так движутся в лицо облаве

И ждут незримой пули в грудь!

– Зачем тебе нужна дорога,

Твоя кровавая земля?

– Мне хочется быть ближе к Богу.

Хоть дальше он теперь, чем я…

– А горечь этой правды жилистой,

Ее зеленая бадья,

В которой ты сумеешь вынести

Немного, коль спасешь себя?

И вот из Эрзерума прямо

На чернореченскую даль -

Залп, коего не доставало -

Залп совести и нежного стыда.

Забудь – по швам сосновый воздух

Искромсан.

– Губы взять по швам !

От лязга лобного допроса -

Очнись, пространство. Дай привал.

Вы вспомните Вторую Речку,

Сообщницы-тайги оскал.

Но в этом сне бесчеловечном

Я лучшей доли не искал.

И в белизне твоей бессрочной

Лишь я один повинен был.

…Кто говорил со мной воочью

И с кем я не договорил ?..

А свист горошины свинцовой,

А вывих разнокрылых рук

В последний раз леса и вдовы

Как черный полдень – помянут.

День четвертый. Зима.                    

хххх

Ну что, беспризорник Петрарка?

Спросонья еще полгреха.

Сыра от признаний тетрадка.

Суха от рассвета рука.

Зима полушубком и чаркой

Лечила в пути жениха.

Случайно он с ней повстречался.

Припадок случился стиха.

О, Господи, значит, мы выжили!

О, небо, откуда ты выплыло?

В снегу вся Россия моя.

Вон церковь, а в церкви невеста.

Под руки берут – как чудесно!

Жених-то, выходит, что я.

хххх

На все есть душевная лепта.

Не ходит любовь налегке.

И что-то бессонница лепит,

Нащупавши в черновике.

Такую, такую же точно,

В оборках забот и потуг,

В сугробах затихших пророчеств,

Деревню вслепую и вслух.

На праздник. Ровесница, Муза!

Моя деревенька в ночи!

Во что превращаются узы?

В разводы, в вокзал, в недосып?

Однажды и мы соберемся.

И будет зима на дворе.

И только пространство вернется

Любить, договаривать, петь.

ххххх

Соловьиной печали ясна причина.

Но застыла твердь возле самых дверей.

Не узнаешь правду о самых сирых

На земле населенной всей.

Большеглазое сердце родное, вещее

С розоватою трещиной не сладит никак.

Если бы знать, куда ведет эта трещина…