Я вошла внутрь и огляделась. На гостевую спальню комната не тянула: было слишком много вещей, мужские вещи висели по разным местам, занавески и подушки находились не в аккуратном состоянии. Я прошла и открыла дверь ванной. На глаза сразу же попалась зубная щетка, одиноко стоявшая на полке, мужская бритва, парочка шампуней, вдалеке висел халат.
– А чья это спальня? – выходя из ванной, спросила я.
Поль прибирал разбросанные вещи, запихивая их в шкаф.
– Моя, – тихо раздался его голос.
– А ты где будешь спать? – удивляясь, произнесла я и присела на кровать.
– Здесь, – ответил он.
Я оторопела.
– Может, я лучше в другой спальне лягу? – тихо произнесла я.
– Нет. Я не хочу, чтобы вы ночью сговорились и сбежали, оставив меня.
Он сел рядом на кровать и стянул с себя свитер.
– Приставать не буду, – тихо произнес он.
Я поверила в его слова сразу, потому что сама валилась с ног от усталости, ни как иначе о постели, чем как о месте отдыха и сна, думать была не в состоянии. Поль быстро умылся, натянул штаны от пижамы и лег в постель. Я пошла после него, приняла душ, переоделась в рубашку от его пижамы и легла рядом. Не смотря на усталость, мы пролежали еще минут пятнадцать спиною друг к другу, пытаясь заснуть, потом я подалась и перевернулась на спину, уставив глаза в потолок. Поль подождал еще немного и тоже повернулся.
– Что не спишь? – его голова повернулась в мою сторону.
– Думаю, – тихо ответила я.
– О чем?
– А если она сбежит, оставив нас?
– У меня останешься ты, – чуть улыбнувшись, произнес мужской голос.
– Как заложница? – я посмотрела на мужчину, который, как ни странно, совсем не пугал меня в темноте комнаты.
Поль еще шире улыбнулся.
– Надеюсь, у меня за это время не разовьется стокгольмский синдром, – произнесла я тихо.
– Надеюсь, что разовьется, – улыбнулся он в ответ.
Я опять перевела глаза в потолок и стала побивать пальцами по одеялу.
– Думаю, после сегодняшней ночи, я, как порядочный человек, просто обязан буду на тебе жениться.
Я заулыбалась, хотя хотела оставаться серьезной, и чтобы хоть как то вспомнить о проблемах, перевернулась на бок, спиной к нему.
– Вот еще! – произнесла я.
Он заулыбался.
– Спокойной ночи, – произнесла напоследок.
– Спокойной ночи.
Ночь и правда прошла спокойно. Я так сладко не спала уже год. Оказалось, что Поль любит спать ничуть не меньше. Проспав часов до одиннадцати, мы как можно дольше растягивали сладостную негу, переворачивались с боку на бок, пока Татьяна не появилась на пороге.
– Эй, сони! Вставайте! – громогласно произнесла она, показавшись в дверях. – Завтрак давно готов. Дела пора делать.
Мы с Полем оба привстали, сонно потирая глаза, синхронно вздохнули и стали вылезать из кровати. Умывшись и облачившись в свою одежду, я, напоследок, стала причесывать волосы, а заодно, обдумывать ситуацию. Потом пошла в столовую, где Татьяна кормила Поля завтраком. Мне определенно нравилась квартира Поля. Помимо уютной гостиной, двух спален, кабинета, у него еще была чарующая столовая, просторная, с выходом на балкон. Здесь размещались летний столик и кресла темного плетения. Окна южной стороны выходили во двор, просторный, с большими деревьями, что давало много света, с одной стороны, а с другой, берегло от любопытных глаз соседей и хозяйскую спальню, и кабинет, и гостиную. Северной – окна тоже смотрели во двор, только очень маленький, и большей частью пейзажем становились соседние дома и крыша малоэтажного дома, благодаря низости которой открывалась панорама на город. Я представила, как должно быть хорошо завтракать летом на этом балконе, или вечером, сидеть и наслаждаться видом.
– Давай, садись, – произнесла Татьяна, пытаясь оторвать меня от грез.
Поль уже сидел и жевал блины с джемом. Татьяна приземлилась рядом со мной на стул и стала накладывать себе блины в тарелку.
– Ну, что будем делать? – бодро произнесла она.
Я сунула ложку с йогуртом в рот и посмотрела на Поля, тот пригорюнившись посмотрел на меня. Татьяна смотрела на нас обоих и ерзала на стуле.
– А любовник у тебя кто? – вдруг произнес Поль. – Он тебе помочь может?
– Ну, – призадумалась Татьяна. – Помочь, может, только он… – призадумалась она.
– Что? – вскинул брови Поль.
– Да прогнала я его месяц назад, – вздохнула она. – Делать, ничего не делает. Денег толком не зарабатывает, живет в моей старой квартире на окраине и в ус не дует. А я за все плачу.
Поль только поднимал брови от удивления и жевал блины.
– Зачем он тебе тогда?
– Вот и прогнала, – ответила Татьяна и вздохнула пригорюнившись. – Жалко, правда. Восемь лет вместе прожили.
– Ты же замужем шесть лет была? – поперхнулась я.
– И что? Я с Игорьком сюда приехала. Он мне здесь самый родной и любимый, – вздохнула она.
– И только поэтому ты его содержишь? Потому что жалеешь? – уплетая Татьянины блины, подытожил Поль, хотя завтрак его интересовал гораздо больше несчастной жизни повара.
– Не только, – нахмурилась Татьяна.
– А еще почему?
– Ты что, маленький? – насупившись, глянула она в его сторону.
От ее взгляда Поль подавился. Кое как проглотив кусок, откашлявшись, он поводил губами, глотнул воды и улыбнулся.
– Нам это на руку, – наконец произнес его рот.
– Как это на руку? – Татьяна приподняла в удивлении брови.
– Если денег у него нет, а они всем нужны, то выполнит он твою просьбу за милую душу. Только скажи ему, что дашь денег на поездку туда и обратно с верхом, он тебе все что угодно привезет.
– Думаешь?
– В его ситуации я бы так и поступил, – Поль кивнул головой в подтверждение своих слов.
Я сидела тихой мышкой, слушала и даже не влезала в разговор.
– Где он живет? – продолжил задавать вопросы Поль.
– На окраине города, в моей квартире. Может ему позвонить? – ответила Татьяна.
– Лучше съездить, – произнес уверенным голосом Поль, положив очередной кусок блина в рот.
– Хотя, он целыми днями дома сидит. Куда ему уходить? Застанем, – махнула рукой Татьяна.
И мы втроем спешно покинули роскошную квартиру Поля. Выйдя на улицу на осенний холод, не смотря на октябрь, все трое сразу стали кутаться и защищать себя от порывистого ветра. Он дул отовсюду: раздувал волосы, одежду, ударял в лицо.
Машина подъехала как раз вовремя. Не успели мы хлопнуть дверьми, как пошел дождь. Дворники заходили по стеклу, и машина тронулась с места. Ехали не больше часа, Татьяна продолжала сидеть как на иголках, чем нервировала и меня, и водителя. Его голубые глаза то и дело отражались в зеркале дальнего вида, когда он пытался уследить за пассажиркой на заднем сидении, ерзавшей туда-сюда, а заодно, за второй, сидевшей рядом с кислым лицом.
Наконец, мы доехали до места назначения. Татьяна быстро показала пальцем на дом и заерзала еще больше. Машина остановилась и под проливным дождем все выскочили из машины. Дверь мелькала на горизонте.
Мы засеменили быстрым шагом к двери, Татьяна по ходу рылась в сумке в поисках ключей, наконец, нашла. Замок открылся, и дверь впустила нас в сухое помещение. Отряхнув себя от излишков воды, все дружно стали подниматься по лестнице – лифта в доме не было. Место было жутковатое: темное, серо-коричневое, грязное. Поль все время морщился и смотрел на нас. Наконец, показалась нужная нам дверь, к которой все подошли гуськом, встали вплотную, и Татьяна снова загремела ключами в замке.
Дверь со скрипом отворилась. В доме стояла темень и гробовая тишина. Я от страха прижала руки к груди, начав придумывать всякие ужастики: в больном воображении начало мерещиться, что и здесь нас подкарауливают бандиты, сейчас набросятся и начнут пытать, а Игорька давно убили. Татьяна прошла к дверям, отделявшим переднюю от коридора и комнат, и открыла их со словами.
– Опять, наверное, спит.
Поль двинулся за ней в темное пространство, я следом, потому как оставаться одной мне было еще страшнее, чем идти в темноту. Я медленно шагала вперед, Поль и Татьяна уже исчезли в комнате, дорога по коридору оказалась сложной, потому что он, узкий, был еще и завален всяким барахлом. Сделав еще шаг, я вздрогнула от неожиданных громких воплей.
– Ах ты сволочь! – раздалось громогласное эхо по квартире. – Скотина!
Тело замерло и вжалось в стену, потому как мимо, неизвестно откуда взявшийся, пролетел завернутый в одну простыню мужчина, за ним женщина-фурия, отдаленно напоминавшая Татьяну.
– Он еще баб в мою квартиру таскает! – верещала она и била его, что есть мочи.
Они бегали по квартире как сумасшедшие, ничего не замечая и никого. Я сильнее вжалась в стенку и не двигалась с места, пока они бегали кругом и крушили все вокруг. Когда мужчина промчались мимо меня еще раз и исчезли на кухне, то по квартире раздался жуткий ор и шум. Посуда падала на пол, разбивалась, Татьяна сыпала обвинениями, Игорек истошно оправдывался. Я повернула голову и заметила Поля, выглянувшего из комнаты.
– Идите, – тихо произнес он и кивнул кому-то.
На пороге показалась женщина в кое-как надетом платье и с туфлями в руках. Честно сказать, она была – не очень. Если Татьяна была высокая, не полная, но с формами, на которых останавливается любой мужской глаз и блуждает очень долго, да еще с красивым славянским лицом, то эта темноволосая, худая и далеко не с женственной фигурой женщина, слабо привлекала внимание. Лицо у нее было не лучше фигуры. Либо Игорек вчера изрядно выпил, либо постился уже месяц, раз его потянуло на такую даму. Женщина прошла мимо, натянула на себя плащ и туфли и быстро исчезла за дверью. Все это под истошные крики из кухни.
Я продолжала бездвижно стоять, пока чужая рука не потянула меня в комнату. Поддавшись, я позволила втащить себя внутрь и усадить на кровать. Поль уселся рядом и вздохнул.
– Как думаешь, долго еще? – намекал он на скандал, разгоравшийся все сильнее.
Я пожала плечами.
– Минут двадцать точно.
Крики действительно раздавались по всей квартире минут двадцать, мы только смотрели друг на друга, закатывая глаза на очередную едкую фразу, вертели головой по сторонам, и ждали. Вдруг все затихло, и резко раздался вой. Поль глянул на меня. Мы резко подскочили и понеслись на плачь. Промчавшись по коридоры в мгновение ока, застыли на пороге кухни. Татьяна стояла на коленях и рыдала, что есть мочи. Игорек валялся бездыханный у ее ног. У меня закололо сердце.
– Ой! – причитала новоявленная убийца. – Ой! Что я наделала! Игорёчек, ну очнись! Не умирай, пожалуйста! Ой!
У Поля от шока волосы встали дыбом, а глаза вылезли из орбит.
– Сумасшедшие, – тихо произнес он.
– Ой! – хватала женщина за голову свежий труп. – Ну, милый, я не хотела! Игоречек, вставай! Пожалуйста-а-а… – ревела она.
Поль стоял и смотрел, слабо соображая, что делать. Я взглянула в сторону, схватила осколок недавно разбитого зеркала, присела и поднесла его ко рту и носу трупа. Татьяна заревела во все горло.
– Не реви, – тихо произнесла я замогильным голосом. – Живой, кажется, – еще раз глянув на чуть запотевшее зеркало, произнесла я.
Та сразу перестала реветь и взглянула на мужчину, валявшегося без сознания.
– Живой? – еще раз произнесла она недоверчиво.
– Живой, – ответила я.
– Сволочь, – лупанула она его по щекам.
– Ты что? – изумилась я.
– А что? – ответила она, еще раз взглянув на него, – Баб в мой дом водить! – и опять ударила, только на этот раз еле-еле.
– Подождем, – тихо произнесла я.
– Жди теперь тебя, пока очухаешься! А нам дело сделать надо, – громогласно говорила Татьяна, усаживаясь на табуретку.
– Может, его на постель перенести? – подал голос Поль.
– Ага, сейчас! – скривила он лицо. – Этому кабелю еще и условия создавать. В нем центнер с гаком, – тихонько пнула она его ногой, – вон как отъелся! Я надрываться не буду! Пусть тут валяется, пока не очухается, ничего с ним не случится.
Поль облокотился плечом о косяк и стал ждать стоя. Татьяна болтала ногами, осматривала дело своих рук и проклинала Игоря вслух. Я примостилась на краешке, уставилась на живой труп. Игорек, правду сказать, был не подарок даже внешне. На голову ниже Татьяны, даже чуть пониже меня, толстый, с животом как арбуз, круглолицый. Его щеками можно было пускать зайчиков. На голове у него были очень светлые и очень редкие волосы, коротко подстриженные, на макушке их не было вообще. Практически, смотрелся он лысовато. Глядя на него, правда начинаешь верить в то, что бабы дуры, и любят таких особей, что диву даешься. Я еще раз пробежала глазами по Игорьку, а потом глянула на Поля. Он поймал мой взгляд, после чего я опустила глаза в пол и стала ждать, подперев руками лицо.
– Чем ты его так? – подал голос Поль, немного притомившись в ожидании.
– Да сковородкой, – произнесла Татьяна.
– Ну, вы – сумасшедшие, – произнес он.
Игорек застонал и начал подавать признаки жизни. Его пухлое тело вздрогнуло, захлопало глазами, потом рука потянулась к голове, и он кое-как попытался встать.
– Дура, – завопил он, ощупывая шишку на самом видном месте, на лбу. – Ты меня чуть не убила!
– И убью! – заверещала снова Татьяна.
