– …Получив такое красноречивое послание, мы не смогли сидеть сложа руки. Отрядом, что отправился на выручку рудокопам, командовал я сам. И поначалу в штольнях не обнаружилось ни единой живой души. Только гниющие полуобглоданные трупы, – броктар вдруг брезгливо сморщился, а его кулаки сжались до хруста сами собой. – Ну и запах там стоял! До сих пор помню этот смрад, сотканный из сырости и тухлого мяса, – он сделал короткую паузу, чтобы прийти в себя и с трудом перевел дух. – Дальше был бой. Нас ждали. Из сотни защитников, покинувших город под моим началом, я привел обратно лишь пятерых. С тех пор я никем не командую… Не хочу больше нести груз, который не смог однажды поднять.
– Но как же так? – взволнованно возразил я, впечатленный рассказом старого воителя. – Стоило потребовать помощи у столицы, храма Миропрядов, у эльфов Миндонара в конце концов.
– Мы пытались, – прогудел страж, прерывая мой возглас. – И они тоже. Но сколько бы храбрецов не приходило к горному хребту Гласа Ветра, в живых не удалось остаться никому. Впрочем, вскоре все улеглось самотеком. Нападений больше не было, а старую каменоломню прозвали Гнилой Сопкой. Из-за запаха, наверное, что раздается на полтысячи шагов вокруг даже теперь. И без великой надобности да в своем уме туда больше никто не суется. Разве что лиходеи залетные, да и те до поры до времени. Клан «Гартанак» держит свое слово. Этот рубеж принадлежит только им, – часовой помедлил и добавил: – Так что, если ваш приятель там, то, пожалуй, уже можно никуда не торопиться.
– Нет, – отрезал я и рубанул воздух ладонью. – Тамиор могучий и умелый боец. Он жив и ему нужна наша помощь. Мы не бросим его. Ты скажешь нам, как добраться до этого места или мы обойдемся без твоих советов, – я решительно глянул на сородича и принялся разворачивать коня к проплешине городской арки.
– Постой, сорвиголова! – окрикнул Таргата и скупо рассмеялся. – Я слышу слова истинного воина. Настоящий броктар никогда не бросит друга в беде. Молодец, малыш! – страж приблизился и одобрительно кивнул. – Будь по-вашему, – с новым жаром заговорил он. – Если вернетесь целиком, придется мне раскошелиться на бочонок самого крепкого и дорогого эля, что только отыщется в закромах «Солнечного Гнезда». Так что слушайте очень внимательно.
Крякнув, часовой подошел вплотную и, нависая надо мной, словно гигантский утес над морской гладью, принялся растолковывать дорогу.
– Сперва держитесь торгового тракта и никуда с него не сходите, – прогудел он, косясь на белесый диск слепящего светила. – Когда заметите, что ваши тени смотрят точно на северо-восток, свернете левее от основной дороги и станете двигаться дальше так, чтобы солнце все время оставалось слева от вас. Через несколько часов размеренного ходу увидите узкий скалистый шлейф посреди песков. Это и будет Гнилая Сопка. Точно говорю, теряться тут особо негде. И вот еще что… – Таргата поежился, – ты, эльф, – он ткнул пальцем в сторону Давинти. – Мой тебе совет, дружок, оденься. Пустыня шуток терпеть не станет.
***
Небольшая стая из четырех тощих ракхов, скоро перебирая лапами, двигалась вдоль пологих дюн, прочь от обжитой свирепыми разумными территории. На этот раз пустынные псы слишком близко подобрались к тракту в поисках пищи и, рискуя стать легкой добычей для более крупного хищника, торопились вернуться в логово, удачно расположенное под одиноким валуном, на западе, далеко от здешних опасных мест.
Вдруг вожак замер, принюхался и тревожно зарычал, припадая брюхом к раскаленному песку. Трое других животных мгновенно поняли приказ, без промедлений вжались в мягкую поверхность пустоши и затихли. Вожак аккуратно поднял утыканную белесыми иглами голову и, не моргая, принялся вглядываться в даль. В блестящем озере серых глаз ракха, на фоне бескрайнего полотна бронзового цвета, отражались три размытые далекие точки, покидающие широкие врата Тари-Сахина.
Глава 6
Вольнолюбивый ветер плотной волной разогретой до блеска пыли, стелящейся над тореной дорогой, будто мягкая заботливая ладонь незримого великана, подталкивал с тыла, точно желая помочь случайным ходокам сберечь силы и раньше времени не ослабить бравого темпа. Иногда стихия внезапно замирала и в мгновение ока меняла направление. Шальной вихрь играючи вздымал вверх орды толстых спиралей, торопливо слепленных из золотистого наста, и с размаху бил в лицо, осыпая идущих с ног до головы мириадами колючих крупинок, заставляя все же замедлить шаг и затаить дыхание, дабы не наглотаться горького песка.
В такие моменты мне живо представлялось, что сквозь тихий монотонный гул пробиваются отзвуки озорного мальчишеского смеха, воспевающего очередную удачно исполненную шалость. Тем не менее вскоре мимолетная буря стихала так же быстро, как и была рождена, и все возвращалось в привычное русло.
К моему великому изумлению, в этот раз Давинти показывал себя на редкость терпеливым путешественником. Из-под невесть откуда выуженной тряпицы, закрывающей лицо эльфа в аккурат по узкие прорехи прищуренных глаз, то и дело раздавался гневный сап и усталые вздохи. Однако за долгое время пути поэт не произнес ни единого слова, что не только представлялось добрым подспорьем в тяжелой дороге, но и нешуточно настораживало. По-стариковски сгорбившись и крепко вцепившись пальцами в край одного из переметных мешков, тил упорно брел вровень с массивным крупом Бурелома, изо всей мочи стараясь не отставать от моих размашистых шагов. Лишь когда белесое колесо солнца добралось до середины иллюзорной дуги между зенитом и дрожащей чертой расплывающегося вдали горизонта, а наш маленький отряд решился на передышку, Давинти нарушил свое молчание.
Эльф сухо поинтересовался, не пора ли сменить курс, смочил горло сохранившей остатки прохлады водой и, протянув флягу мне, разразился емкой гневной отповедью в присущей своему взбалмошному нутру манере. Видимо, короткая, но вместившая в себя все жалобы и недовольство поэта тирада зрела достаточно давно и теперь, словно переполненная грозой туча пролилась ливнем на единственного оказавшегося поблизости слушателя.
Дави проклинал всех и вся. Закусывая негодование коркой ароматного хлеба, он говорил о кровоточащих мозолях на сбитых пятках, усердно бранил неуемный зной и далекий день, когда решил посвятить себя тяжелому ремеслу странствующего рифмотворца. Особенное внимание длинноухий уделил той части, где в сердцах грозился отвесить Тамиору знатную оплеуху, если, конечно, нам удастся вытащить рыцаря из ямы, в которую он умудрился угодить, оставив нас на произвол недружелюбной судьбы. А также яро заверил меня и Бурелома в том, что по возвращению в земли Зарии приложит все возможные силы, чтобы напрочь забыть о существовании таких исключительно неприятных мест, как то, что окружает нас сегодня.
– Проще говоря, мой неприхотливый друг, – распинался Давинти, – отныне никаких пустынь и пустошей для меня не существует. Кошмарное видение захмелевшего разума и только. Если удача не отвернется, а эта строптивая барышня никогда еще меня не подводила, – мечтательно заливал он, – поселюсь где-нибудь в Поющих лесах Виридиса, поближе к центру Пратума. Буду всякий вечер наслаждаться обществом красивейших толади и каждую вторую неделю нового месяца, в полдень, стану давать эпические поэтические представления. Не жизнь, а бескрайняя нега.
Сказав так, эльф утих, нацепил маску из серой материи на нос и поднялся, демонстрируя стойкое намерение продолжать путь. Я же решил не ворошить лишний раз осиное гнездо и, ничего не ответив, молча зашагал дальше.
Вскоре тени, отбрасываемые нашими силуэтами, будто конусы дорожных вешек, вытянулись к северо-востоку, красноречиво напоминая о том, что настал срок покинуть утоптанные тысячами караванов пределы тракта. В точности следуя наставлениям старого часового, мы переглянулись и свернули с дороги.
Идти стало заметно труднее. Мягкая песчаная опара, податливо проваливаясь под ногами, с каждым разом все старательнее норовила утянуть идущих поглубже, смыкаясь хрупкими оковами на голенищах тяжелых сапог. Сложнее всего приходилось Бурелому. Солидные копыта могучего коня, сторицей нагруженного разнообразной поклажей, по щетки увязали в топкой пустынной зыби. Поначалу выносливое животное, гордо подняв голову и свысока взирая на все предложенные препятствия, силилось идти ровно, ни на мгновение не сбавляя ход. Тем не менее, спустя всего пару часов, умение уверенно ступать лишь по твердой почве бескрайних равнин Далратии обернулось решающей слабостью. Бурелом все чаще спотыкался, делал внезапные остановки и попросту отказывался идти. Все это крайне замедляло отряд.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70289683&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
