Ольга Алексеевна Ярошинская "Поцелуй на краю ночи"

– Вампиры не любят солнца, – бубнил сзади Персиваль, – это истинная правда. Их не охватывает пламя, и они не рассыпаются в пепел, как хотелось бы. Но долгое пребывание под прямыми солнечными лучами и правда может их убить. Затем зеркала. Если даже вампир приятной наружности, то в зеркале все равно отразится чудовище.

Лютер обернулся и подал Рокси руку.

– Здесь осторожнее, – сказал он. – Ступенька сломана.

– Вижу, – ляпнула Рокси, проигнорировав его помощь, и прикусила язык.

Она видела в темноте как кошка, но лучше Лютеру об этом не знать. Все супергерои хранят свои способности в тайне.

Позади щелкнул фонарик, и узкий луч света нырнул во тьму.

– А еще вампирская тень, – сказал Перси.

– А с ней что не так? – поинтересовался Лютер.

– Ее нет? – предположила Рокси. – Я в какой-то книжке читала…

– Она гуще, чем человеческая, – перебил ее коп. – Потому что вампиры – суть мрак.

– Очень впечатляет, – фыркнула она, оглядываясь по сторонам. – Вот только откуда ты взял весь этот бредовый поток сознания?

– Моя бабушка ведьма, – ответил Персиваль. – Она рассказала. Между прочим, мне передался ее дар. Я чую потустороннее.

Он выразительно постучал кончиком указательного пальца по носу.

– Это несомненно очень нам пригодится, – сказал агент Фосберг, и Рокси не могла понять – шутит он или всерьез.

Кружок света обшарил углы, скользнул по останкам стула, задержался на жирной многоножке, распластавшейся на серой стене, и прыгнул к Лютеру. Тот поморщился, и Перси повернул фонарь на себя. Свет окрасил его кожу в желтый, а тени легли снизу-вверх, превращая его лицо в пугающую восковую маску.

– Но очевидно, что вампиров тут нет, – вздохнул он.

***

Дом был похож на него. Когда-то здесь кипела жизнь и бурлили страсти, но время то давно прошло. От былого великолепия осталась лишь мертвая оболочка, и сердце этого дома остановилось. Эхо гуляло по комнатам, и деревья просовывали наглые ветки в пустые окна. Шаги звучали гулко как в склепе, а голоса казались раздражающе громкими. Дом еще пытался притвориться самим собой: хвастался дубовым паркетом, звенел остатками хрустальной люстры – все равно что старуха, нацепившая свадебные украшения, в которых когда-то была молодой и красивой.

Он тоже пытался сохранить остатки человечности и носил маску почти не снимая: совершал уже не нужные действия – вроде, почистить зубы, принять душ, подать руку даме; согласился на сотрудничество с бюро – хотя ему не оставили выбора; общался с людьми, как будто еще мог выстроить нормальные отношения.

Маска стала такой привычной, что приросла к коже, и Лютер сам почти поверил, что может вернуть себе прежнюю жизнь.

Встреча с Рокси в одно мгновение разрушила все его воздушные замки.

Он – чудовище, и ему, в отличие от дома, не поможет ремонт. Он пытался, но жажда никуда не делась. Зверь, который таился внутри, с легкостью смел все так тщательно выстраиваемые заслоны, смахнул острые колья, сломал кандалы. Он держался на последней цепи – только за обещание, что все равно утолит свой голод. Просто чуть позже. И он готов был немного подождать.

Рокси бродила по дому, и тот наполнялся ее ароматом, а клыки чесались от желания впиться в нежную шею.

Лютер стремительно подошел к неаппетитному Персивалю, как будто заинтересовавшись видом из окна. Озеро подернулось рябью, а потом вдруг разгладилось, словно по нему прошлись утюгом, и отразило тяжелые облака, похожие на комья овсянки. По берегам буйствовали заросли, но со стороны дома тянулась узкая полоска желтого пляжа.

Серый ворон вдруг выпорхнул откуда-то из-под карниза, тяжело хлопая седыми крыльями.

Часть откровений Перси были выдумками: тень у Лютера самая обыкновенная, и даже колом в сердце его не убить – толку протыкать то, что и так мертво. А вот с солнцем он прав. Самовоспламенения не будет, но болезненные ощущения обеспечены. Да и зеркал Лютер избегал…

– Твоя бабушка, которая ведьма, еще жива? – спросил он.

– Да, – ответил рыжий. – Хотите познакомиться с ней, агент Фосберг?

Скорее всего она шарлатанка, но проверить стоит.

– Пожалуй, – согласился Лютер.

Все равно пока зацепок нет. Но если в городе и правда есть ведьма, то она может что-то знать. А может, ей самой понадобилась жертвенная кровь.

***

Оставив место преступления и особняк позади, они направились к выходу из парка.

– Нам сюда, – позвала Рокси на тропинку, забирающую влево, но Лютера неудержимо тянуло в другую сторону.

Тонкий, сладкий и чарующий аромат становился все ощутимее, когда Лютер, не послушав девушку, свернул вправо. Он остановился у небольшого холма, не решаясь сделать следующий шаг, чтобы ненароком не испортить волшебное очарование места.

Пышный ковер цветов укрывал холм пестрым одеялом и казался яркой заплаткой в серой мешковине листвы. Лютер узнал петунии, крокусы и тюльпаны, но разновидностей было не меньше десятка: белые звездочки с золотой сердцевиной, крохотные розовые бутончики, пышные сиреневые метелки. Они не могли вырасти здесь сами по себе – факт. Лютер глянул на Рокси, которая сердито кусала губы и отводила глаза.

– Что здесь произошло? – спросил он, но Рокси молчала. – Почему это место особенное для тебя? Я ведь все равно узнаю. Это снова связано с твоим бывшим?

– Здесь умерла моя мать, – выпалила она и, развернувшись, быстро пошла прочь.

Глава 5. Ужин

Рыжего копа он высадил возле участка, а Рокси доставил до самого дома. Он бы и сам догадался, что она живет здесь: за веселой изумрудной изгородью, среди буйства роз и клематисов, в вытянутом вверх домишке, по синим стенам которого карабкался плющ.

На острой крыше торчал флюгер в форме дракона, и Лютер про себя усмехнулся. Конечно, принцесса должна жить в башне, охраняемой драконом. Вот только на помощь красавице явится не принц на белом коне, а чудовище на серебристом седане.

– Завтра встречаемся в участке? – уточнила Рокси, когда он открыл ей дверцу, и насмешливо предложила: – Или сразу заточим колья и пойдем по пустым домам?

– Сориентируемся по обстоятельствам, – ответил он. – Посмотрим, что выудит Персиваль из больничных карт.

Отпускать ее не хотелось, но телефон упрямо молчал.

– Давай тогда обменяемся номерами, – деловито предложила она.

Лютер продиктовал свой, наблюдая, как она набирает цифры тонким пальчиком. Когда в кармане плаща послышалась трель, Рокси нажала отбой. Затем он провел ее через маленький участок, где трава была зеленой и густой как на заливном лугу, и поднялся следом по ступенькам.

– Спасибо, – сказала Рокси, разворачиваясь к нему и сдувая с лица непослушную прядь. – За то, что позволил мне принять участие в расследовании.

– Ты меня вынудила, – усмехнулся он.

– Но ты мог отказаться, – возразила она.

Не мог. Чем дольше он был рядом с Рокси, тем яснее понимал – он не может от нее отказаться. Не помогут ни медитации, ни отвлекающие уловки, ни даже официальный отказ бюро. Может, сделать это прямо сейчас? Оттянуть высокий ворот, коснуться теплой шеи, почувствовать губами вкус ее медовой кожи и ускоряющийся ток крови…

– Я думаю, случай Луизы может быть связан с моей матерью, – выпалила Рокси. – Знаю, ты скажешь, что прошло пятнадцать лет…

Для человека – долгий срок, для вампира же – миг. Но за пятнадцать лет вполне можно научиться пить кровь аккуратнее, а не проливать ее на землю ведрами. Надо бы поднять дело из архива.

– Мы проверим, – легко пообещал он, и Рокси тут же просияла от благодарности, а ее солнечные глаза окатили Лютера незаслуженным теплом.

Оставалось проверить еще кое-что. В их первую встречу Рокси положила ладонь ему на грудь. Тогда ему померещилось невероятное, но вдруг…

Он взял ее ладонь и прижал к груди, за которой его сердце спало вечным сном. Рокси облизнула губы, тряхнула головой, так что темные волосы рассыпались по плечам. Вопросительно посмотрела на него, как будто ожидая чего-то. Но дверь внезапно распахнулась, и на них сердито уставилась миссис Медоу.

Попятившись, Рокси высвободила руку.

– Бабушка, – произнесла она, и ее скулы зарозовели. – А мы тут с агентом Фосбергом…

– Вижу, – сурово произнесла та и перевела взгляд на Лютера.

Если у Рокси в глазах было солнце, то у Сесилии – арктический лед. Она испытующе рассматривала его, словно мысленно составляя досье, и Лютер понимал, что его только что взвесили, измерили, изучили и сочли неблагонадежным.

– Я приглашаю вас на ужин, молодой человек, – процедила миссис Медоу.

Ее тон не оставлял никаких сомнений в том, что это не вежливая просьба, а приказ.

– Я в вашем распоряжении в любое время, – слегка склонил он голову. – Рад знакомству, миссис Медоу.

– Сесилия, – сказала она. – Зовите меня по имени. Ужин будет сейчас. Я не позволю моей внучке шататься неизвестно где неизвестно с кем.

– Бабуля, – укоризненно прошептала Рокси, но Сесилия не обратила на нее внимания и лишь посторонилась, давая им пройти.

Обычно время безжалостно к людям, но для миссис Медоу оно было союзником: посеребрило волосы, огранило черты, и ее легко можно было представить на троне – с такой же прямой спиной, но, разве что, без передника.

– Я намереваюсь узнать все ваши секреты, агент Фосберг, – предупредила она.

Рокси прошмыгнула в дом, откуда доносились ароматы запеченного мяса и лимонного пирога, и вопросительно посмотрела на него.

– Я правильно понимаю, что вы приглашаете меня войти? – уточнил Лютер.

Сесилия выразительно закатила светло-голубые глаза, которые вовсе не казались выцветшими. В них были и ум, и характер, и взгляд миссис Медоу был цепким, словно бульдожьи челюсти. Лютер даже мельком подумал, что разумнее уклониться от приглашения.

– Как вам только удалось стать специальным агентом с такими-то выдающимися аналитическими способностями? – насмешливо произнесла Сесилия. – Я настаиваю, агент Фосберг. Входите же.

А с другой стороны – как он может отказаться от возможности получить доступ к Рокси в любое время, когда ему заблагорассудится?

– Зовите меня Лютер, – сказал он и неспешно перешагнул порог дома.

Лаконичные шторы серебристого цвета, ковер с геометрическим рисунком, на белых стенах черно-белые фотографии. На диване были набросаны разномастные цветные подушки, и Лютер отчего-то не сомневался, что это дело рук Рокси.

Сесилия ринулась в атаку, как только он уселся за стол.

– Вы слишком молоды для агента, – неодобрительно сообщила она.

Лютер безропотно полез во внутренний карман пиджака и протянул ей удостоверение.

– Вас что, приняли в бюро еще подростком? – она ткнула пальцем в дату, и Лютер сдержанно кивнул, мысленно отметив, что пора бы обновить удостоверение. – Это как? – въедливо спросила Сесилия, прищурив ледяные глаза.

– Особая программа для сирот, – соврал он.

– Мне жаль, что вы росли без родителей, – произнесла Сесилия без всякого сочувствия в голосе. – Однако я не представляю, чтобы в бюро брали детей без всякой подготовки. Вы врете, агент Фосберг.

Лютер откинулся на спинку стула, глянул на Рокси, которая сидела напротив с самым несчастным видом. Разумеется, он врал, но лишь отчасти.

– Вообще-то это тайна, – заявил он. – Однако я готов ее раскрыть.

– Так легко выдаете государственные тайны? – фыркнула Сесилия. – Чем дальше, тем интереснее…

– Срок давности по этому делу истек, так что я могу рассказать о нем в общих чертах, не нарушая ничьих интересов, – сказал Лютер. – Но я не обещал, что сделаю это просто так. Что я получу взамен, Сесилия?

Она отрезала сочный ломоть запеченной свинины и выразительно плюхнула ему на тарелку. Душистый пар потянулся вверх, но внучка миссис Медоу пахла куда аппетитнее.

– За информацию мне нужна другая информация.

– Вы торгуетесь? – оскорбилась Сесилия.

– Точно, – подтвердил он. – Расскажите, как вы получили травму.

Она удивленно вскинула брови, в которых совсем не было седины.

– Вам правда интересно, как старушка сверзилась с лестницы?

– Вы не старушка, – ответил он без всякой лести. – Вы зрелая женщина в ясном уме.

– Как будто такие не падают, – проворчала она. – Но сперва вы, Лютер. Итак, сиротка в бюро.

– Так вышло, что я связался с дурной компанией, – без особой охоты начал он.

Гнездо вампиров в престижном районе столицы. Они жили в старом особняке с грушевым садом, где их защищало одно лишь имя владельца, и почти не мешали друг другу.

– Это было давно.

Сесилия Медоу в то время вряд ли ходила в школу, а Рокси, конечно, еще не родилась.

– Меня считали своим.

А как иначе? Вампиризм сближает.