Евгения Драгомир "Касаясь Пуст0ты"

Информационный блок министерства

Имя: Зои Златов.

Возраст: 27 лет.

Рост: 168 см.

Цвет волос: рыжий.

Цвет глаз: голубой.

Информация о ближайших родственниках: Константин Златов(отец),Эмма Златов(мать).

Место работы: министерство Связи.

Должность: связист.

Количество лет в должности: 6.

Нарушения уровня КПД: нет.

Настоящий статус: жива.

Последнее обновление данных: сентябрь ХХХХ года.

7

Кай

26 сентября

16:00…Я планировал встать еще три часа назад, но всякий раз, когда звонил будильник, я лишь сильнее погружался в сон. Обычно уже после первого сигнал, мама занимает атакующую позицию у двери и терпеливо ждет, когда я отвечу на стук. Но сегодня дома никого нет, а замена наномашин запланирована лишь на семь часов. Достаточно времени, чтобы оторвать лицо от подушки. Кажется, именно так я думал в первое пробуждение и в третье, и в четвертое, когда, единожды разлепив глаза, выталкивал себя из кровати и возвращался обратно пару минут спустя. Отключение отнимает много сил. Пора бы к этому привыкнуть…

Я перевернулся на бок и (кажется, уже по традиции) задел рукой слона, стоящего на тумбе. Не глядя, я подхватил его прежде, чем он успел перевалиться через край, и водрузил обратно. Помню, как забрал его из кабинета отца перед самым обыском, спрятал за пазуху и таскал с собой весь день, пока безликие таскали меня из одного министерства в другое. Все, что я знал об этой вещи,– ее важность для отца. Наравне со старой тетрадью слон был неотъемлемой частью вечерних посиделок в его кабинете. Отец доставал их из шкафа, раскладывал перед собой и молча смотрел, пока я или Мейд чем-то не выдадим своего присутствия.

Помню, как пробрался в его кабинет, пока никого не было дома, достал из стола тетрадь, но так и не смог открыть. Не знаю, сыграла ли совесть или простое неумение читать, но я так и простоял до самого вечера, пока отец не вернулся. Увидев его в дверях, я не смог сделать ничего лучше, кроме как отдать тетрадь и молча выйти из кабинета. Этим же вечером он сам пригласил меня к себе и рассказал историю каждой вещи. Ни одно из его слов не было правдой, но об этом я узнал гораздо позже и не от отца. А когда узнал, стер все цифры с основания статуэтки и постарался точно также стереть их из памяти. Пока не получилось…

Нехотя я поднялся, запихнул слона в ящик и стал одеваться. Уже на выходе я спохватился и по привычке вернулся обратно в комнату за маской безликого. Странно выходить без нее. Без нее на тебя все смотрят, а вот с ней, на удивление, нет. Я отдернул руку и направился к двери. Единственное зеркало в квартире висит перед самым входом. Огромная рама высотой едва ли не до потолка.

Каким-то образом мне удавалось не обращать на него внимания все эти годы и миновать без всякого интереса к тому, что я могу в нем увидеть. Но сегодня, как бы я ни торопился, отражение меня все же поймало. Смешанное чувство непринятия и цинизма. Будто эти глаза не мои. Будто эти покрытые рубцами руки принадлежат не мне. Все это знакомо, но словно никогда не было моим полностью. Тем более что за каждой отдельной чертой большинство видит Джона Смита, а не меня. Я схватил с вешалки куртку и вышел из квартиры.

Дождь, наконец, прекратился. На небе все еще клубятся тучи, но у Полиса появилось хоть немного времени обсохнуть. За фасадом серости он сам становится серым. Блекнут даже неоновые вывески и голограммы на витринах.

Я решил не ждать автобус и добраться до министерства пешком. Не так часто мне удается прогуляться по городу вне работы. Конечно, особыми красотами Полис не пестрит, но хоть какое-то разнообразие для глаз. Еще до выхода из шестого района я заметил тень, идущую следом. Я бы не придал этому значения, если бы спустя какое-то время тень отстала или хоть немного сбавила темп, а не неслась за мной, боясь упустить.

В отражении витрин и магазинных вывесок очертания смазывались и никак не получалось сложить картину в единое целое. На очередном светофоре любопытство взяло верх, и я обернулся. Зои стояла в паре метров от меня, в толпе таких же прохожих. Половину ее лица скрывал капюшон, а другую – спадающие на лоб волосы. Заметив мой взгляд, она коротко кивнул и махнула головой в сторону проулка. Зои не из тех, кто принимает отказы. Если я проигнорирую ее сейчас, она дождется, когда я выйду из министерства. А после замены наномашин меньше всего хочется говорить.

Я стоял и смотрел, как убывают цифры на светофоре. И, пока толпа на другой стороне дороги не двинулась навстречу, я не решался отделиться от общей массы. Зои ждала меня у небольшого проулка. По мере того, как я приближался, она уходила все дальше и дальше в разъем между домами. В самом конце этого длинного коридора меня ждали тупик и пощечина, прилетевшая из темноты.

– Ты бы хоть сначала поздоровалась.

Зои замахнулась для нового удара, но я перехватил ее ладонь и опустил вниз. Лицо ее болезненно скривилось. Едва я ослабил хватку, она вцепилась в ушибленное запястье и отошла назад.

– Как ты вообще узнала, что я буду здесь в это время?

– У тебя замена двадцать шестого числа каждого месяца. И ты никогда не назначаешь процедуру раньше шести.

– Какая наблюдательность. Смотрю, у тебя много свободного времени, раз ты тратишь его на слежку за мной.

– Всего лишь предосторожность на случай, если тебе понадобится помощь.

– Помощь мне действительно понадобится, если не прекратишь дергать меня для разговора, когда тебе вздумается.

– Будто ты не понимаешь, почему я позвала тебя?!

– Представь себе.

Вместо ответа Зои пихнула меня в грудь, словно этим желала заполнить паузу в разговоре или выпустить злость. Ни то, ни другое ей не удалось. Разговор по-прежнему находился в тупике, а Зои по-прежнему была зла.

– Ты действительно не знаешь?– уже более сдержанно произнесла она.

– Не знаю чего?

– Фил мертв.

Я счел это за шутку и, кажется, даже рассмеялся. Лицо Зои обрело какое-то жалостливое, снисходительное выражение. Она положила руку мне на плечо и слегка сжала, будто хотела выказать сочувствие, но слов подобрать не могла.

– Вчера он выпрыгнул из окна министерства. В вечернем выпуске об этом почти ничего не сказали. Оно и понятно, им не выгодно ставить под вопрос безопасность системы. Да и паника, никому лучше не сделает,– процедила она сквозь зубы, будто не хотела давать словам ход и с трудом выносила их звучание.– Я думала, безликие в курсе всех угроз.

– У нас не сарафанное радио. Если сказанное тобой шутка, советую остановиться.

Незаметно для себя я схватил ее за плечи и с силой встряхнул.

– Фил пытался взломать протокол. Не знаю, известно ли тебе что-то по этому поводу, хотя…– Пару минут назад она дрожала от одного моего прикосновения, а сейчас даже не думала вырываться; будто весь страх и злость выходили из нее вместе со словами и перекидывались на меня. – Тебе должно быть известно, как его ментору. Он не смог обойти программу, и сработала сигнализация.

– Этого не может быть… Он сказал, ошибка исключена, – не знаю, для кого я это говорил. Для себя? Для Зои? Или для Фила, который еще пару минут назад был жив (по крайней мере, для меня). – Он готовил программу год. Он бы не стал…

Я отпустил ее и сделал шаг назад. Под ногами что-то хрустнуло и с криком пустилось дальше по подворотне, куда предпочел бы сбежать и я. Но позади меня лишь стена…Отступать некуда.

– Из-за этого инцидента охрану в офисе удвоили. Да и по городу, если ты не заметил, безликих стало больше. Министерство обязало проверить всех связистов в ближайшее время. Не все смогут скрыться. Ты знал кого-то еще или…

– Тебя уже допрашивали?– Зои посмотрела на меня как учитель, вынужденный повторять одно и то же по несколько раз, и, к удивлению, повторяла. Будто мой жалкий вид пробудил в ней терпение, которым она никогда не обладала.

– Да. Мне повезло… Если сердечный приступ можно назвать успехом.

Зои сняла перчатку и показала обожженную ладонь – результат долгого допроса. В «АрКейне» никогда не было чтецов, но был человек, живущий с одним из них. Если бы не Клара Юкнайт, «АрКейн» никогда бы не подобрал алгоритм, моделирующий процесс допроса. Если бы не Клара Юкнайт, магистр никогда бы не внес изменений в этот алгоритм.

Симуляций не проводили уже четыре года. Что толку проходить допрос в старом режиме, когда новый превышает его по силе воздействия в несколько раз? Все равно что бегать по ровной дороге, когда тебя ждет забег по ухабистой местности.

– Как ты это сделала? Сейчас уровень контроля при допросе намного выше, чем тот, который мы использовали на симуляторе.

Она пожала плечами и как-то обиженно отвела глаза в сторону.

– Как я и сказала, мне повезло с чтецом. Поначалу я думала, назначение Юкнайта только усугубит положение. Но к тому моменту, когда подошла моя очередь, он был порядком измотан, и разговор со мной лишь сильнее сбил его с толку.

– Ты сказала Юкнайт? Роб лично занялся этим делом?

– Нет. Его сын Доран.

Зои устало вздохнула и глянула в проход, будто заметила там кого-то.

– Я могла умереть сегодня. И ты мог умереть вместе со мной. А за тобой еще куча людей. Ошибкой было принимать Фила в «АрКейн».

– То же самое можно сказать про любого из нас.

– Ты действительно веришь, что это была случайность?

«Нет»,– хотелось сказать, но я промолчал. На этом разговор можно было закончить, но Зои продолжала стоять, ожидая толи извинений, толи сочувствия.

Извинений за решение, которое ее никто не заставлял принимать; сочувствия за наступившие последствия. Всякий раз, она пытается переложить ответственность на меня, хотя реальный повод для этого, появился лишь сейчас.

Отчасти я ее понимаю, но лишь отчасти…

Пока я об этом думал, Зои развернулась и ушла. Я дождался, когда ее желтый капюшон скроется за поворотом, и сам направился к выходу.

На часах 18:55. Отсюда до министерства не так далеко, но слова Зои утяжелили этот путь. Налегли на ноги и сделали походку более неуклюжей. Я перестал видеть проходящих мимо людей. Всякий раз за секунду до столкновения, я резко сдавал назад, но это не спасало тех, кто шел позади. За полчаса я извинялся больше, чем за полжизни.

Вина, поселившаяся внизу живота, разошлась по всему телу, и к началу процедуры я уже чувствовал себя как после ее завершения.

– Ты опоздал.

Надин сидела, развалившись в кресле, и нетерпеливо постукивала по контейнеру с наномашинами.

– Придется ускориться, чтобы нагнать 40 минут.

Едва я опустился на кушетку, Надин спешно закрепила ремни на руках и провела ладонью над чипом. На панели высветилось ее имя, фамилия, занимаемая должность – все, что принадлежало человеку, носящему чип, но не тому, что сидел передо мной. Сара хорошо играет доктора Войнич. Так же хорошо, как сыграла бы любого другого. Тридцать лет назад, когда ворота Полиса закрыли, многим членам «АрКейна» пришлось прибегнуть к краже личности.

Для постоянного подражания нужно больше, чем внешнее соответствие; нужен чип с его набором данных и регистрацией в системе. Без этого существовать в Полисе невозможно (возможно, но недолго). Раньше чип извлекался легко. Если бы «АрКейн» задумал то же самое сейчас, ему пришлось бы столкнуться с провалом ипотерять около десятка своих людей. Я не осуждаю их за это; за возможные убийства, которые пришлось совершить, чтобы изъять чип и пересадить его себе; не осуждаю, потому что убивал сам, пусть и по приказу…

– Слышал о Филе?

Я стукнул ногой по нижней перекладине, чтобы привлечь ее внимание, но прежде всего заткнуть. Сара снисходительно улыбнулась и с нескрываемым удовольствием произнесла:

– Нас не прослушивают, можешь не бояться. Фил не один занимался техчастью в «АрКейне». Элвин наложил специальные «фильтры» на подобные разговоры. Совсем отключать систему было бы глупо.

– Извини, никак не могу привыкнуть.

Она встряхнула шприц и приложила иголку к вене. Под действием препарата мышцы расслабились и потеряли чувствительность. Да и я сам будто перестал существовать в этом месте, слился с белым светом, льющимся из-под потолка; исчез из разговора, в который меня втянула Зои и который переняла на себя Сара.

– Ну так что насчет Фила? Ты знаешь?

Аппарат медленно вытягивал наномашины из левой руки и тут же вливал новый поток в правую. Ощущение, будто медленно входишь в холодную воду и резко вылезаешь обратно. Знобит и слегка трясет.

– Да, Зои рассказала.

– Отметина на щеке ее заслуга?

– Она едва не умерла. Имеет право требовать компенсации.

– Ей бы пора усвоить одну важную вещь – о чем в «АрКейне» никогда не говорят, так это о безопасности. Она знала, на что подписывается. Фил всех нас подставил, как в свое время твой отец и Клара.

Она смахнула в ведро перегоревшие наномашины и подсоединила новый контейнер с частицами к аппарату. Мы никогда не говорили о прошлом Сары, о ее связи с отцом, хозяином тетради. Тетради, об исчезновении которой я даже не задумывался, пока не увидел ее в чужих руках. Собственно, и о том, как именно она оказалась у Сары, я тоже не спрашивал. В тот день, восемь лет назад, я пришел в бар не из-за старой тетради, а потому что знал, что застану там ЕЁ.

– Ты ведь помнишь, каким был первый шаг Фергаса, когда он решил свергнуть Корпорацию?

– Массовое самоубийство.

– Убийство, если быть точнее.– Поправила она, переписывая показатели с экрана аппарата,– Сестра Элайса использовала частицы своей души, чтобы управлять теми, в ком эти частицы были. Она заставила людей прыгнуть с крыши и не просто здания, а значимых для Корпорации объектов. Одним из таких был центр Связи, нынешнее министерство. Разве я одна вижу здесь совпадение?

– Как по мне, все гораздо проще. – Она изогнула удивленно бровь и поддалась вперед, готовая слушать – Министерство могло поменять протоколы, усилить защиту или подсадить вредоносный файл, чтобы предотвратить взлом еще на первых шагах.

– Брось, Кай. Фил успешно взламывал протоколы один за другим. И он никогда не приступал к работе без предварительной подготовки. Если здесь и есть ошибка, то намеренная.

– По-вашему, он ждал год, чтобы просто облажаться?

– Нет. Скорее всего, он и вправду готовился ко взлому, но почему-то передумал и посчитал, что внимание магистра именно то, что нам сейчас требуется. Я могу назвать цели и менее приятные слуху, но вряд ли онитебе понравятся. Нам сейчас ни к чему еще больший разлад в коллективе.

– Я не виделся с ним несколько дней. Видимо, что-то произошло, и это «что-то» заставило его передумать.

– Ты не виноват в том, что случилось. Мне стоило убить его, как только он нашел нас. Те, кто приходит в «АрКейн» подобным образом, опаснее тех, кто ищет у нас лишь защиту и поддержку. Для него мы были способом достижения личных целей. Общее благо его вряд ли беспокоило.

– Вы могли бы сказать тоже самое про меня.