Чтобы не среагировать, а лишь сдержанно кивнуть, уходят все силы. Понимаю, что Яна не виновата. Хотя наверняка ее муж тоже мог вмешаться. Я в этом уверена до сих пор.
Мог. У него не меньше власти, чем у Алекса.
Но не стал.
Как и мой любимый мужчина…
– Спасибо, – говорю онемевшими губами и понимаю, что надо уходить. Что просто не выдерживаю накал и на сегодня точно хватит. – Ладно, извини, что заболтала. Побегу дальше.
– Конечно, – рассеянно отвечает Воронцова. – И Арин, если вдруг что понадобится: ты не стесняйся – звони. Можем погулять вместе сходить.
Киваю и направляюсь к выходу. Бросаю мельком взгляд на Мишу, который хохочет с какой-то девочкой чуть младше него, и в груди все сжимается.
Нельзя. Нельзя-нельзя-нельзя!
Как добралась до отеля, даже не могу сказать. Но едва только получается немного отойти, как дверь открывается, а на пороге появляется незнакомый мужчина.
Точнее, я уже прекрасно понимаю, от кого он.
И сопротивляться совершенно бесполезно…
Девчат, спасибо всем за поддержку! Это очень важно для книги на старте :)
– 4 Арина -
– Арина Викторовна, – мужчина делает шаг вперед, а я невольно отшатываюсь. – Вы должны проехать с нами.
– С вами?
В дверном проеме показывается второй мужчина и окончательно перегораживает выход.
– Куда?
– Александр Дмитриевич ждет вас.
Шумно выдыхаю и киваю. Что ж, я ведь этого и добивалась. К чему теперь вставать в позу?
– Мне нужно собраться, – говорю срывающимся голосом. Держать маску спокойствия становится все сложнее.
Ни один из гостей с места не сдвигается в ответ на мои слова. Удивлена ли я? Нет. У Алекса люди очень хорошо натасканы. Так что даже задумай я сбежать, не вышло бы.
Хорошо, что такой цели у меня нет.
Молча накидываю куртку и беру сумку. Тащить все вещи глупо. Если Воронцов решит по-своему – мне это не поможет.
– Я готова.
Мы молча покидаем отель, так же молча мне помогают сесть в огромный внедорожник. И меня накрывает воспоминаниями. Когда-то точно так же я ездила с охраной, которую приставил ко мне любимый мужчина. Я верила ему от и до, смотрела в глаза и не сомневалась в том, что слышала.
Наивная Арина…
На удивление мы едем вовсе не за город. Хотя я почему-то была уверена, что меня привезут именно туда. Вместо этого машина останавливается у элитной новостройки, меня вежливо просят выйти и сопровождают до подъезда. А там… Там передают практически с рук на руки другой паре молодцов, которые под конвоем отводят меня на последний этаж, где, по сути, есть только одна квартира. И я уже знаю, кого вот-вот увижу.
Мне открывают дверь и делают приглашающий жест.
Ноги словно ватные, и чтобы сделать хотя бы пару шагов, приходится приложить немало усилий.
Полумрак мгновенно окутывает меня, едва за мной закрывается дверь. Звенящая тишина оглушает. Замираю на месте и осторожно оглядываюсь. Но в коридоре никого.
Разворачиваюсь в другую сторону – там маячит мягкий свет где-то в глубине квартиры. Стоит мне сделать только один шаг, как позади раздается голос…
– Ну, здравствуй, Пташка…
Пульс мгновенно ускоряется, а в кровь словно впрыскивают яд. Фантомная боль сковывает все тело, мешая вдохнуть, как следует.
Алекс… Как и всегда, появился эффектно. Бесшумно. Когда-то он до одури пугал меня этой своей способностью. После привыкла и даже полюбила такие моменты. Потому что не боялась, как сейчас. Доверяла. Была в нем уверена.
Наивная Арина…
– Здравствуй, – отвечаю дрогнувшим голосом. Каждой клеточкой тела ощущаю его присутствие. Воронцов по-прежнему стоит за моей спиной, а я пропитываюсь его давящей аурой и шумно дышу. – Ты хотел меня видеть?
– А разве это не ты стремилась попасть сюда?
Я не вижу его лицо, но уверена – он довольно ухмыляется. И от того с какой легкостью он просчитал мой план, внутри холодеет. Нет, нельзя!
– Зачем мне это? Мы расстались. Много лет назад.
– Много лет… – его голос шелестит, обволакивает. Мне кажется, он, даже не касаясь меня, клеймит так, что я вся – в его власти. – Тогда зачем ты полезла к Грише? Неужели все же решила попробовать его член? – на последних словах он резко хватает меня за горло и прижимает к себе.
Я вскрикиваю от страха и замираю, чтобы только не спровоцировать зверя.
– Я свободна и могу делать, что захочу, – хриплю в ответ. Алекс ослабляет хватку, и я могу полноценно вдохнуть.
– Что захочешь, Пташка? Хорошо подумала, Ари-на? – его голос наливается злостью. Я физически ощущаю, как за ней появляется настоящая ярость. И впервые я задумываюсь – а может, нужно было просто рассказать ему сразу все? Может, он мог бы помочь мне? Но в ту же секунду вспоминаю, как он оставил моего брата без помощи, как равнодушно отказался и отошел в сторону, прикрывшись холодными формулировками. После чего Арсений…
Всхлипываю, и Алекс будто чувствуя, что я начинаю ломаться, давит еще сильнее:
– Ты полезла к семье моего брата, – цедит он. – Притворишься, что случайность?
На принятие решения у меня всего несколько секунд. И то, что приходит в голову, вряд ли можно назвать выходом. Но по крайней мере, это даст мне отсрочку.
– Нет, не случайность! – признаюсь ему. – Хотела узнать. Про тебя.
Воронцов замирает, кажется, даже дышать начинает более глубоко, словно сдерживается. И я решаю продолжать свой блеф до конца.
– Гриша сказал, что у тебя… кто-то есть. Я хотела спросить у Яны, правда ли это.
– Неужели соскучилась? – спрашивает он спустя почти вечность, за которую я успеваю передумать столько всего.
– А если да, то что? – с вызовом спрашиваю я. – Если я ошиблась тогда, три года назад?
– Вот как, – довольно ухмыляется Воронцов. – Ну, давай проверим, насколько сильно ты скучала, Пташка…
Он резко подхватывает меня, а затем толкает к стене лицом…
– 5 Арина -
Я отлично понимаю, к чему все идет. Понимаю, что мне все равно придется через это пройти, чтобы выполнить требования Градова. Но от этого не легче.
Больно ощущать прикосновения рук, которые когда-то ласкали, а теперь – клеймят, жестоко наказывают. Алекс и раньше не часто проявлял нежность. А теперь…
Теперь он всячески подчеркивает свое потребительское отношение ко мне.
Наказывает, унижает, словно шлюху. А я терплю. Молча сношу все, закусывая губы и сдерживая слезы.
– Так что, Пташка, правда соскучилась по хорошему траху? Или у тебя было до черта ебарей, пока ты развлекалась за границей?
Злые колкие слова ранят, оставляя кровавые следы в сердце. Боль глушит, и я начинаю терять связь с реальностью, пока перед глазами мелькают картинки из прошлого, а Воронцов, словно чувствуя это, добивает:
– Но я сегодня добрый, Ари-ша. Напомню тебе, какой шлюхой ты можешь быть…
Он дергает меня за бедра, вынуждая прогнуться в спине. Толкает ноги, заставляя расставить их шире, после чего резко и без всякого сожаления стаскивает с меня куртку, а платье просто рвет пополам.
Прохладный воздух обжигает кожу, и следом чувствую крепкую хватку на бедрах.
– Ну что, Пташка, уверена, что все еще хочешь мне что-то доказать? – вкрадчиво спрашивает Алекс. Он чуть прижимается, проводит носом вдоль шеи и жадно вдыхает. – Уверена, что вывезешь, если останешься?
– Ты ведь не отпустишь все равно, – шепчу, малодушно зажмурившись.
– Хочешь этого? Хочешь, чтобы отпустил? Можешь попросить. Тщательно, Ари-ша. Так, как я люблю…
Его сальный намек даже разгадывать не надо. Никто меня не отпустит. Не сегодня. Мой побег перед свадьбой – словно пощечина для Воронцова. А он такое не прощает. Никому.
Я молчу, и это тоже ответ. Алекс многозначительно фыркает, спускается пальцами ниже, к трусам. Чтобы разорвать белье, ему даже стараться не надо. И вот я уже голая и беззащитная перед ним.
– Для той, кто соскучился, ты суховата, – насмешливо выдает мой личный палач. – Может, все же стоит признаться, Пташка?
– В чем? Что ты пугаешь меня? – я судорожно ищу достойные оправдания своей реакции. Потому что второго шанса остаться рядом с моей целью может и не быть.
В голове бьется мысль, что нужно расслабиться, нужно обмануть его, притупить подозрения!
– Страшно? – вкрадчиво спрашивает Алекс. – Это хорошо, Пташка. Тебе стоит бояться, – зло цедит он, вторгаясь в меня пальцами. Но вопреки ожиданиям, учитывая его жестокие слова, боли я не чувствую. Дискомфорт – да.
Я обреченно выдыхаю, понимая, что и тут Воронцов переиграл меня – потому что идеально знает мое тело. И отлично помнит, как и что я ощущаю.
Когда его уверенные движения во мне приводят к естественной реакции организма, лишь горько усмехаюсь. Кто бы сомневался, что Саша упустит такую возможность ткнуть меня носом в мою же слабость перед ним.
– Неужели твои ебари, все как на подбор, были с маленькими членами? – продолжает жалить словами, трахая пальцами так медленно, с оттяжкой. Когда-то он частенько мучал меня подобным, чтобы насладиться моими просьбами. – Все такая же узкая и тесная.
– Можно подумать тебе это не нравится, – огрызаюсь в ответ. Понимание, что он уверен, будто у меня было много мужчин, обжигает и больно ранит.
– Все-то ты помнишь, – цокает он языком. – Будь хорошей девочкой, Пташка. И не останешься неудовлеторенной.
Последние слова звучат, как приказ. Очень в его стиле. Авторитарность Алекса когда-то оглушала меня. Настолько, что я сбегала снова и снова от него. До тех пор, пока он не научился сдерживать свою потребность давить и переть напролом.
Но это было тогда, три года назад. Теперь ему ни к чему держать себя в рамках. И я уже понимаю, насколько непросто будет все, что произойдет дальше.
Против воли, пусть и небольшое, но возбуждение все же зарождается в теле. Я бы сбежала, однако помню о том, что должна не просто отдаться Воронцову, но и сделать так, чтобы он захотел меня оставить возле себя. Поэтому закрываю глаза и проваливаюсь в прошлое. Вспоминаю те ночи, когда мы были счастливы, чтобы возбудиться уже по-настоящему.
– Неужели и правда соскучилась? – усмехается Саша, продолжая трахать меня пальцами. А я стараюсь абстрагироваться, не слушать его. Мне нельзя проколоться.
– Пожалуйста, – выдыхаю с трудом.
Алекс отстраняется, слышится щелчок ремня, а затем – шелест фольги. И, наверное, это бьет сильнее всего. Когда мы были вместе, Саша не пользовался резинками. Он был буквально помешан на желании чувствовать по максимуму. Теперь же этим лишь сильнее дает понять, насколько пренебрежительно относится ко мне.
Я так оглушена его ментальной пощечиной, что упускаю момент, когда он врывается в мое тело. Которое, что уж врать, ждет его.
Наносная враждебность слетает медленно, но верно. И сквозь его пренебрежительные фразы и касания проступает то, что я никогда не забуду – жажду.
Потребность. Желание обладать мной.
Когда-то я с ума сходила от понимания, что такой мужчина полностью зациклен на мне и моем теле. Я дурела от этого и считала, что такого просто не может быть – не настолько я хороша. Видела же, как вокруг Саши крутили дамочки и покрасивше.
Но он выбрал меня. И ни разу не дал повода усомниться в его верности.
Резкие мощные движения помогают забыться. Нет ни поцелуев, ни ласк. Мы словно два животных на случке. Быстро и жадно.
– Давай, Ари-ша. Тебе же самой нравится, – пробивается фраза в мое сознание.
Меня выкручивает от болезненности и ненормальности ситуации. Но именно это и становится тем спусковым крючком, после которого мышцы сжимаются, а по телу прокатывается дрожь освобождения.
Я едва успеваю прийти в себя, как Алекс отстраняется и, развернув меня, ставит перед ним на колени. Тело ватное, и я даже не сопротивляюсь. Лишь отстраненно наблюдаю, как он сдергивает презерватив, а затем врывается в мой рот. Всего несколько движений, и я едва не задыхаюсь от его семени, а Воронцов, наконец, отпускает мои волосы. Лениво освобождает меня, поправляет одежду.
Только тут замечаю, что это я голая и беззащитная на полу. А он – просто расстегнул брюки, чтобы сделать дело.
Саша окидывает меня пренебрежительным взглядом и едва заметно кривится.
– Можешь сходить в ванную и привести себя в порядок. Побудешь у меня, Пташка. Пока не надоешь…
