Парень молчал. Только плечи его вздрагивали.
– Стыдно тебе, страшно тебе, понимаю, – звякнули подвески Мерявы. – Да я не тороплю. Времени у тебя много. Надумаешь если – ко мне приходи. Как ландыши зацветут – на этот ли год, на другой ли – так и приходи. Как найти меня – знаешь теперь.
Кукушка в чаще прокуковала три раза – и вдруг замолкла, будто осеклась.
Дед Степан кашлянул в кулак.
– А не пора ли нам, миряне, того… домой собираться? Котел-то пуст уже. И в кувшине ни капли, – он перевернул кувшин и хорошенько потряс. – Да и солнышко высоко – сейчас внуки проснутся, надо поляну им освободить.
Он кивнул в сторону – там между еловых стволов стояла бурая палатка-двускатка. Под навесом палатки лежало два больших рюкзака и две пары сапог-болотников, а на коньке ее весело прыгала синичка.
– Правда твоя, – кивнула Мерява. – Погостевали – пора и честь знать.
Она поднялась, вслед за ней встали и старики, и профессор с парнем в шинели. Мерява поклонилась в пояс спящей палатке:
– Спасибо вам, детушки, за хлеб, за соль, за угощение! Вы нас вспомнили – и мы вас не забудем. В лесу обороним, тропу укажем, через топь проведем. Грибов-ягод вам летом пошлем. А теперь прощевайте – у вас свой дом, у нас свой!
Старики по одному, по двое исчезали в ельнике. Одними из первых ушли Степан с Марьей – за ручку, как молодые. Профессор схватился было за ржавый велосипед – но Мерява махнула ему рукавом в змеиных браслетах, и он, не оглядываясь, похромал за ней вслед.
Последним на поляне остался парень в шинели. Он постоял, нерешительно озираясь – то в ту сторону, откуда пришел, то в ту, куда ушли Мерява и профессор.
И, наконец, направился за ними.
…Солнце стояло уже высоко, когда взвизгнула тихонько молния палатки, и из входа высунулась растрепанная голова молодой женщины.
– Ох, и разоспались мы! – весело сказала она. – Сейчас, наверное, часов одиннадцать!
– А что ты хочешь, – сонно отозвался ей из палатки мужской голос. – В четыре утра на учеты птичек вставать… Хорошо, хоть сегодня отоспались!
Женщина выползла из палатки, выпрямилась, совершенно нагая, потянулась всем телом, подставив лицо солнцу. Шагнула в сторону ельника, нагнулась у корней большой сосны…
– Ой, а фасоли-то нет!
– Какой фасоли?
– Ну, помнишь, я вчера за ужином ложку фасоли с грудинкой под сосну отложила. И глинтвейна немного плеснула.
– А, ты говорила, что это для предков…
– Ага. И для тех, кого все забыли. Здесь же много деревень заброшенных. А теперь фасоли нет.
– Наверное, ежики ночью съели. Или лисички.
– Наверное, ежики, да.
Женщина подняла голову, прислушалась. Неутомимый зяблик все так же облетал поляну по кругу, пуская звонкие трели. Кукушка куковала на березе.
Где-то вдали, в глубине темного ельника, раздавался чуть слышный звон.
Толстая Берта
Старик опять не пришел. Жаба чувствовала, что его не будет – в воздухе было разлито отсутствие – но все-таки сложила пухлые лапки под головой, полуприкрыла золотые глаза и ждала. Она привыкла ждать его здесь, на березовом мостике – два бревнышка перекинуты через лесной ручей. Привыкла за много, много весен и лет. Зимы и осени были не в счет – тогда жаба спала, застывшая, оцепенелая, где-нибудь на краю болота, в куче листьев и хвороста. И старик, должно быть, тоже спал где-нибудь под сугробом, в человеческой тесной куче, как спят зимой змеи. Ведь каждую осень с приходом холодов засыпал весь мир, который знала жаба – значит, и старик тоже.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70337674&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
