Лялька плохо воспринимала информацию. Она моргала, стараясь не выключиться совершенно.
– Что скажешь? – вдруг спросил Тёма.
– Что?.. Прости, мозги не варят. Можно я прилягу? А ты сделай себе кофе… Надо было сказать, что у меня еды дома совсем нет…
– Это симптом, может быть… Ложись… Я говорю, что я был младшим исследователем в «Новом мире» еще тогда, несколько, то есть много, лет назад, – Артём продолжал выдавать подробности, пока Лялька устраивалась под одеялом и не могла их переварить. – Потом же я ушел переучиваться на менеджера и снова вернулся в компанию… Я работал по теме интоксикации кар… – он выговорил название веществ, которое ни один нормальный человек не смог бы повторить. – И знаешь что? Я еще раз осмыслил, что они чаще всего использовались при криминальных отравлениях. Посмотрел записи репортажей о происшествиях…
– Угу… – Лялька была в полусне. Артём давно допил чай и не заинтересовался предложением сделать кофе. Он сидел на краю дивана, а она без лишних церемоний делала уютный кокон на постели.
– Результаты могли бы быть приличными и уже были… Только… Но это сейчас неважно, – Артём вдруг сделал акцент, переходя к насущной проблеме. – Если ты попробуешь, если ты, конечно, согласна, если не боишься. Но тут бояться нечего, я тебе точно говорю…
– Что это? – Ляля открыла глаза: он протягивал ей нечто вроде леденца.
– От этого должно стать немного легче.
– Хуже-то не будет уже… Клади, – она открыла рот. Сахар. Сахар и еще что-то. От этого уж не умрет. А умрет – так и ладно.
Пятнадцать минут ухнули привычными кольцами-кругами. Лялька подняла веки: неожиданно в мозгу значительно прояснилось. Она вдруг поняла, что Ляля Кёрнер вернулась в ее голову!..
Лялька порывисто поднялась на кровати, Артём сидел рядышком.
– Что это было?! – выпалила она.
– Я же говорю… – Артём повторил про лабораторию, вещества и свою работу.
– Так ты что, разрабатывал лекарство от криминальных отравлений?!..
– Выходит, что именно так это и называется… Хотя я больше думал о самих веществах и их недостаточной изученности. Если бы тогда мою тему не прикрыли…
– Фрустрация!.. – это было сильное, но безобидное выражение эмоций новых времен. – Мне сказали в больнице, что никаких препаратов для меня нет!.. Ересь несанкционированная!..
– Технически нет. Я дал тебе образец, который сделал сам. Но не волнуйся: он не несет абсолютно никакой опасности. У меня осталось кое-что дома. Если я зайду к своим старым знакомым в исследовательский отдел, то могу что-то еще накопать…
– Артём!.. Я буду любить тебя всю оставшуюся жизнь!..
– Я тебя тоже, только вернись, Лялька, – ответил он серьезно.
– Хорошо, хорошо! – возбужденно проговорила она, ее глаза снова просияли, хотя и ненадолго.
– Все это – эксперимент, ты должна понимать… Это не разрешено. Есть еще комбинации обычных лекарств, которые можно купить в аптеке. Словом, я постараюсь, если ты готова рискнуть…
– Это не риск! Это – единственный шанс!.. Я точно буду ограничена в трудовой деятельности! По закону у меня есть три месяца. Если не выздоровею, то отправлюсь в санаторий, где буду только на птиц смотреть и вдыхать свежий воздух без всякой перспективы. Артём, неси все, что у тебя завалялось, прошу!..
– Ты никому не рассказывай только… Это можно и как преступление расценить…
– Никому, никогда! Обещаю!..
– Завтра я найду все что нужно. А ты еще поспи пока.
– Хорошо!..
Лялька проводила гостя до двери и уже было возвратилась в кровать, но он вдруг снова позвонил в звонок. Стоял на пороге смущенный.
– Я сказал, что буду любить тебя, если ты вернешься… Но я не совсем то имел в виду…
– Ты про что?..
– И ты сказала, что будешь любить меня… Но это не та любовь. То есть ты мне очень дорога, но я не хотел, чтобы ты неправильно поняла…
– Ой, я же фигурально!.. – Лялька, воскликнув подобное, и не подумала, как он мог истолковать ее слова. – Ты мне тоже очень дорог. И ты мой друг, раз ты пришел и помог мне. И я сама буду помогать тебе всем, чем смогу, всю свою жизнь. Хотя бы голубя в санатории назову в твою честь, если ничего не выйдет.
– Ладно, – вымолвил он.
– Тогда до завтра?..
– Да, до завтра.
Артём улыбнулся, хотя все еще пребывал в некоей растерянности. Дверь захлопнулась с той стороны.
На следующий день была пятница, и бывший химик принес целый ворох различных облаток и блистеров. Колдовал над ними, как маг и волшебник, что-то смешивал и наконец, разбавив толикой воды, дал Ляле выпить. Она вновь почувствовала облегчение в желудке и в голове.
– Хочешь есть? Я заказала сегодня специально для тебя.
Счастливее он не выглядел, кажется, уже полгода. Лялька доставала из термошкафа, двумя своими отделениями заменившего в быту холодильники и микроволновые печи, горячие и холодные продукты. Фаршированные сыром помидоры, суп с лапшой, куриные крылышки. Ее палец щелкнул рычажком кофеварки.
Она была очень слаба, но моральный подъем сподвиг ее на действия. Ляля села, улыбаясь, напротив Артёма.
– Суслик, – с нежностью произнесла она.
– Я в лаборатории сказал, что решил возобновить исследования, но так – на любительском уровне. Представляешь, покопался вчера дома в глубине шкафа и столько всякого оборудования нашел. Я и забыл про него.
– Почему ты прервал исследования тогда?..
– Долгая история…
– Я не тороплюсь. Да и у тебя выходные впереди… Если ты хочешь.
– Мои идеи назвали несостоятельными. Тогдашний заведующий нашей лаборатории, профессор Балабайкин, отчитал меня, как последнюю бездарность, перед всем коллективом и отклонил проект моей диссертации. Чтоб ты понимала: тема не берется с потолка. Мы все сначала проработали около года младшими исследователями, участвовали в деятельности лаборатории. В то же время собирали материалы по своей тематике, изучали их, формулировали проблемы и предварительные выводы. За все время никто не обмолвился, что мой выбор неактуален, что данные неправильны или что-то в таком духе. Пока не состоялось финальное обсуждение… Короче, я ушел из «Нового мира». Потом вернулся, но уже в другом качестве…
– Ужас… Было, наверное, очень тяжело.
– Жутко. Я, если честно, ревел как девчонка. Только никому не говори.
– Не скажу.
Лялька умела слушать, и за это Артём готов был повторить любые подвиги любого мифологического героя по ее выбору. Ну, насколько смог бы…
Лялька отхлебнула кофе и решила, что на сегодня экспериментов хватит. От любимого напитка опять затошнило. Она отставила чашку и, не без сожаления, взялась за отвар трав.
– Не надо было мне при девушке своей так себя показывать… Но мы жили вместе, было сложно скрывать. Через месяц Балабайкин на ней женился. Оказалось, что они уже давно присматривались друг к другу, а я не замечал ничего, простофиля…
– Какой кошмар… Слушай, да твоя жизнь – триллер!..
– Научно-мелодраматический, – усмехнулся Артём. И Ляля подметила, что и он умеет подбирать интересные слова. – Спасибо, я наелся.
Она начала убирать посуду.
– Треснуть бы этого… как его? По башке!.. И ее… обругала бы на чем свет стоит!..
– Зачем? Они любят друг друга.
– Ты слишком добрый, Суслик!.. Добрый к другим, а к себе – нет!.. Вот девушки и пользуются твоей добротой… Прости за откровенность.
– Нет, ты права… Давай я сделаю тебе порции лекарств, чтобы ты могла принимать регулярно.
– А ты не будешь больше заходить?..
– Почему?.. Буду. Но чтобы у тебя было.
– Фильм, если хочешь, посмотрим. У тебя нет планов?..
– Одиночество – вот мой лучший план.
Ляля порадовалась, что может избавить друга хоть от чего-то. Она включила домашний кинотеатр, и объемные изображения начали бегать по комнате. Ляля плюхнулась на диван. Суслик медлил с чашкой у стены, размышляя то ли о любви, то ли о науке.
Глава 3
– А у вас с Паулем любовь была?..
– А?.. – Лялька отвлеклась от мыслей о макияже актрисы, которая реалистичной голограммой стояла в комнате. Подобные спецэффекты перестали завораживать и даже не слишком мешали разговорам.
Как сделать такие же яркие и при этом тонкие стрелки?.. Вот перестанет она, Лялька, кормить канализационного духа, сто процентов выведет себе такие же. Ее задорные черные глаза и раньше сражали многих мужиков словно гарпун, а при таком оформлении парни и вовсе обомлеют. И даже не заметят, что из-за потери веса грудь ее убавилась почти на размер и штаны перестали быть обтягивающими.
– Извини, что спрашиваю. Просто ты сказала в больнице, что вспомнила, за что его полюбила. За что же, если не секрет? Мне просто интересно, как это бывает…
– Искры и страсть были. И он был таким искренним и открытым. В его глазах для меня было небо целиком, а в его улыбке – счастье. Потом мы поженились, озаботились тем, чтоб завести детей. Не получалось. Тут и началось… Истерики (мои)… Упреки, срывы…
– Почему ты отказалась от вспомогательных технологий?..
Эх, Артём…
– Они не отработаны… с научной точки зрения. Влекут жуткие мутации у трети эмбрионов. Их лишают жизни из-за этого…
– Но это же не жизнь как таковая, это эмбрионы. У них и души-то еще нет.
– На пятом-шестом месяце развития нет души?.. Уволь!..
– Наука это доказала и Церковь…
– Позволь, но я не верю в это. Как наука вообще может такое доказать?.. Это же предмет веры! До сих пор душу никто так и не наблюдал! А когда она появляется, узнали?! А Церковь здесь действовала, как подпевала. Извини уж. Знаешь, раньше считалось, что душа в утробе уже есть…
– Но исследования…
Лялька махнула головой:
– Признаки, которые могут свидетельствовать о том, что мы, может быть, что-то установили. Куда было проще, когда область веры существовала отдельно от области фактов.
– Ну, не знаю…
– Почитай то, что когда-то называлось философией науки. В XXI веке ее вовсю изучали в аспирантурах. И люди тогда были не такими глупыми, как нам кажется.
Артём притих, и она поняла, что перебарщивает.
– Любить всегда легко, когда все складывается. А когда нет, сразу становится ясно, что не очень-то это и любовь… – вернулась она к прежней теме.
– Он же сохнет по тебе. Видела его взгляд в больнице?
– Это не то. Я его просто привлекаю.
– Не согласен. Он в тот день сказал мне: «Это ж наша Лялька, едем к ней»!
– Может, ты и прав. Но Пауль не тот человек, который будет преодолевать какие-то трудности или терпеть расхождения с запланированной линией. Во всяком случае, не ради меня.
– Тогда он дурак.
– Ой, ты феминист.
– Кто?..
– Неважно. Понимаешь, Пауль – мужик на «полстакана».
– Что?..
– Упрощенный слишком… Глубина в чем бы то ни было ему чужда, жизнь для него однозначна. Просить его остаться со мной было бы перекройкой его личности. Так что кого выбрала, тем и получила по мозгам. Я же знала уже через пару месяцев после того, как мы начали встречаться, что он такой. Но все думала: у нас же любовь, он естественный такой, что мне еще надо?.. А когда мне так нужно было, чтобы он меня понял, он даже и не слышал, что я говорю. И развелся со мной по имейлу…
– Думаешь, он не мог бы измениться?
– Это уж его дело, а не мое, – заключила Ляля. – А для тебя любовь что такое?
– Уже не знаю, – пожал плечами Артём. – Хотелось бы, чтобы женщина осталась со мной, была со мной рядом… Чтобы ей нравилось то, что я делаю для нее… Вот как-то так…
– А она для тебя что должна делать?..
