Мертворожденная. Книга 1
Нина Лисова
Что делать, если темной ночью вы очнулись на кладбище в свадебном платье и совершенно не помните, кто вы и откуда там появились? Эле пришлось лично разгадывать эту загадку. Дрожа от холода, она очнулась рядом с могилой некой Эльвиры Гоффмман, а рядом с ней лежала лишь записка: "Ты умерла. Если хочешь продолжать ходить по этой бренной земле, приходи в ближайшие сутки по этом адресу.". Эля за сутки добралась до указанного места, чтобы постичь причину своего пробуждения, узнать о существовании Первого и Второго миров, который населяют люди и нечисть, а также открыть про себя малоприятную тайну. Отныне и во веки веков она – мертворожденная.
Нина Лисова
Мертворожденная. Книга 1
Глава 1. «На заре»
Просыпаться совершенно не хотелось. Я плавала в белой абстракции без стен и потолка, которой вообще не могло существовать в трехмерном мире, и чувствовала себя вполне комфортно. Меня не тревожили мысли, где-то мимо пролетал Эйнштейн, а рядом, то тут, то там, висели плоские геометрические фигуры. Как вдруг, закружилась голова, и меня выдернуло из моего сюрреалистического рая. Тело пронзил холод, а я, пыталась прийти в себя, и осознать где нахожусь. Я открыла глаза и увидела темное беззвездное небо, а рукой попыталась хоть что-то нащупать и уткнулась в нечто холодное и вязкое. Это что, земля? Я резко села и с ужасом осмотрелась по сторонам. Ага, это была именно земля. Но это было не самое неприятное открытие, так как после беглого осмотра местности я осознала, что нахожусь на кладбище. Это ж как нужно было напиться, чтобы оказаться на кладбище и не помнить этого? Что такого я могла делать накануне, что решила по итогу дня поспать на земле в таком месте? И ладно б еще на лавочку прилегла, вон их сколько.
Я искренне пыталась вспомнить произошедшее, но голова гудела и категорически отказывалась меня слушать. Тут, сквозь ночной мрак, я заметила, как ко мне приближается какой-то силуэт. Ночью, на кладбище! Хотя, сейчас мне было так холодно и так сильно разболелась голова, что выйди хоть зомби, я б не расстроилась. Сожрал бы меня и никаких мучений. Но, к моей радости приближался ко мне не зомби, а вполне себя живой дядечка. То, что он живой, я поняла, когда услышала, как мужичок тихонько материться себе под нос. Хотя, зомби может тоже матерятся, я не эксперт. Наверное, не эксперт, точно сказать не могу, так как ничего не помню. Но почему-то, звуки родного мата успокоили меня, и я тихонько порадовалась, что встретила на кладбище живую душу которая может помочь. Но тут, к своему ужасу и недовольству, я осознала, что мужичок вовсе не собирается меня замечать, а развернулся и пошел в обратную сторону.
– Извините вы не могли бы… – хотела сказать я, но вместо голоса из горла прорывался кашель и хрипы.
Мужичок замер и медленно повернулся. Я попыталась встать на ноги, но они совершенно не слушались, я чуть не упала со своего сидящего на попе положения, оперлась на руку и снова обратилась к мужчине.
– Помогите… – но, снова не задалось. Протяжное хрипение – все, на что в данный момент была способна моя глотка.
И тут я поняла, что мужчина таки разглядел меня, потому что я услышала его вскрик, а потом его весьма грузное тело грохнулось на землю. Да, незадача. Я, превозмогая боль и пытаясь усмирить не слушающиеся ноги, попыталась подползти к нему, и всего через пару минут мне это удалось. Интересно, дядя в обмороке или умер от испуга? Я потрогала его руку, и мне показалось, что я чувствую биение пульса. Я обрадовалась, и хотела было пошлепать дяденьку по его миленьким щечкам, как задумалась. А если он очнется, и от страха меня прибить решить? Мужичок весьма крупный, а я сейчас даже встать не могу, не то, что постоять за себя. Надо сматываться. Но холодно-то как! Я потрясла мужика за руку. Ноль реакции. Может, стянуть с него курточку, а? Поступок конечно не самый хороший и к тому-же мало выполнимый. Я подумала пару секунд и решила рискнуть. И, к моему большому удивлению, удалось это с невероятной лёгкостью. Я перевернула мужчину словно перышко, не почувствовав никакой тяжести, сняла с него куртку и быстро водрузила на себя, но никакого тепла не ощутила. Мне кажется или это странно? Может я себе уже все тело отморозила? Я снова попыталась встать, и с трудом, но мне это удалось. Я оглянулась, и заметила валяющийся рядом с мужчиной телефон. Может нужно в скорую позвонить, а то он что-то долго валяется? Я набрала на телефоне 030 и сонный голос ответил:
– Скорая, слушаю.
– Тут мужчина на кладбище без сознания.
– На каком конкретно? – уточнил голос.
Я снова оглянулась, и тут в голове наступило кратковременное просветление:
– Центральное вроде.
– Имя, фамилия? – снова уточнил голос.
– Мужчины? Не знаю, мы не знакомы.
– А ваша?
– Тоже не знаю. – после легкого замешательства ответила я.
– Женщина, проспитесь! – рассердился голос и послышались гудки
Тут мужчина начал шевелиться, я почему-то испугалась, отбежала на несколько метров подальше и спряталась за надгробием. Мужчина встал, осмотрелся по сторонам, а потом резко подорвался и побежал в ту сторону, откуда он пришел. Так, он точно сейчас приведет кого-то и будут меня гнать как чудовище Франкенштейна. А я еще и куртку у него и телефон забрала.
Я в очередной раз огляделась, пытаясь понять куда мне идти, и тут глаза зацепились за могилу рядом с которой я раньше лежала. Я подошла к ней, могила была свежей и с креста на меня смотрела с фотографии совсем молодая женщина. Я прочитала имя «Гоффман Эльвира Константиновна». Судя по дате рождения, умерла она ровно в тридцать лет. Надо же! Как меня зовут я не помню, а вот какой сейчас год знаю точно. Хотя, может это мне сейчас так кажется, а у меня провал в памяти в годах на десяток лет. Тут, из мыслей о моей амнезии, меня вырвал скомканный листок. Я заметила его чудом, он лежал рядом с венком, и был практически не заметен глазу. Я развернула листок и посветила не наго фонариком на телефоне, чтобы прочитать текст: «Привет! Знаю, что ты сейчас напугана и не понимаешь, что происходит, но моей тебе совет, не обращайся в полицию или в скорую. Да и вообще, не обращайся ни к кому. Ты умерла, а могила рядом с которой ты находишься – твоя. Можешь не поверить мне и обратиться куда захочешь. Но тогда больше дня ты не проживешь. Если это можно назвать жизнью. Я жду тебя в городе Александровске, улица Народовольская, дом 1. Удачи добраться вовремя».
Сказать, что после прочтения письма я была в легком шоке – это тактично промолчать. Руки затряслись, а гул в голове многократно усилился. Это просто чушь, говорила я себе, но все равно, сердце стучало как сумасшедшее. Сердце же бьется, как я могу быть мертвой? Тут голову пронзила догадка. Я открыла камеру на телефоне и не выключая фонарик вытянула руку и сфотографировала себя. Смотреть было страшно, я еще раз взглянула на фотографию на могиле, а потом открыла фото на телефоне. Руки тряслись так, что внимательно приглядеться к фото, чтобы сравнить, было невозможно, но и внимательно приглядываться было не обязательно. И на одной, и на другой фотографии была одна женщина, только на могильном фото на несколько лет моложе и без ссадин на лице. А я, внезапно почувствовала ту же потребность, что и мужичок, чей телефон был у меня в руках, грохнуться в обморок. Но сдержалась и задумалась. Вспомнился Гоголь, с его боязнью впасть в летаргический сон. Но есть нюанс, если я действительно впала в летаргический сон, и меня похоронили, то я должна была проснуться в могиле, логично? Даже если я, каким-то образом проснулась, пробила гроб и вылезла из могилы, то она должна была быть разворочена, а я была бы вся перепачкана землей. Но, судя по фото сделанной на телефон, и по состоянию моего платья, особенно перепачканной я не была. Да, я немного запачкалась, с той стороны на которой я лежала на земле, но точно не так должен выглядеть человек, который выбрался из могилы. Хотя откуда мне знать, как он должен? Зомби в фильмах тоже сильно грязными не выглядят. А я зомби? Если сердце бьется? Может это какая-то новая болезнь?
Тут вдалеке послышалась мужская ругань и я поняла, что мужичок подходит с подмогой к месту своего обморока. Я рванула в противоположную от них сторону, виляя между надгробиями, и бежала пока не наткнулась на забор. Забор проходил рядом с трассой, я перелезла через него и пошла в сторону дороги. Мимо проезжали машины, а я шла в полном раздрае с самой собой, совершенно не зная, что мне делать дальше. Наконец, чуть впереди меня, остановился КАМАЗ, из боковой двери выглянул водитель и спросил:
– Ты со свадьбы сбежала? Подвезти? Да ты садись, не бойся, я не маньяк. – засмеялся мужчина, заметив мою нерешительность. А я в свою очередь рассуждала в этот момент, что если бы мужчина знал, кто я и откуда пришла, то боялся бы он сам.
– Спасибо, – поблагодарила я, решившись, я подобрала подол платья и залезла в грузовик, – а то совсем замерзла.
– Вижу, аж белая вся, – заметил мужчина, – чаю налить?
– Ага.
– Жених к подружке что ли ушел? А ты тут как оказалась? – спросил водитель, наливая из термоса чай в кружку.
– Это я от стресса сюда добежала, – соврала я, – хожу, брожу и не знаю, что делать. – а это уже была настоящая правда.
– Понимаю, – кивнул мужчина, – ну ты не печалься, может еще помиритесь. Куда тебя отвезти-то?
– А вы случайно не едете мимо Александровска?
– Так далеко? А тебе точно туда нужно? – с подозрением посмотрел на меня водитель
– Очень нужно. Причем побыстрее.
– Случайно еду.
– Тогда подбросите?
– Подбросим. – кивнул мужчина и мы поехали.
Глава 2. «Опиум для никого»
В Александровске водитель высадил меня в нескольких кварталах от нужного места. Он пытался узнать мой номер телефона, чтобы удостовериться позже, что со мной все хорошо, но номер я не сказала. Во-первых, потому что сама не знала, во-вторых не видела смысла. Может я вообще сегодня умру окончательно, кто знает, а зачем расстраивать хорошего человека? Я вышла из машины, искренне поблагодарив мужчину за помощь, и сверяясь с навигатором на телефоне принялась искать нужное место. И наконец, найдя его, я подумала, что кто-то жестко разыграл меня. Я стояла у ворот церкви, не зная, что делать дальше. Рядом со мной прошла бабулька в платочке, и с подозрением глянула на меня. Чувствую, дай ей волю, погнали бы меня отсюда поганой метлой. Но у бабки судя по всему, таких полномочий не было, и она прошла мимо, бурча что-то себе под нос. Немного постояв у ворот, я все-же решилась и прошла внутрь. И что я буду здесь искать, или кого? Тут, из церкви вышел батюшка, сурово глянул на меня, и сказал:
– А, добралась-таки? Долго ты, я уж думал не успеешь. Ну пошли.
Он спустился по ступенькам и пошёл вглубь двора, к одноэтажному зданию. Ну и я пошла за ним, искренне сомневаясь в своей вменяемости и в реальности происходящего. Поп завел меня в дом закрыл дверь на замок, а потом прошел в комнату и сел за стол. Покопавшись в ящике стола, он достал из него жуткого вида книгу, потрепанную и старую, и принялся тщательно в ней что-то записывать.
– Так, – окончив сказал он, – Гоффман Эльвира Константиновна, на момент смерти тридцать лет. Мертвородилась десятого сентября, все верно?
– Н-наверно. – запинаясь сказала я.
– Ну все, я записал можешь идти.
– К-куда? – с возрастающим страхом переспросила я.
– Куда? Да куда тебя черти твои пошлют! – разозлился поп. – Иди с Богом с глаз моих, или кто там у вас! Ну!
Я растерянно смотрела на него, потом развернулась к двери и спросила:
– Вы мне откроете?
Поп подошел ко двери, открыл замок, и развернулся, стараясь не смотреть мне в глаза.
– Спасибо. – поблагодарила я и взялась за ручку.
– Погоди, взгляд у тебя вроде не злющий пока, обычно тут такие приходят… – Батюшка горько вздохнул, посмотрел на меня и сказал, – пойдем сядем.
Мы села за стол, батюшка на свое место, а я, напротив.
– Ты как, уже чувствуешь темные силы в себе? – спросил он.
– Темные силы? – удивилась я.
– Ну, злобу неудержимую чувствуешь или лютость какую?
– Неудержимый голод чувствую. – попыталась отшутится я.
Батюшка удивленно посмотрел на меня.
– Объясните мне уже, что происходит?
– Расскажи, что ты помнишь? – вопросом на вопрос ответил батюшка.
– Очнулась на кладбище, довела какого-то мужичка до обморока, забрала его телефон и куртку, потом письмо нашла около могилы, на котором адрес Ваш был написан, ну и приехала сюда на попутке.
– Долго мужчина в обмороке был?
– Да минут пять-десять, точно не помню.
– Наверное, поэтому пока не чувствуешь лютость, сытая еще.
– Сытая чем? – удивилась я.
Батюшка вздохнул и отвел глаза, потом аккуратно похлопал по книге и сказал:
–Эта летопись лишь одна из многих, десятки были до нее, и, к сожалению, страшно представить сколько будет после. Всякие черти, бесы или мертворожденные, вроде тебя, должны быть записаны у нас в течение 24 часов после появления в нашей области, в других областях другие книги, и другие летописцы. Меня зовут отец Сергий, я уже почти тридцать лет эту летопись пишу, кого только не видел в этой комнате… – отец Сергий горько вздохнул.
– А кто такие мертворожденные? – спросила я.
– Твои коллеги тебе объяснят точно. Я только знаю, что нечисть вы. И быть вас на свете не должно бы вовсе, всю душу вы из простых людей выжимаете, жизни не даете. И беды все от вас, как бы мир отчистился если…– отец Сергий снова замолчал, уйдя в свои мыли.
– А что будет с теми, кто не придет и не запишется в летопись? – спросила я, прервав молчание.
– Ну, для таких у нас специальная служба есть, УНН, называется, то есть учет нелетописных нечистей. У них приборы разные есть, исследуют, если где-то стало слишком много горя происходить – значит нечисть лишняя там затесалась, ну или своя разбушевалась. Если оказывается, что своя разбушевалась, тогда зовут УЛН, они с летописными вопрос решают. Ну, а если находят нечисть, которой в летописи нет, то…
Тут дверь распахнулась и в домик зашел красивый молодой мужчина лет тридцати, одетый в рясу. Не обращая внимания на отца Сергия, он посмотрел на меня и спросил:
– Записалась уже?
– Вроде да. – неуверенно ответила я, посмотрев на отца Сергия, тот лишь хмурился, глядя на вошедшего мужчину.
– Ну и потопали, чего сидеть тут.
Я снова посмотрела на отца Сергия, тот кивнул мне и сказал:
– Иди, несчастное дитя.
Я вышла вслед за мужчиной, тот с интересом посмотрел на меня и спросил:
– Ну, как самочувствие?
– Хорошо.
