Долго. Но и торопить их не стоит – в Страже лентяев отродясь не водилось. Точнее, они не выживали – я строго следил за дисциплиной и требовал, чтобы от нерадивых сотрудников избавлялись быстро и безжалостно.
– Сколько Крылатых ушло в зону поражения?
– С нашей стороны – пятеро. По остальным куполам у меня нет данных. Давно не припоминаю ничего подобного, – продолжил лэйсе по-стариковски ворчливо, – по крайней мере, у нас.
Я покачал головой. Здесь, в северной части Элезии, Грань прочна и стабильна, и случайных контактеров почти не бывает, чего не скажешь о южных и юго-восточных краях. Дело здесь не только в состоянии пространства, граничащего со Старой Землей, но и в специфике сознания обитателей тех краев. Земля-Основа очень разная… Примитивные южные культы и продвинуто-утонченные энергетические техники востока позволяют их последователям легко находить контакт и с Эйлой-вуалью, и с Мааром, и даже произвольно и безнаказанно перемещаться между мирами.
Причудливая все-таки штука – Грань. Она разделяет наши пространства – пространство Земли-Основы, с которой мы когда-то были одним целым, и Ар Соль. Она разделяет и нас самих на семь разных территорий, объединенных одним бытием. Несмотря на давность времен, тут, в приграничной Элезии, до сих пор есть места, где она так окончательно и не сформировалась, и случайным путникам легко заблудиться между мирами. Хорошо, что их немного, и мы в состоянии охранять, поддерживать равновесие и помогать заплутавшим между мирами безболезненно вернуться обратно. Пауки Шандра и Стражи Грани частенько отлавливают подобных стихийных контактеров. Некоторые очень даже удачно вписываются в наши пути бытия, хотя мы это не приветствуем, большинство стремится домой, даже не понимая, что с ними происходит, но есть и такие, кого приходится безжалостно уничтожать.
Надо слетать на место происшествия, посмотреть своими глазами. Да и помочь – одно мое появление ускорит процесс стабилизации в несколько раз.
– Покажите мне очаг колебаний, – потребовал я.
Лэйсе кивнул на ближайшие неразрушенные Зеркала.
Места были хорошо знакомые: два маленьких города, сосновый бор на берегу лесного озера, преуспевающие хозяйства каких-то мелких кланов из Повелевающих Жизнью (надо же, даже арбузы с дынями у них растут, и это при местном-то климате!). Мутное серое небо и частые сполохи, похожие на предгрозовые, мне не понравились. До стабилизации хаоса было еще далеко. Да и откуда он вообще взялся? Почему обычный переход обычных разумных вызвал такой катаклизм, да еще и в самом спокойном, стабильном, старинном районе?
Решено. Лечу.
Я вышел, не прощаясь. Возникло постыдное желание потребовать себе вимму, но почти сразу же я пресек его в зародыше. Позор, да и только.
А вот поесть по-хорошему теперь необходимо. Голодный я – не просто злой, а очень злой. И не дай бог вылезет д р у г о й голод…
Штаб-квартира Пауков и Купол Северной стражи располагались на окраине чудесного старинного городка, стоящего на высоком обрывистом побережье океана. Ежась, я добежал до ближайшего открытого трактира. Чистенький и уютный, рассчитанный больше на местных посетителей, да на часто забегавших сюда Пауков, он не баловал изысками, но кормили тут сытно. Каменные стены были побелены и до середины искусно разрисованы цветочно-растительным орнаментом, окна – заставлены цветами в горшках. Зал освещался обычными для этих мест аэрами, похожими на огромные свечи, которые не только светили, но и грели, если нужно. Запахи из кухни текли такие, что даже у меня, не капризного, но разборчивого, призывно заурчало в желудке.
Едва я сел, ко мне подбежала совсем юная лэйсе, и после почтительного поклона стала скороговоркой перечислять меню. Вспомнив о длительном и холодном полете, я довольно невежливо перебил ее:
– Вина. Горячего. И жаркое.
Когда она вернулась с моим заказом, я быстро глянул ей в глаза, пытаясь увидеть в них облик хозяина. Или он был очень далеко отсюда, или она видела его, как это часто бывает, всего один раз – на службе в храме во время собственного Посвящения. Или, как все нормальные хозяева Двуликих, не лез в ее жизнь без необходимости. Маленькая черная лэйсе. Раскосые зеленые глаза с черными вертикальными зрачками, черные гладкие волосы и курносый нос. И коготочки на пальцах, по которым никогда не спутаешь лэйсе с человеком.
Она смотрела на меня заворожено и доверчиво, покорная и готовая на все. Частичка воли хозяина, которая могла бы помочь ей сопротивляться, была погребена где-то очень глубоко, а я звериным нюхом уже слышал терпкий и свежий запах ее тела и почти непроизвольно подчинял ее себе…
Нет, стоп, что я делаю. Бедняжка потом всю жизнь мучиться будет из-за сбитой мотивации. Хозяин у нее уже есть, а мне слуги не нужны. Прости, малышка. Это всего лишь голод. Нечеловеческое усиливается во мне с каждым прожитым годом, сопротивляться ему все труднее и труднее, от моего желания тут мало что зависит. Вон, старый Даллах в последнее время не часто возвращается в свое человеческое обличье, и даже Лани все чаще и чаще бродит по Солнечным землям в облике белой кошки. А иногда – и черной. А я… Уже давно ничто так не увлекает меня, как полет. Если бы не долг, я бы, наверно, и вовсе перестал возвращаться на землю. Ничто не держит меня здесь.
Я поспешно доел жаркое, расплатился и ушел, не оглядываясь.
Городок, который сильнее всех зацепило аномалией Грани, находился на юго-востоке от Северного купола Стражи, почти у самой границы с Тайремом. Очаровательный северный городок, весь в цветах и зелени… почти как Альбре, только поменьше. Население тут на две трети двуликое, из наших, элесских рас, занимаются выращиванием всего, что растет в грунте и в купольных теплицах. У детей Даллаха растет все, что попадает в землю, они в этом мастера, не зря их называют Повелевающими жизнью. Есть тут и традиционные кланы, подчияющиеся Рыси, но Эрлен давно не лезет в мои дела – знает, чем это чревато.
Здесь меня наконец-то стало накрывать… Я чувствую разрушение Грани, как волну хаоса, стучащуюся в сознание. Странно, что Эйла еще не бъет тревогу, хотя должна: для нее разрушение Грани с Основой – угроза ее целостности, ей физически больно. Снижаясь над окраинами, в том направлении, где находился порог Мертвый клык, я скорее почувствовал, чем увидел, где миры Старой Земли и Ар Соль запутались друг в друге, потеряли Грань, разделявшую их вот уже много тысячелетий. Погода не ладилась: небо, затянутое тучами, приобрело белесовато-серый оттенок, несвойственный для этих мест, молнии вспыхивали и гасли слишком низко над горизонтом, басовитый рокот волнами накатывал и отступал. Хаос в самом разгаре… по ощущениям, граница дестабилизации очень длинная, хааров под сто, в направлении центрального Тайрема и Фераннонских гор. Странно, с чего бы это… Кто шел этим путем, намеренно ли, случайно ли это произошло?
Но все вопросы – потом, сейчас нужно срочно стабилизировать процесс.
Вот он, сосновый бор у озера, эпицентр разрыва. Пространственная ткань неровная, есть зияющие пустоты, Вуаль порвана, из разрыва сочится Некрос… Я нырнул в разрыв, как в омут, чувствуя, как потоки сил мгновенно закручиваются вокруг меня, пронизывают насквозь, как все стихии поочередно хватают меня в свои немилосердные объятия и отпускают, узнавая своего. Я сам стихия, средоточие джив и фэйр, и я очень хорошо лажу с наэром-Некросом. Адский холод Маара дохнул на меня, пронзив каждую клеточку, останавливая ток крови… Вбираю его в себя, преобразовывая в джив и фэйр, мои родные стихии, и выстраю из них новую Вуаль, новую ткань разделяющей миры Грани. Несусь вдоль разрыва, впитывая хаос, словно воду иссохшая земля, мир стремительно скользит подо мной и сквозь меня, распадаясь за спиной на две неравные части, и та, более древняя, постепенно бледнеет и исчезает за тонкой пленочкой новой Грани. Лед Некроса то и дело прошивает мириадами обжигающих игл, и в один момент мне кажется, что я леденею и падаю, потеряв контроль над пространством… и врезаюсь в прекрасный, очерченный тонкими мазками лик, с изумрудно-зелеными глазами, занявшими полнеба. Благодарность за помощь и радость от встречи охватывает все мое существо и я понимаю, что безумный полет и борьба с пространственным хаосом закончилась.
Лик прекрасной зеленоглазой женщины приблизился и сделался резким, почти осязаемым.
«Десять разумных. Двое уже вернулись. Один из оставшихся восьми – зависимый. Двое из оставшихся семи – странные. Грань порвалась не сама. Четверо здесь, рядом. Четверо далеко. Ищи, если хочешь»
Скомканная череда лиц пронеслась потоком в моем сознании. Она была растеряна и расстроена, как и всегда, когда рвалась Грань.
«Спасибо, Эйла, – я послал ей свою глубокую признательность.– Буду искать»
Местный штаб Пауков находился на противоположной окраине города и я, вернувшись на землю, с наслаждением прогулялся через весь город, любуясь богатыми цветниками. Мимо неторопливо проезжали всадники на лошадях. Седел и уздечек не было и в помине: дети Даллаха всегда умели находить контакт с любым живым существом, вне зависимости от его разумности, а уж с такими мудрыми и понятливыми животными, как лошади, у них был почти что симбиоз, вплоть до общего языка.
Вот оно, длинное одноэтажное здание из песчано-желтых блоков, окруженное голой пустошью. Ничего уж тут не поделаешь – кое-какие рабочие инструменты Пауков строятся на энергии наэра – Некроса, а часть применяемой поисковой аппаратуры начисто блокирует витасферу. Вот и селятся они подальше от жилых районов. Пауков – стражей порядка, и Следопытов – стражей Грани справедливо побаивались и уважали, а уж молодые девчонки и вовсе были очарованы их своеобразной аурой и шлейфом из героических историй, тянущихся за каждым. Как же, разведчики Основы, ловцы нарушителей баланса сил, борцы с преступностью и с дикими расами, личная гвардия Ворона. Даже самые молодые из них могли похвастаться каким-нибудь скромным подвигом: новичков Шандр воспитывал, посылая охотиться на низкоразумные расы Двуликих, плодившиеся с бешеной скоростью не только у нас в Элезии, но и в остальных землях, или охранять Грань в районе Анг Мирта. Хэйген Ант, прежний Ворон, испытывал неофитов в жарких землях Ар Шамаля: у него был договор с тамошним крохотным очагом Нагов, которые выставляли против юных Пауков такой же учебный отряд из молодняка. Я поддерживал деловые отношения с Кольером, местоблюстителем ордена Аспида: мы регулярно обменивались отрядами неофитов, отправляя их в совместные рейды как во время атаки нэргов, так и в рядовое патрулирование земель, густо населенных низкоразумными Двуликими, устраивая состязания или совместные учебные акции.
Юноша-дежурный, узнав меня, почтительно поклонился. Я прошел дальше, в компактно оборудованный пункт наблюдения, оснащенный многофункциональными визорами и собственной диспетчерской системой. Все Зеркала были поставлены в режим записи.
– Где народ?
– Там, где прорыв, – ответил он с завистью и волнением. Я усмехнулся – парню явно было обидно, что его оставили в казарме. Я связался с нашим диспетчером, попросив найти Шандра. Глава Пауков всегда носит визор с собой. Это я не могу – на мне вся сложная техника дохнет через пару-тройку дней. Ужасно неудобно.
Голос Шандра звучал сухо и холодно – он не любит, когда его отрывают от работы.
– Я слушаю.
– Тебе сообщили о ЧП?
– А, это ты, – в его голосе сразу же зазвучало облегчение. – Да, сразу же. Ты оттуда? Мне только что доложили, что Грань стабилизируется в направлении с юго-востока на север. Есть данные, сколько заблудившихся?
– По словам Эйлы – десять. Двоих вернули. Из восьми оставшихся – один зависимый, двое странных. Четверо бродят где-то рядом, четверо – ушли с Приграничья куда-то дальше, – повторил я ее откровения.
– Еще несколько человек переместились уже после разрыва, но их уже вернули. И две автомобильных аварии – фура и легковушка.
– Их сюда забросило или на самой Основе зацепило?
– Сюда, в Меллину, – так назывался соседний городок, который зацепило катаклизмом. – Вылетели прямо на площадь, обе всмятку.
Я досадливо крякнул. Жители Элезии знают, что может случиться при аномалиях Грани, но техника у нас сильно отличается от той, что используют на Старой земле.
–Шандр, – начал я вкрадчиво, спиной ощущая любопытство моего молоденького дежурного. – Мне не нравится эта история. Срыв Грани произошел сразу после перехода четверых неустановленных разумных со стороны порога Мертвый Клык. Судя по всему, именно они исчезли с места пересечения границы, спровоцировав разрушения огромного участка. Я хочу, чтобы ты их нашел.
– Найду, – ответил он коротко.
– И чем скорее, тем лучше, – добавил я.
Глава 3. Чужие земли
После специфического, необычного запаха чужого жилья холодный воздух показался Юльке упоительно бодрящим, почти что сладким. В крохотной комнатушке, которую хозяйка отвела на ночь странным гостям, витала тяжелая смесь ароматов дыма, шкур и трав. Вдоль стен стояли деревянные лежаки, небрежно застланные пестрыми шкурами вперемешку с лоскутными одеялами. Звериные шкуры она не опознала: нечто лохматое и полосатое, этакая помесь волка с зеброй. Травы, толстым ковром укрывавшие земляной пол, тоже были ни на что не похожи и пахли странно, сладко-терпким затхлым запахом, от которого мутило и клонило в сон. Мужчины, провожаемые хозяйкой, ушли к старосте, а Настя повалилась спать прямо на шкуры. Юлька, у которой после густой и жирной похлебки, которой их накормила сердобольная хозяйка дома, непривычно булькало в животе, услышала под ногами подозрительное шуршание, с трудом удержалась от визга и опрометью выскочила на улицу.
В деревне их встретили с настороженным дружелюбием. Поначалу казалось, что в ней всего несколько домиков, но за изгибом дороги перед их глазами развернулось целое село. Домики были каменные, сложенные из серых пористых блоков, аккуратные и низенькие, заботливо украшенные затейливой росписью в простенках между окнами с пестрыми вышитыми занавесками. Брехали и ластились вислоухие и коротколапые псы неизвестной породы, вдалеке знакомо надрывался петух, мимо прошмыгнула стайка разновозрастных ребятишек, одетых добротно и аккуратно, но традиционно чумазых и шумных.
Места были настолько неродные и непохожие ни на что виденное ранее, что даже всегда решительный и уверенный Саша не торопился напрашиваться на постой. Дело решила Настя: выбрав домик поскромнее, с покосившейся сараюшкой и поломанной скамейкой у крыльца, она уверенно постучалась в ветхую деревянную дверь. Попросившись на ужин и ночлег, она от имени мужчин пообещала расплатиться за постой мужским трудом. Юльку поразило полное отсутствие языкового барьера. Они с хозяйкой, немолодой женщиной с двумя детьми, понимали друг друга так, будто выросли на соседней улице.
Румянцев, не дожидаясь ужина, ушел чинить скамейку и сарай. Саша расспрашивал хозяйку о житье-бытье, по немногословным ответам пытаясь понять, куда их занесло. Усевшись вместе со всеми за небогатый стол, он выпытал у хозяйки, где живет деревенский староста, и убедил ее проводить их до его дома. Румянцев увязался с ним, Настя осталась помочь дочке хозяйки убрать со стола и помыть посуду. Девочке на вид было лет десять, но управлялась она как с хозяйством, так и с младшим братом не хуже матушки.
Юлька присела на скамеечку и, прислонившись к теплой стене дома, принялась разглядывать окрестности. Уже почти стемнело. В окне дома напротив горел свет, хотя ничего похожего на электричество она не заметила. В сумерках слышалось, как шумит ветер в соснах, поскрипывает калитка на другом краю деревни да весело перекликаются парни с девками где-то на соседней улице. Ей было зябко в рубашке, но внутрь не хотелось, и Юлька продолжала сидеть, ежиться и предаваться грустным мыслям. Там, дома, их давно хватились. Ищут, прочесали остров, нашли две лодки и ни одного живого существа. Там полиция, наверно. Мама с отцом в ужасе. Хорошо, что есть еще Павлик и Витька, два старших брата, они их поддержат и поиски не бросят. Хотя… Ясно же, что попали они в совершенно фантастическую и абсурдную историю, объяснения которой приходили самые что ни есть диковинные. Остров, который на самом деле не остров… Земля, непохожая на ту, где они жили, чуть отличная от родной флора и фауна, но те же звезды. Те же? Небо, черное, как спелая южная слива, с россыпью звезд, не открыло ей никаких тайн – увы, она никогда не интересовалась астрологией.
Она залилась слезами, раздавленная произошедшим. Это она во всем виновата. Если бы ее не понесло на этот остров, ничего бы не случилось. Лежала бы сейчас дома, на диване с книжкой, мечтая о том, как они с Сашей… Да лучше бы она вообще никуда не поехала! До сих пор бы верила, что есть у нее в отношении Саши хоть какие-нибудь шансы.
В дом напротив один за другим прошмыгнуло несколько ребятишек. Девочка помладше задержалась у калитки, поспешно поправляя платьице и растрепавшиеся волосы. Перестав рыдать, Юлька стала рассеянно ее разглядывать. Девочка напоминала лисичку: рыжие волосы, узкий подбородок, широкие скулы, острый, чуть длинноватый носик. На мгновение ей показалось, что рядом с калиткой и впрямь вертится маленькая лисичка, привиделись даже желтые глаза и вертикальная щель зрачка. Звонкий окрик с крыльца – и малышка шмыгнула домой, но за несколько последних мгновений Юлька успела увидеть белые грязные лапы, покрытые до щиколоток рыжей шерстью, семенящие по дорожке быстро и неуклюже.
Она торопливо встала со скамейки и вернулась в дом. Дочь хозяйки уже уложила брата спать и теперь сидела на застеленной пушистыми шкурами лавке с вязанием. Свет шел от толстой свечки без фитиля, которая светилась от основания до кончика ровным светло-золотистым светом, которого хватало на всю комнату. Юлька подозрительно уставилась на девочку, заметив те же широкие скулы и острый носик. И зеленые глаза. Почти все люди, встреченные ими в деревне, были или рыжими, или светло-русыми, но у этой волосы были темные.
– Можно? – Юлька протянула руку к вязаной курточке, висевшей на стене, и девочка согласно кивнула. Накинув куртку, Юлька вернулась обратно на улицу.
Сашу с Димой она заметила почти сразу же. Сосредоточенно-озадаченные, они остановились у калитки.
– Староста очень удивился, узнав, как мы сюда попали, – ответил Саша на ее невысказанный вопрос. – Похоже, он нам вообще не поверил. Говорил о каких-то порогах, которых здесь нет. Ближайший порог, говорит, в трехстах хаарах отсюда, и грань стабильна, и чужаков не ходит. Вот сколько он здесь живет, столько и не ходят здесь чужаки… Не понравились мы ему, это точно.
Румянцев хмыкнул.
– Не, нормальный дядька. А что косился он на тебя, так и я на тебя кошусь, особенно когда ты свой розовый галстук напяливаешь, – и видя, что хмурое Сашино лицо осветилось полуулыбкой, продолжил. – За деревней есть пути, в какие-то места со странными названиями, в жизни таких не слышал. Вообще-то он велел нам оставаться у Ригды ( так звали хозяйку) и никуда не уходить. Мол, он сообщит каким-то паукам, они придут и разберутся.
Саша попинал скамейку, и, убедившись в ее крепости, опустился на нее с тяжелым вздохом.
–Вот это мне и не нравится. Пауки, судя по контексту, это местные правоохранительные органы. Или бандюки. Как ты будешь объяснять им, как мы здесь оказались?
Он прислонился к стене дома, точно так же, как Юлька час назад, и закрыл глаза.
– Завтра расспрошу Ригду, что за пауки такие… Если органы, то еще ничего. Мы пока ничего не нарушили. Может и правда помогут.
– Я бы не надеялся, – проворчал Румянцев. – Решат, что ты псих или торчок, запрут в обезьянник… Я бы лучше с местными законтачился. Они тут, я смотрю, ничему не удивляются. Что странно, между прочим. Кстати, а где здесь удобства
– В домике на краю огорода, – ответила Юлька.
–Настя в доме? – спросил Саша, открыв глаза.
Юлька кивнула
–Посиди со мной.
Она послушно села рядом.
– Как тебе эти места? Любопытно, очень любопытно, – пробормотал он себе под нос. – Купола видела?
– Нет, я далеко не ходила.
– Стоит посмотреть. За деревней стоят, там, где поля начинаются. По виду разные – есть гладкие, есть словно соты. Похожи на стекло или пластик. Теплицы, что ли?
–А ты не заметил, чем они дома топят?
– Горячим воздухом. В подвале котел стоит, а вот чем топят, не понял. Брикеты, похожи на прессованную кору с опилками. Мусор, в общем. А ты не обратила внимания на богов?
– Где?
– В доме хозяйки есть что-нибудь? У старосты я видел четыре картины, похожие на наши иконы. У каждой лежало нечто вроде подношения. Думаю, это местные боги. Пошли поищем.
Саша решительно встал и направился в дом. Юлька поплелась за ним.
Девочка все еще сидела за вязанием. Саша огляделся и, найдя искомое, кивком указал Юльке на три небольших, но искусно выписанных изображения, без рамок, выполненных на толстых деревянных дощечках.
– Те же самые, – шепнул Саша, – только у старосты был еще олень.
Юлька присмотрелась к дощечкам. В центре, на фоне вековых, залитых солнцем сосен был изображен гигантский зубр. Толстые длинные рога вились спиралями, длинная черно-бурая шерсть лежала блестящими, аккуратно выписанными завитками. Темные глаза, неестественно большие для животного, по-человечески пронзительные и суровые, оказались прямо в центре картины, отчего складывалось впечатление, что это воплощение животной силы пристально наблюдает за тобой. Под картиной лежало подношение – хлебная горбушка.
Слева от зубра находилось изображение ворона, кружащего над землей, морем и скалами. Иссиня черные крылья с синими кончиками перьев закрывали половину неба. Справа стояла картинка с белоснежной грациозной кошкой на фоне идиллических разноцветных домиков. У кошки были ярко-зеленые глаза и заостренные, с кисточками ушки, на морде – добродушное и чуть хитроватое выражение. У кошки стояла плошка с молоком, у ворона – кусочек вяленого мяса.
Изображения были выполнены яркими, сочными красками, но натуралистичными не казались: в них было что-то сказочно-лубочное, вроде картинки в детской книжке. Тем не менее, как-то сразу, с первого взгляда становилось ясно, что картинки – не просто украшения. Юлька уже собралась было подсесть к девочке и расспросить поподробнее, но шум за дверью заставил ее обернуться.
В дверях стоял Румянцев, грязный и взлохмаченный. На шее сочились кровью следы от когтей, одежда местами была порвана, на коже виднелись глубокие царапины.
– Оно на меня напало, – задыхаясь, прошептал он. – Пока я ссал. Сзади.
Видя, как округлились от изумления глаза девочки, Саша выволок его из комнаты. Юлька выскочила следом.
– Оно бы меня… того, – продолжал тот сбивчиво, судорожно размазывая сочившуюся из царапин кровь. – Там во двор кто-то вошел, Ригду звать. Оно и удрало.
– Оно? – Саша отвел трясущегося Румянцева к колодцу, вытащил ведро с водой, и, пока бедняга умывался и жадно пил, настороженно оглядывал двор. Тьма стала непроницаемой, только одинокий фонарь слегка рассеивал мрак, да светились в темноте далекие квадратики окон. Тишины не было: чирикали какие-то ночные птицы, ухал филин в ближайшем лесочке, с соседней улицы все еще доносились звонкие голоса гуляющих парней и девок. Задворки дома выходили в лес, в сосны, но убогий заборчик на первый взгляд казался целым и невредимым.
– Или она, – слегка успокоившийся Румянцев уселся на колодезный сруб, удрученно разглядывая порванные джинсы. – Существо почти с меня ростом, в шерсти, с мордой, похожей на лисью. Повалила и цапнула за горло, да я умудрился увернуться. Сильная, гадина, и цепкая, еле вырвался.
–А может это хозяйка…обернулась, – испуганно предположила Юлька.
– Ага, может, ты ей чем не угодил? – хмыкнул Саша. – Она тебе интим не предлагала? Ты отказал, а она обиделась.
– Дурак ты, Колесов, и шутки у тебя дурацкие, – огрызнулся тот. – Ригда у соседей напротив, мы же сами с тобой видели, как она заходила.
Юлька описала девочку-лисичку, но Саша слушал хмуро и недоверчиво. Румянцев продолжал ощупывать пострадавшие части тела.
– Бред, – резюмировал он, еще раз оглядев двор. – На тебя небось псина напала. Или зверь какой лесной. Места здесь странные, уже ясно, что не наши, все может быть. Хотя, конечно, может и впрямь… оборотень. Есть же масса легенд на эту тему. Дыма ведь без огня…
Во двор вышла встрепанная и сонная Настя.
– Что у вас случилось? Я шум слышала, а потом скулеж какой-то, вроде собака, и не собака…
–Ты ей лапу случайно не отдавил? – усмехнулся Саша.
Румянцев выматерился.
– Давай лучше валить отсюда, пока нас не съели.
– На голодных они здесь не похожи, – сказала Настя, внимательно разглядывая царапины. – Мда, собака бы искусала. А так… Непонятно, кто и с какими целями пытался тебя сожрать. Слушай, а может у Ригды дружок такой… ревнивый?
