– Долго еще собираешься за ним бегать? – ухмыльнулся он, смотря на Луку позади меня. – Ну, удачи тебе с этим.
После школы Лука всегда спешил на тренировку, но в этот раз изъявил желание проводить меня до дома.
– Это еще зачем? – удивилась я, когда мы вышли через главные двери и направились к пятиэтажке из красного кирпича.
– Хотел спросить, считаешь ли ты меня трусом.
– Чего? – моргнула я несколько раз. – Конечно нет!
– Я с детства в спорте, не привык драться. А за тот случай, когда я набросился на Макара с кулаками, мне до сих пор стыдно. Да и ты тогда могла пострадать.
– Слушай, – вздохнула я, остановившись посреди узкой улочки, ведущей прямо к моему дому. – Макар с Сережей придурки, но мы учимся вместе с самого первого класса. Я просто жду, когда они это перерастут и снова станут нормальными. Но есть вероятность, что мы этого уже не увидим.
– Значит, вы дружили, пока я не перевелся в вашу школу?
– Говоришь так, будто рассорил нас.
– А я рассорил? – не унимался Лука.
– Нет. Я же сказала, что они придурки.
– Ладно, – сказал он после недолгой паузы.
– Ладно, – повторила я за ним.
– Полли, – позвал он меня.
– Что?
– Я был бы рад, если бы ты в меня влюбилась.
– Правда? – Я непроизвольно задержала дыхание и устыдилась собственной реакции на его слова.
– Да, но ты права.
– Права? – переспросила я, не сразу поняв, о чем он говорит.
– Да, по всем пунктам.
– А, ясно, – кивнула я, вспомнив обо всех «против», которые озвучила во время большой перемены. – Ну, тогда обещаю в тебя не влюбляться.
– Полли, ты мой самый лучший друг.
– А ты мой. – Я заставила себя улыбнуться, потому что чувствовала, что так надо.
Даже самый большой профан в любви, коим я всегда и являлась, понял бы, как жалко и неправдоподобно прозвучали мои слова. Я сблизилась с ним достаточно сильно, чтобы осознать весь масштаб этой треклятой глубокой привязанности. Пройдет время и моей самой заветной мечтой станет освобождение от воспоминаний о Луке. Да только ничего у меня не выйдет.
Лука. Ноябрь 2023 год
Четвертый этап Гран-при проходит в нашем с Полли родном городе. Меня размещают в гостинице по соседству с Ингой и Эмилией – вечными соперницами и подругами. Пока я разбираю сумку, они о чем-то громко болтают, видимо, сидя прямо за стеной моего номера.
Преследовавшая меня тоска по дому рассеялась, стоило мне выйти из самолета и вдохнуть знакомый тяжелый воздух. Схожие чувства я ощутил, когда мы вернулись из нашей северной поездки. Папа тогда почти сразу вернулся в тундру – он не мог подолгу оставаться в больших городах, говорил, что они тяготят его сердцу и душу. Мне хватило короткого, почти мимолетного знакомства с жизнью вдали от цивилизации, чтобы понять, о чем он толковал все эти годы, оправдывая свой уход.
Путь, который я выбрал, обязывал стремиться к лучшим условиям, но мысленно я всегда оставался где-то там – на берегу замерзшего моря или в тундре, где жил отец. Слушая разговоры о домашних животных, которых держали другие фигуристы и тренеры, я думал об олене, которого назвал в честь Полли, и мечтал увидеть их обоих.
Воспоминания о нашей поездке посещали меня каждый раз, когда я оказывался на льду, и они удивительным образом придавали мне сил. Находясь вдали от всех, кто мне дорог, я спасался надеждой на скорое возвращение, но затем мной овладел нешуточный азарт и желание стать лучшим. Никогда не думал, что окажусь настолько жадным до славы и зрительской любви, но именно они, в отсутствие поддержки близких, подстегивали меня на результат.
Звонок от мамы прерывает череду мыслей в моей чугунной после перелета голове.
– Вы уже приземлились? – первым делом интересуется она.
– Да, мы уже в гостинице. Немного отдохнем и поедем на арену, нужно провести вечернюю тренировку и решить, какой контент заявлять на завтрашний старт.
– Они же хорошо готовы? Я собираюсь прийти посмотреть.
– Инга в превосходной форме. Мне кажется, в лучшей за всю ее карьеру. Эмилия тоже молодец, хотя мы слегка упростили ее контент.
– Волнуешься? – тихо уточняет мама. – Ты ведь впервые сопровождаешь своих подопечных.
– Все нормально, мне повезло, что я здесь с Ингой и Эми.
– Да, точно, они уже взрослые. Пожелай им удачи от меня.
– Обязательно, мам.
– Ты же заедешь перед отъездом?
– Постараюсь, но не знаю, успею ли, – честно отвечаю я, хотя понимаю, как сильно ее раздражают мои отказы.
– Лука, – вздыхает она, – не будь упрямцем, мне очень нужно с тобой поговорить.
– Что-то случилось? – вздрагиваю я.
– Не совсем, но это важно. Приезжай сразу после проката произвольных, хорошо?
– Мам, ты меня пугаешь, – говорю я, все сильнее сжимая рукой телефон. – Что-то с папой?
– Лука, я хочу поговорить с тобой об этом лично. Не переживай, мы с твоим отцом в порядке.
– Тогда что… – Меня перебивает громкий стук в дверь. – Ладно, мне пора, поговорим, когда я приеду.
– Отлично, до встречи!
Стоящая на пороге Инга начинает тараторить о качестве воды в их душевой и о жесткости матраса, на котором ей придется спать целых три дня. Жестом пригласив ее войти, я возвращаюсь к сумке, попутно думая о разговоре с мамой.
– Твоя кровать кажется гораздо удобнее, – говорит Инга, развалившись в позе звезды. – Махнемся номерами?
– Ну уж нет, – качаю я головой.
– У тебя больная спина, Лука.
– И что?
– А то, что тебе нельзя спать на таком мягком матрасе. Ты же не хочешь завтра проснуться с болями в шее и пояснице? Уверена, что нет.
– Ты такая заботливая, – ухмыляюсь я.
– Так и есть, – кивает она, – так и есть. Так что, помочь тебе перенести вещи в соседний номер?
– Я смотрю, ты в хорошем настроении. – Я сажусь в небольшом кресло, стоящее в углу просторного светлого номера. – Совсем не устала после перелета?
– Ни капельки, хоть сейчас вези меня на лед катать произвольную.
– Ну надо же, какая прыть. – Тихо рассмеявшись, я тут же сникаю.
– О чем думаешь? – спрашивает Инга, севшая в позу лотоса. – Ты какой-то не такой с тех пор, как мы сели в самолет.
– Не знаю. Может, слишком много воспоминаний об этом городе…
– Точно, – кивает она, – ты же здесь родился.
– Это неправда, – признаюсь я, хотя до сих пор предпочитал скрывать обстоятельства своего рождения. – Мама родила меня в тундре, прямо в чуме, где живут оленеводы.
– Это шутка? – хмурится она.
– Нет. Мама целый год прожила с отцом, кочуя по тундре.
– Твой отец – кочевник?
– Да, он и вся его семья – оленеводы. Маме не подошел их образ жизни, поэтому она вернулась в город.
– Вместе с тобой?
– Да.
– И как на ваш переезд отреагировал отец?
– Он продержался полгода, после чего оставил все, чем жил, и приехал к нам, – рассказываю я. – Он любил и меня, и маму, но ему была невыносима городская жизнь. Так что, когда мне было семь, он вроде как слетел с катушек и втайне от мамы увез меня в тундру, где я провел целых пять месяцев.
– Лука, – мягко улыбается Инга, – ты прикалываешься надо мной?
– Это чистая правда.
– И как это было? Он же как бы… ну…похитил тебя.
– Мы постоянно переходили с места на место, поэтому нас не могли найти. Я был счастлив, что не пошел в первый класс и что мы с папой отправились в путешествие. Но я постоянно мерз и думал о маме, часто плакал и отказывался от еды. Какое-то время мне помогали разговоры с отцом и люди, которые нас окружали. Я познакомился с большим количеством родственников, они учили меня собирать и разбирать чум, рассказывали, как готовят оленей к ежегодным гонкам. Мне нравилось играть с двоюродными и троюродными братьями и сестрами, а еще я любил природу, которая нас окружала. Каждый вечер за ужином мы собирались в самом большом чуме и говорили о том, как прошел день. Я любил слушать об их планах и чувствовать себя частью этого мира. Но в какой-то момент тоска по маме победила всю радость, что давала мне жизнь в тундре. Тогда у папы не осталось выбора – ему пришлось вернуть меня домой.
– Почему ты никогда об этом не говорил? – удивляется Инга.
– А разве не понятно? – усмехаюсь я. – Мои родители – чертовы безумцы. Мама много раз уезжала в тундру, оставляя меня с бабушкой на несколько месяцев. Чаще всего из такой поездки она возвращалась вместе с отцом, который клялся, что в этот раз точно готов к городской жизни. Шли годы, а они то сходились, то расходились. Когда мне исполнилось пятнадцать, папа снова уехал к своим оленям, а мама перевела меня в новую школу – дабы я смог начать все с чистого листа. Ты даже не представляешь, как меня утомляла их драма. Если бы не бабушка, которая отвела меня на фигурное катание, я бы точно свихнулся.
– Могу представить, – кивает Инга. – Теперь понятно, почему у тебя такое лицо.
– Когда ты постучала в дверь, я как раз говорил с мамой.
– О чем?
– Сам не знаю. Попросила заехать к ней перед отъездом.
– Думаешь, она снова уезжает жить в тундру?
– Не удивлюсь, если так и есть, – улыбаюсь я, расслабившись. – Спасибо, что выслушала. Мне нужно было выговориться.
– Всегда пожалуйста, Маленький принц. – Подмигнув, Инга поднимается с кровати и направляется к выходу. – Странно, но твой рассказ нагнал на меня сонливость, пойду подремлю перед тренировкой.
– Я зайду за вами, когда нужно будет выезжать.
– Спасибо, – кивает она и, уже стоя в дверях оборачивается, чтобы сказать: – и помни – ты самый лучший хореограф на свете.
Воспоминания Полли. 2015 год
Мне никогда не нравилась Нэл, и я искренне не понимала, как она может быть матерью Луки. Беспечная, со штормовым ветром в голове, а еще вечная заложница своих эмоциональных порывов.
– Это и привлекло бедного Ставра, – сказала мне как-то мама. – Он привык к размеренной и предсказуемой жизни, а Нэл внесла в нее смуту. Такие люди сродни наркотикам. А те, как известно, имеют свойство убивать.
В десятом классе я стала замечать, что Луку тянет к людям, похожим на Нэл. Он начал встречаться со взбалмошной Крис, поведение которой вымораживало меня за одну тысячную секунды. Каждый раз, когда она находилась в радиусе моей видимости, мне хотелось стукнуть ее длинной деревянной линейкой. Но Лука души в ней не чаял – растекался лужицей от одной ее только улыбки.
– Ну что, увели твоего парня? – спросил Макар, поймавший мой убийственный взгляд в сторону новоиспеченной парочки.
– Ой, хоть ты помолчи, – прошипела я и, дабы придать себе грозный вид, все же достала из пенала линейку.
– Знаешь, а я даже понимаю, что он в ней нашел, – продолжал одноклассник.
– Да ну? И что же?
– Сама посмотри, – кивнул он в сторону Крис. – Она разве что в рот ему не заглядывает, когда он говорит. Кажется, наш олененок любит внимание. Может, это от недостатка родительской любви?
– Тебе обязательно быть таким козлом? – возмутилась я, поражаясь тому, что он никогда не упускает возможности сказать гадость в адрес Луки.
– Что я могу сделать, если он меня бесит? – невинно пожал он плечами. – А еще больше бесит, как ты за ним бегаешь.
