Надежда Игнатьева "Душевное, родное, настоящее. Стихи"

Веточки вербы в стакане
Радуют скромностью взгляд,
А за косматым туманом
Чудится вспышкою странной —
Девочка гладит «котят».
Пальчиком нежно проводит,
Каждому имя даёт…
Блещут весенние воды,
Травы зелёные всходят —
Солнечный выдался год!
Память – капризная штука,
Может не помнить «вчера»,
Часто она близорука,
Но и в раздумья без стука
Может ворваться с утра.
Вещи теряются странно —
Просто забудешь и всё!
Мир, как в старинном чулане…
Память забита бурьяном:
«Нынче» быльём поросло.
И, с настоящим не ладя,
Мысли в былое летят…
Хрупкая девочка Надя…
Тонкие пальчики гладят
Серых пушистых «котят»…

Мишки

Луна золотая висит за окном,
Большая медведица в небе ночном.
Но выше стремится внимательный взгляд,
Где малой медведицы звёзды горят.
И тут же фантазия вспыхнуть не прочь:
Чего им не спится в холодную ночь?
Куда их неведомый тянет маршрут?
Зачем они рядом идут и идут?
Бегут и проходят года и века,
Но звёзды на это глядят свысока…
А люди, глаза поднимая во тьму,
На миг забывают свою кутерьму.
Картина простая, небесный этюд —
Астральные мишки по небу бредут,
А в северном море на льдине опять
Баюкает Умку медведица-мать…

Пиявочная

Заросли берега осокой,
череды островки желтеют.
На Пиявочной вся округа
полоскала тогда бельё.
Водомерки скользят повсюду,
мельтешат комары-злодеи…
Из души уголка святого
обозначилось забытьё.
Я пиявок боялась с детства:
навидалась тогда на речке.
Извивались и плыли ленты,
анакондам порой под стать.
Выбегала на ровный берег,
трепыхалось моё сердечко —
Представляла, что может злюка
и на суше меня достать.
Конский волос встречался часто
в том задумчивом водоёме.
По названию, вроде, страшный,
а по сути – большой червяк…
Над рекою лучилось солнце
в безмятежной своей истоме
И гусынь белокрылых стадо
охранял молодой гусак.
А однажды из рук у мамы
уплыла незаметно простынь,
И, повыше задрав подолы,
мы пошли доставать её…
Танцевали вокруг стрекозы,
в облаках веселилась просинь,
За кустами плакучей ивы
горлопанило вороньё.
…Написала, как было в прошлом,
хоть река до сих пор на месте,
Но картинка времён далёких
отпечаталась на года.
И пиявки, конечно, те же,
и маршрут до реки известен,
Только детство давно уплыло
безвозвратно и навсегда.

Деревенская я

Я до мозга костей деревенская,
Прямо вся, от макушки до пят,
И моя квинтэссенция женская
Не приемлет духов и помад.
Суета городская, тревожная
Непонятной казалась всегда…
На тропиночку мне бы, таёжную,
Да к речушке, где шепчет вода.
На лужайку, где росы медовые,
А за речкой большой крутояр.
Там закаты такие бордовые,
Что притих изумлённо комар!
Мне землицы кусочек бы собственный,
Чтоб редиску и лук посадить.
Мне бы на лето дом с неудобствами,
Где из окон задумчивый вид,
Чтоб гармонь вдалеке переливами
Выводила о чём-то своём,
Чтобы лошади с длинными гривами
За околицей шли табуном.
Мне бы воздуха вкусного, чистого,
От которого хочется жить,
Соловья в ивняке голосистого:
Пусть проявит певучую прыть.
Деревенская я, пасторальная!
Вы встречали таких чудаков?
Мне глубинка российская дальняя
Ближе всяких других уголков!

Я люблю когда ветер в лицо

Я люблю, когда ветер в лицо,
Тёплый, летний, ласкающий ветер.
Мы с ним – пара шальных удальцов,
Бороздящих простор на рассвете.
Он порывисто дышит в глаза,
Треплет кудри совсем без смущенья,
Крутит юбку, сжимая в зигзаг —
Ворох новых смешных ощущений.
Я ему про поля, про леса,
Про лазурные дальние дали,
Про дороги, те, что в небеса,
И про дождики, мол, запоздали.
Он мне сказку свою про полёт,
Про воздушных путей магистрали,
Про волшебный ковер-самолёт,
Да про птиц-журавлей пасторали.
Хором песни поём, в унисон
Словом метким по ветру, по свету…
Пара буйно-шальных удальцов,
Взявших в путь «в никуда» по билету.

Родной уголок

Давайте закроем глаза и представим планету —
Голубенький глобус, где ниточки рек и дорог…
Но каждый, наверное, в мыслях увидит при этом
На общей земле свой любимый, родной уголок.
Там что-то случалось большое и важное очень,
Там млела от счастья и пела в восторге душа…
Там длинными были часы и короткими ночи,
А солнце за речкой купалось в траве камыша.
И этот мирок благодатный, знакомый до дрожи,
Милее, чем сотня тобою изъезженных мест.
Он целого мира на карте намного дороже,
Он выше Вселенной и шире бескрайних  небес.
Забудутся тысячи шумных извилистых улиц,
Десятки проспектов бетонных в больших городах,
Но сердце выводит морзянку, безмерно волнуясь,
Когда вспоминаешь о тех безмятежных годах.
Нам было, конечно, труднее, а, может быть, проще.
Ведь ценности были другие, и жизни уклад…
Мы, словно птенцы, там остались, в берёзовой роще,
И рвемся бессильно к себе, желторотым, назад.
В заветное место, в родные до боли пенаты,
Где делали мы самый первый застенчивый шаг,
Где солнышком пахли поля и росою – закаты,
Где тайной манил полутёмный забытый чердак.
Быть может уж дома того или улицы нету,
Высокой травой заросли перепутья дорог,
Но главное, есть в человеческой памяти где-то
Такой дорогой и до боли родной уголок.

Лес, река и облака

Лес, река и облака – чудная картина!