Счастливая я
Кейт Крамбл
Как часто вы прислушиваетесь к голосу разума? Быть может, вы, как и наша героиня, руководствуетесь лишь внутренними эмоциями. И если в жизни все катится в тартарары, то кого вините? Себя? Людей вокруг вас? Или, быть может, несовершенный мир? "Учись на чужих ошибках!" – слышим мы избитую фразу с самого детства. Но лишь набив собственные шишки понимаем, как действовать в той или иной ситуации. Наша героиня дважды споткнулась о ненавистные «грабли» и только потом сделала выводы, благодаря которым ее жизнь приобрела иные цвета.
Кейт Крамбл
Счастливая я
Расставание
– Я ухожу! – строго, не глядя в глаза сказал Виктор.
Он заявился домой в пол второго ночи и вдруг резко начал собирать по квартире свои вещи.
– Ты просто возьмешь и уйдешь? – Я куталась в халат, стоя босиком на холодном кафеле в прихожей.
– Да! Между нами, все кончено! – Виктор продолжал говорить сухо, не желая вдаваться в подробности своего поступка.
– Как же эти четыре года? – Мой сонный мозг не мог поверить в происходящее, ведь ничего не предвещало подобного исхода наших отношений.
После знакомства с Виктором мы практически сразу начали жать вместе. Точнее, это он перебрался ко мне, в квартиру, расположенную в самом центре города, доставшуюся мне в наследство от бабушки. Здесь не было современного и дорогого ремонта, но бабушка, как истинный ценитель прекрасного, обставила квартиру с особым вкусом. Каждая деталь подбиралась ею лично и внесла свой смысл и гармонию в интерьер. Я не желала ничего переделывать. Въехала в роскошные апартаменты, более чем в сто квадратных метров, лишь расставив в ней свои личные вещи.
Момент притирки с Виктором был достаточно легким. Поводов для ссор у нас не было. В силу большой моей загруженности, Виктор охотно взял на себя часть домашних обязанностей, ни разу не сказав о том, что его что-то не устраивает.
Забрав из спальной мой чемодан, и сложив в него свои вещи, Виктор добавил:
– Только не нужно устраивать сцен! Я тебя больше не люблю! Это точка!
– Ты понял это сейчас? В два часа ночи?
Я не относилась к разряду людей, способных на скандал. Мне было интересно, неужели человек может разлюбить в одно мгновение? Неужели можно вот так, в секунды, выбросить из жизни того, с кем было четыре года отношений? Я не желала цепляться за Виктора, как за последний шанс, но действительно любя его, и считая, что он тоже любит меня, не желала принимать происходящее.
Виктор больше ничего не говорил. Стоя в коридоре, он огляделся, схватив мой чемодан, свою спортивную сумку, с которой четыре года назад и заехал ко мне, отправился в прихожую. Надевая кроссовки, он никак не мог завязать на них шнурки. Руки дрожали, пальцы запутались в последовательности над незамысловатыми действиями.
Виктор ушел, захлопнув за собой входную дверь. Напоследок он выронил лишь одну фразу: «И вообще, ты сама во всем виновата!».
Некоторое время я продолжала стоять посреди прихожей. В голове прокручивалась последняя фраза Виктора, который не оставил мне возможность ответить ему или задать вопрос: «Почему и в чем именно я виновата?».
Я вернулась в спальную. Стоя у окна, наблюдала, как Виктор садится в припаркованный у подъезда красный внедорожник. Я и раньше наблюдала этот автомобиль, но где и при каких обстоятельствах, сейчас не могла вспомнить. Виктор убрал вещи в багажник и сел на пассажирское сидение. Было очевидно, это не какое-нибудь элитное такси, таких машин там нет. Друг? Я отлично знала всех его друзей, поэтому и эта версия отпала. Оставалось одно, это та, из-за которой Виктор в спешке собирал свои вещи посреди ночи. Конечно, я не была полностью уверенна в своих предположениях, но мое сердце четко давало это понять.
Говорят, когда мужчина ходит «налево», женщина обязательно почувствует это на каком-то очень тонком невидимом уровне. И пусть у нее нет никаких предпосылок для беспокойства, вроде бы и мужчина ведет себя так же, как и прежде, но внутреннее чутье посылает сигналы по всему телу. Не знаю, как именно это работает у других, в моем случае, не сработала ни единая клеточка моего организма.
Я не замечала абсолютно ничего. Да, в последнее время наши отношения с Виктором были не самыми идеальными, но кто бы мог подумать, что дело было в другой женщине?
Не смотря на жуткую усталость спать не хотелось. Да и как тут уснуть? «Ты сама во всем виновата!», – продолжало вертеться в моей голове. С этими мыслями я и встретила рассвет, стоя все там же, у окна.
Побег от реальности
Первые дни после расставания с Виктором я пережила достаточно легко. Как и прежде ходила на работу, как и прежде посещала спортзал, после которого приходила домой, словно выжатый лимон. В таком состоянии мне хотелось лишь принять душ, поесть чего-нибудь низкокалорийного и по возможности уснуть под хороший душевный фильм.
Внутри я все еще надеялась, что Виктор вернется. Возможно мое внутреннее спокойствие было вызвано именно этими мыслями. Я никак не желала верить в то, что нашим отношениям пришел конец.
Не знаю, что нужно было бы ему сказать в оправдание своих действий. Думаю, что бы он мне не сказал, я простила бы ему абсолютно все. Я любила его, по-настоящему, всем сердцем.
Из-за частых командировок мы виделись реже, чем хотелось бы. Но те встречи, что были у нас, вполне компенсировали порой очень долгое расставание.
Мои мысли гнали меня прочь от реальности, с которой не желало мириться ни мое сердце, ни здравый рассудок. Спустя еще неделю, когда-то любимая работа перестала приносить прежнее удовольствие. Я начала допускать ошибки там, где прежде справлялась с закрытыми глазами. Мое руководство отстранило меня от ряда важных проектов, дав возможность уладить личные вопросы. И это время сыграло не в мою пользу.
Оказавшись наедине с собой, я вдруг поняла, что осталась по-настоящему одна. Не желая никого видеть я заперлась дома. Не выходя из квартиры по несколько дней, я почти ничего не ела. Вокруг воцарил небывалый бардак. В голове не прекращался хаос непонимания. Кто знает, сколько еще могло продолжаться мое состояние горюющей брошенки, если бы не мой сосед снизу.
Митька был классным малым. Знала я его с самого рождения. Он был младше меня на пять лет, часто гостил у моей бабушки, а она охотно занималась соседским ребенком в отсутствии его родителей. Когда я приезжала в гости к бабуле, мы часто играли с Митькой, и я гордо изображала из себя старшую сестру. И Митька и я, единственные дети в своих семьях. Нам было интересно вместе, особенно, когда Митька немного подрос и мог четко формулировать свои пожелания в воспитательной части. Он особо не капризничал, лишь изредка на меня обижался, хмуря свои светлые брови и выкатывая на полную нижнюю губу. Так трехлетний мальчишка пытался воздействовать на мое упрямое желание сделать из него истинного джентльмена и отстаивал собственные границы и желания. Но, в итоге, сломившись под натиском «старшей сестры», послушно усаживался на стульчик и принимался впитывать мои поучения в области этикета и не только.
Митька заявился ко мне поздно вечером с огромным бисквитным тортом, наотрез отказавшись выслушивать мои причитания по поводу позднего времени и моей выдуманной усталости. Он прошел на кухню, поставил чайник и принялся нарезать торт крупными кусками.
– Помнишь, как в детстве, кто быстрее слопает свой кусок, тот загадывает желание, – с улыбкой произнес Митька и измазал мой нос в сладком креме.
– Не пора ли уже повзрослеть? – угрюмо ответила я и принялась оттирать крем.
– Не будь букой! – не обращал на мое недовольство сосед. – Тебе, как всегда, с бергамотом?
Да, Митька прекрасно знал не только, где располагается чай в моей квартире, но и мои вкусовые предпочтения.
Обняв чашку горячего чая, я немного размякла и уселась на огромный мягкий подоконник. Митька сел рядом, и мы продолжили беседу глядя далеко-далеко вниз, на улицы огромного города.
– Помнишь, как мы оставляли друг другу записки на этом окне? – спросил Митька. Я усмехнулась и вспомнила, как он писал на стекле послание, а я, приходя к бабушке, дышала на стекло и могла прочесть таинственные строки своего «младшего брата». Тогда, когда наша история с записками зародилась, это было самое обыкновенное окно с самым обыкновенным деревянным подоконником. Видя, что мы проводим немалое время в этом уголке квартиры, бабушка решила его кардинально изменить. Она организовала на нем мягкий матрасик, на котором было комфортно сидеть. Вот и сейчас, мы сидели с Митькой, как в детстве и придавались общим воспоминаниям.
Митька провел пальцем по стеклу, а затем выдохнул полную грудь теплого воздуха. На окне появилась веселая корявая рожица с надписью: «Все будет ок.»
Я взглянула на него, улыбнулась, а потом мне дико захотелось расплакаться. Митька мигом обнял меня, я оставила на его плече мокрые следы сорвавшихся с глаз слез.
– Давай сходим завтра в кино, – предложил мой друг и я охотно согласилась.
Депрессия депрессией, но выбираться из нее было необходимо. Думаю, уход любимого человека, сравним с его смертью. Он жив, возможно прибывает в добром здравии, но теперь обнимает не тебя, целует не тебя, ходит на свидание с другой. Он вроде бы и есть, здесь, на белом свете, но теперь вы абсолютно чужие друг для друга люди. И все то, что вас когда-то связывало исчезло, будто ничего никогда и не было. В голове прокручиваются воспоминания, в телефоне хранятся фото счастливых моментов, но все это уже не имеет никакого значения для него, а для тебя-дикая боль, разрывающая сердце на части.
На следующий день, как и планировали, мы с Митькой сходили в кино. Предновогодняя комедия не вызвала никаких эмоций в моем организме, но помогла на некоторое время сбежать от реальности и забыть всю сущность происходящей со мной, как мне казалось катастрофы.
– Зайдем в кафе? – Предложил Митька, всячески стараясь меня отвлечь.
Мы выбрали уютный столик в самом конце зала с видом на улицу. Чашка горячего шоколада была как нельзя кстати. Митька сел напротив меня и принялся расспрашивать о дальнейших планах.
– Планы? – переспросила я и пожала плечами.
– Ну да, у каждого есть планы. Вот я, например, несмотря на то что учусь всего лишь на третьем курсе, собираюсь пойти работать.
– Похвально, конечно, но что ты сделал для того, чтоб пойти работать? Лишь сидишь да со мной об этом рассуждаешь?
– Почему же? Меня пригласили в крупную фирму, пока правда лишь на пол ставки и вовсе не на ту должность, что я рассчитывал, но после окончания университета планирую пробовать себя на должность главного менеджера.
Я сбавила обороты и перестала нападать на ни в чем не виноватого парня.
– Правильно мыслишь, – поддержала наконец я его.
– Так какие у тебя планы? – не отлипал Митька.
– Допьем шоколад, я отправлюсь домой.
– А более масштабные имеются?
– Возможно.
– Ты серьезно? Послушай, Вика, я тебя сто лет знаю, а ты разговариваешь со мной, словно с прохожим, – обидчиво произнес Митька.
– Мить, прости. Просто я не понимаю, чего ты от меня хочешь?
– Ты сама хоть видишь свое состояние? На тебя смотреть жалко. Неужели этот…, – Митька сделал легкую паузу и не дал едким словам, наворачивавшихся на языке в адрес Виктора, сорваться с уст. – Он не заслужил того, чтоб по нему так убивались.
– Ни по кому я не убиваюсь. С чего ты взял?
– Тогда как объяснишь свое состояние и не желание жить полной жизнью?
– Я живу! – выпалила я, и чуть не расплакалась.
Мне двадцать восемь лет. Я успешна в карьере, и думала о том, что к тридцати годам, когда буду крепче стоять на ногах, выйду замуж за любимого мною мужчину. Рожу ему ребенка, может быть даже двоих или троих. Что еще нужно женщине для счастья? Но все рухнуло в один момент. Молодой человек испарился, словно его никогда и не было, оставив после себя разочарование и жуткую боль. Карьера начала сыпаться, как карточный домик. А я ничего не делала для того, чтобы спасти себя и вырваться из плена собственной безысходности. Я продолжала себя жалеть. Жила в неведомых надеждах проснуться и забыть все, как самый ужасный кошмар.
– Ты ведь знаешь, что можешь полностью на меня рассчитывать! Только скажи. Одного твоего слова будет достаточно, я сделаю все, о чем попросишь, – подбадривал меня Митька. Он протянул свою руку через весь стол и нежно ухватил мою кисть. – Ты не одна, сестренка! – продолжал он.
– Спасибо тебе! Давно мы с тобой не общались по душам.
– С твоим ревнивцем это было не просто. Прости, не хотел о нем напоминать.
И лишь Митька вспомнил моего бывшего, как он заявился в то же кафе, где сидели мы. Виктор был не один. Он бережно держал за талию стройную блондинку, с явно перекроенным лицом. У девушки были неестественно огромные глаза и губы. И ладно, если бы ей все это подходило, но похожа она была на только что неудачно слепленную куклу. Никогда не могла подумать, что Виктору может понравится девушка подобной внешности. Он всегда твердил, что ему нравится естественная красота, а тут такое…
Конечно, я сравнивала его спутницу с собой. Конечно, старалась увидеть в ней лишь недостатки. Конечно, желала убедить себя в том, что я лучше, красивее, умнее. У меня больше достоинств, чем у кого бы о ни было. Я и только я подходила ему, а не кукла с огромными губами.
Виктор заметил нас с Митькой. Прижав пуще прежнего свою избранницу, подошел к нам поздороваться. Представив нам девушку, он продолжал стоять с ней у нашего столика и неестественно улыбаться.
– Нам пора, – произнесла я. Голова закружилась, словно я выпила не горячий шоколад, а рюмку виски.
– Да, конечно, – засуетился Митька и подав мне пальто, помог его надеть. Затем он нежно обнял меня, так, как это делал Виктор со своей спутницей, поцеловав меня в щечку добавил, – Приятно было вас увидеть. Хорошего вечера!
Мы отправились к выходу. Я не могла идти. Ноги стали ватными и если бы не крепкие объятия Митьки, то я рухнула бы на пол посреди кафе.
Уже на улице холодный декабрьский воздух быстро помог прийти в себя. Я тяжело дышала, а после и вовсе расплакалась. Мне было больно. Только сейчас я поняла, что понапрасну мечтала о возвращении Виктора, о том, что у нас все будет как прежде. От этого осознания стало еще больнее. Тело ломило, как от сорокоградусной температуры.
– Ну-ну-ну, ты чего? Из-за него? – Растеряно спросил Митька.
– Нет. Не знаю…– продолжала хлюпать я носом.
– Я сейчас! – крикнул Митя и рванул обратно в кафе.
– Не надо! Пожалуйста, не делай этого! – Я испуганно вцепилась в Митькину руку, когда тот уже начал подниматься по ступеням. – Не нужно. Он действительно того не стоит, – уже тихо проговорила я.
Митя спустился ко мне.
– Только скажи…лишь одно твое слово, – напомнил мне Митька о своей поддержке и о том, что я всецело могу на него положиться.
– Не нужно. Пойдем домой.
– Я никому не позволю обижать мою сестренку. Ни-ко-му!
И хоть внешне я старалась сохранять спокойствие, но внутри я правда испугалась. Не знаю, за Митю или за Виктора. Быть может меня испугал тот факт, что в принципе из-за меня могут набить друг другу лица, люди, которые были мне небезразличны? Быть может от того, что никто и никогда так за меня не заступался, как Митя? Ответы на эти вопросы были мне не понятены, да я и не особо старалась их отыскать. Сейчас главное было скорее вернуться домой, в место, где я чувствовала себя наиболее защищенно.
Митя проводил меня прямо до двери квартиры и любезно предложил побыть немного со мной.
